Страница 18 из 19
Москвич показал, как правильно надо надевать бронежилет.
– А что произошло?
– Раскололи сотовые. У этого ублюдка сотовый оказался, он его не уничтожил. Удалось «историю» расшифровать, кажется, вышли на лежку террористов. Может, пустышка, а может и козырей потянем.
Москвич злобно выругался
– А где лежка то?
Москвич глянул подозрительно.
– А тебе чего?
– Может, адрес знакомый. Я же по этому направлению работаю.
– Татар…
– Татар-базар?
– Точно. Десятая улица… Что там?
– Частная застройка. Нет, на десятой ничего не помню…
– Давай, в темпе…
Тронулись – тремя машинами, по ночному городу шли ходко. Без сирен.
У Сенной – Башлыков достал телефон, набрал номер… не дай Бог ошибиться. Один звонок, другой. Сброс. Еще один… наугад. Сонный голос, незнакомый…
– На ночь не жди. Я работаю.
Башлыков снова нажал на отбой, прежде чем на той стороне – кто-то ответил.
– Тебе же вроде не перед кем отчитываться? – подмигнул Сбоев
– Уже есть перед кем…
Примерно в два тридцать сотрудники ФСБ прибыли на Татар-базар и едва ли не полчаса искали нужный дом. Когда они ворвались в него – там уже никого не было…
Ночью Удмуртская была полупустой: любителей погонять на японском мотаке как ветром сдуло. Пробирались в основном дворами, благо знали их, а все дворы перекрыть было невозможно. Поставили машины. Надо было сменить – но возможности не было. Ночь не принесла облегчения, было душно как перед грозой. Где-то на горизонте – сверкало…
В Миндале на Удмуртской 212, круглосуточном элитном магазине – закупились жрачкой, банками Ред Булл, от которых жгло в желудке, парой пузырей… не с водкой, а с лимонным тоником Швеппс… хорошо голову освежает. С этим со всем – завалились на конспиративную квартиру, она была совсем рядом, от нее можно было проскочить на Удмуртскую, Карла Маркса, дворами на Пушкинскую и на Ленина – основные улицы города. Хорошая квартира, в общем…
Завалились спать. Сил – не было совсем.
Утром, в девять – раздался стук. Кто проснулся, кто нет – реально устали…
– По Куршевелю[21] жить не получается… – выругался Котов, доставая ружье
Скворец – тяжело протопал в прихожую, лязгнул замком.
– Э, ты чего…
– Башлыков…
– А если нет?
– Тогда хоть отдохнем в изоляторе по-человечески. Благо до Базисной тут недалеко.
Но это и в самом деле был Башлыков. Смурной, в каком-то спортивном костюме, с ноутом подмышкой. Под глазами мешки как у подгулявшей бабы.
– Смотались…
Скворец кивнул
– Ну, заходи, что ли… Только тихо, не топай как слон…
Башлыков не разуваясь – никто не разувался, если что бежать проще – прошел на небольшую кухоньку. В окне – серая громада дома напротив, утро. Ранее летнее утро две тысячи пятнадцатого года…
– Что нашли?
– Ни хрена толкового.
– Я кое-что нашел. Вскрыл почту. Куча писем, в одном фотография…
– Покажи…
В тесную кухню протиснулся Котов с мокрой головой и банкой Ред Булла. Протянул руку, открыл окно.
– Что тут у вас. О…
На экране ноутбука была фотография.
– Знаешь, где это?
– Как не знать. Уфа, автовокзал. На заднем плане река Белая где Чапай утонул. Тут многие на память снимаются, панорама – во!
– Туда автобус из Ижевска ходит?
– И туда и оттуда.
– Башкирия значит.
– Туда лучше не соваться – сказал Башлыков
– Почему?
– Чревато. Как и к татарам.
