Страница 22 из 26
Мой первый парень подошел ко мне, рюкзак отшвырнув. Я застыла. Одеяло сползло мне на ноги. Я смущенно его подхватила и натянула до подбородка.
— Я все видел, — тихо сказал Ки Ра, как-то странно усмехнувшись.
Пока застыла, сжимая и разжимая кулаки, он осторожно обнял мое лицо и в губы поцеловал. Нежно. Одеяло опять уползло, меня обнажая. Но от этого прикосновения губ я опять ушла в какое-то блаженное забытье.
— Ты красивая женщина, — сказал мой первый мужчина — и поцеловал меня уже в лоб, — Мне все понравиться.
И пошел за своим рюкзаком. