Патологический мерзавец

– Александра Сергеевна? – раздался голос.

Девушка с трудом перевела взгляд на мужчину лет сорока, одетого в песочные брюки, белую рубашку и жилет с атласной спинкой. Господин стоял на предпоследней ступеньке широкого мраморного крыльца.

– Да.

– Меня зовут Федор Валерьевич Мазурек, можно просто Федор, я управляющий. Пройдемте со мной, Назар Андреевич готов вас принять.

– А?

– Говорю, господин Кольский ждет вас. С вами все в порядке?

– Нормально, – во рту что-то резко пересохло.

– Тогда позвольте вас проводить, – указал на входную дверь.

Оказавшись внутри, Саша вспомнила недавний поход с детьми в музей-усадьбу. Мрамор, колонны, лепнина, люстры времен Екатерины Великой, огромные пространства, заставленные островками мебели тех же времен. Прямо напротив парадного входа в метрах пятнадцати по центу холла разместилась пологая широкая лестница, расходящаяся аки змеиный язык на две поуже, что вели на второй этаж. К главной лестнице от самой двери тянулась ковровая дорожка, с каждой стороны от которой на расстоянии в два метра выстроились колонны. Кто-то явно мнит себя как минимум императором, как максимум властелином мира.

– Назар Андреевич примет вас в кабинете, – напомнил о себе Федор.

– Угу, – ступала по лестнице. Даже запах здесь стоит такой… не для простых людей, в общем.

Они все шли, шли и шли, то сворачивали налево, то направо. Честно говоря, Саша под конец совсем запуталась. И без помощи обратно ей точно не выбраться.

– На месте, – подвел к двери и сочувствующе улыбнулся. – Удачи вам, Александра.

– Что? Могу не вернуться, да? – ухмыльнулась в ответ. – Там и съедят?

– Надеюсь, нет, – но про себя оценил бойкий нрав гостьи. Правда, какие бы бойкие и решительные сюда ни приходили, ни одному не повезло. – Прошу, – открыл дверь.

Саша зашла в кабинет и остановилась. Очередное огромное помещение, напоминающее скорее приемную президента. Хозяин этой приемной сидел в кресле за столом спиной к Саше. Что уж он там разглядывал на стене, то ли флаг императорской России, то ли старинную карту нашей необъятной Родины, занявшие собой почти всю стену, но когда услышал звуки шагов, развернулся.

– Поздновато одумалась, – и скривился, нога в гипсе чесалась нещадно.

– Я требую! – выпрямилась, набрала в грудь воздуха. – Я требую вернуть мне мой дом!

– Ну, прости, дом я тебе вернуть не смогу, его же снесли.

– Да что вы за чудовище? За что?! – а в глазах заблестели слезы, последнее время ее жизнь и так похожа на кошмарный сон. – Я вам ничего плохого не сделала, я вас и знать-то не знаю.

– Ты мне нанесла оскорбление в присутствии местных холопов. И если ты еще не поняла, то это всё, – очертил пальцами в воздухе круг, – моё. Я здесь власть и закон. А за оскорбление власти будь готова понести наказание.

– У вас с головой, похоже, совсем плохо. Я напишу на вас заявление в полицию.

– О! – и вытащил из ящика стола лист бумаги, затем взял ручку и протянул Саше, – садись, пиши. Тебе и ходить никуда не придется, начальник местного отделения лично приедет и заберет твоё заявление, а потом вернется обратно в отделение, где у него в какой-то момент прихватит живот, он пойдет в клозет и за неимением там бумаги, подотрется твоим заявлением, которое по счастливой случайности окажется у него в кармане. Возможно, даже прочтет перед использованием.

– Вам нравится издеваться над людьми?

– Давай обойдемся без этой игры в вопросы и ответы, и перейдем к куда более продуктивному диалогу. В конце концов, такой путь проделала. Итак, ты готова извиниться за свое отвратительное поведение?

– Я?! – окончательно растерялась. – Мне не за что извиняться! Мне теперь жить негде, урод!

– Угу, очередное оскорбление, – и выехал из-за стола. – По твоей милости я прикован к инвалидному креслу. У меня сломана нога. Я лишен способности свободно передвигаться, а ты мне про какой-то там сарай рассказываешь.

– Это не по моей милости вовсе и вы это прекрасно знаете!

– Хочешь, расскажу притчу? – расплылся наинаглейшей улыбкой.

– Обойдусь.

– Жил на высокой горе один очень хороший человек. И однажды он решил спуститься с горы, чтобы посмотреть, как живет честной народ, этот человек хотел узнать, все ли у того народа ладно, не испытывают ли люди нужды, и вот он пошел. Спускался долго, притом солнце слепило ему глаза, ветра задували под одежду, змеи пытались ужалить, но хороший человек все-таки спустился. И знаешь, что случилось потом? Его сбил на своем ржавом ведре какой-то придурок, а другая дура, которая в это самое время стояла рядом, вместо помощи хорошему человеку, начала помогать придурку. Улавливаешь суть?

– Не очень-то.

– Как есть дура, – покачал головой. – Ладно, придется по-другому.

– Не надо по-другому. Просто возместите мне ущерб, и я уйду.

– Об этом можешь и не мечтать.

– Хорошо! Я прошу прощения, – кое-как выдавила из себя, – за то, чего не делала.

– А скажи-ка мне, – будто и не услышал ее, – по какой причине замужняя женщина приехала из столицы в далекое село, чтобы жить в сарае? М-м?

– Не ваше дело.

– Вообще-то очень даже мое. У меня ведется учет населения, все посчитаны по головам, о каждом есть информация. Приехал, уехал, родился, умер, женился, – вдруг наигранно задумался, – а дай-ка я попробую угадать. Ты скрываешься от своего благоверного.

На что Саша задышала часто-часто, у бедняжки пульс подскочил, лицо покраснело.

– И знаешь почему? Боже, я сегодня в ударе! А потому, что он тебя ищет и грозится придушить, когда найдет. Сдается мне, у кого-то рыльце в пушку, кто-то очень-очень напроказил на стороне и теперь боится ответственности.

– Вы ничерта обо мне не знаете, – процедила сквозь стиснутые зубы.

– Я знаю достаточно, – резко стал серьезным, а в голосе зазвучал металл, отчего Саша съежилась, – чтобы предложить тебе вариант нашего дальнейшего общения. Либо ты остаешься здесь и делаешь то, что я тебе говорю в знак своего искреннего раскаяния, либо обманутый муж узнает, где прячется его неверная жена, приедет за ней и увезет для последующих малоприятных манипуляций. Выбирай.

– Какого дьявола вам от меня вообще нужно? Я уже извинилась!

– Пустых слов мне недостаточно. Доказывать свое раскаяние будешь делами. Я возьму тебя на период моего восстановления.

– Что значит, возьмете?

– Пока я в гипсе, будешь ухаживать за мной, выполнять любые мои приказы, а когда я вернусь к прежней жизни, тогда сможешь уйти. Более того, возмещу ущерб в виде нового дома. Но это в том случае, если мне все понравится, – само собой, про себя Кольский посмеялся, ибо ничего этой простолюдинке возмещать не собирался.

– Вы хоть осознаете, что поступаете бесчеловечно и подло?

– Всецело, дорогуша.

– У меня есть время на подумать?

– Есть, – глянул на часы, – а, уже нет. Секунда прошла. Давай, курочка, выбирай.

– Что я должна буду делать?

– Всё, что я пожелаю.

– То есть? Интим тоже? – начала прикидывать расстояние до вокзала. Все-таки муж доехать быстро до села не сможет, а значит, есть шанс сбежать, если конечно мерзавец не посадит ее под замок.

– Для секса я предпочитаю женщин более дорогих. А ты из тех, с кем можно переспать разве что от чувства безысходности.

– Какое же…

– А-а-а, – погрозил пальцем, – никаких оскорблений. Так что?

– Хорошо, я согласна.

– Прекрасно. В таком случае Федор проводит тебя в твою комнату. Жить будешь по соседству со мной, чтобы являлась по первому требованию.

– Я не могу так сразу. У меня остались нерешенные дела.

– Какие?

– Какая разница? Остались и всё.

– Какие? – снова понизил голос.

– Мне надо посещать доктора, надо уволиться с работы, надо забрать вещи у соседки.

– Уволят тебя завтра, вещи твои уже в твоей комнате, что до врача, у меня здесь есть медпункт. А в чем проблема?

– Уж это вас точно не касается.