– Уже сунулись…
Башкортостан, Россия. Автовокзал. 27 июля 2015 года
Дорога из Ижевска на Уфу кружная, прямой нет – идет через Пермский край, через Чайковский – город у плотины, где родился и жил великий русский композитор. Потом – она петляет по городам и весям, идет через Пермский край, через заброшенные, пришедшие в запустение русские поселки, через лес и через небольшие городки, идет мимо места, где приземлились первые собаки, побывавшие в Космосе, идет дальше. Потом – она идет уже по Башкирии с ее бескрайними просторами и плакатами, а то и обелисками с высказываниями отца нации Муртазы Губайдулловича Рахимова. Сам Муртаза Губайдуллович давно уже не президент – но разрушить в данном случае намного сложнее чем построить – и они по-прежнему стоят, указывая башкирам путь в светлое будущее. Башкирия от Пермского края отличается лесостепями в отличие от глухих русских лесов, хорошими дорогами более ухоженными населенными пунктами. Здесь уже почти все – из кирпича, из добротного красного кирпича – в то время как в Пермском крае многие дома бревенчатые и обшиты потемневшим от времени тесом. Почему так – никто не знает…
Взяв с собой двоих – наиболее сообразительных – Скворец рванул в Уфу. Никого не предупреждая… он имел связи среди русских организаций там, каждое действие вызывает противодействие и в Уфе русские организации были и в немалом количестве… когда слышишь на улице, как будут резать русских – только дурак будет сидеть на попе ровно и ждать этого. Потому люди были… а Скворец торопился, потому что знал: одно из двух. Либо точно такой же теракт произойдет в Уфе. Либо – организатор террора уйдет через Уфу, потом, наверное, через Казахстан и – ищи-свищи.
Ни то ни другое Скворца не устраивало.
Сидя в неприятно пахнущем искусственной кожей кресле китайского туристического автобуса, Скворец мрачно размышлял. Он не был наивным и мог кое-что оценить и сделать выводы. Он ненавидел в душе государство, ненавидел россиянскую власть, слабую, глупую, продажную, сиюминутную, равнодушную – и не понимал, почему на Центральном совете было принято решение не вступать в конфликт с властями, решать свои задачи, собирать силы, обучать людей, копить оружие – и при этом поддерживать государственность до тех пор, пока это возможно. Он бы счел это предательством – если бы не знал тех людей, которые приняли это решение. Предателями они не были, они не раз стояли за Россию и за русских с оружием в руках, они принимали летевшие в Россию пули – и тем самым они отличались от досужих «интернет-мыслителей», которым что водка, что пулемет – все одно с ног валит. Тем удивительнее было решение, которое приняли после долгих споров и с минимальным перевесом. Но – приняли.
А вот теперь – он понял. До селезенки проняло!
Дело в том, что среди нас – есть чужие. На самом деле чужие, они выглядят как мы, они могут говорить на нашем языке – но они совсем не такие как мы. Они среди нас и сколько их – неизвестно никому. Пока есть государство, пока есть хоть какой-то порядок – мы можем их останавливать. Но не будет государства – и они перекрасятся, выползут из всех щелей. Они ждут хотя бы минутной, хотя бы секундной нашей слабости – чтобы наброситься, напасть, отнять все что у нас есть. Они тоже хотят революции – чтобы сильные но глупые урусы в очередной раз перегрызлись из-за какой-то, никому не ведомой правды. А для них правда только в одном – есть свои, и есть чужие. И все. Больше – нет ничего.
Наверное, поэтому на Совете – был такой раскол. Те, кто из центра России выступал за свержение государства и основание своего, подлинно русского. Те, кто с Юга, с Кавказа, с национальных республик – выступали за поддержание текущей государственности столько, сколько возможно. Они просто знали, что новое государство, русское, советское, неважно какое – основать нам не дадут. Пойдут со всех сторон – а в спину ударят эти. И – все…
На въезде в Уфу стоял бронетранспортер, усиливая пост ГИБДД. Солдаты Национальной Гвардии вместе с ГИБДДшниками – шмонали машины. Причем не так, как это делают…скажем на ижевских постах ДПС и даже на въезде в Татарстан. Шмонали конкретно – как на Кавказе, в неспокойных кавказских республиках. Одно это – говорило о ситуации лучше, чем все успокаивающие заверения. Зная о том, что здесь такое – они поехали без оружия, оружие, в числе прочего – отправили сюда сборным грузом, Грузовозофф-ым.
21
Жить по Куршевелю, Куршевельское время – вставать в двенадцать – час дня и ложиться спать в пять–шесть утра следующего. Автор пробовал – голова как чумная, не получается так жить. Чиновников и олигархов наших – пожалеть тут можно.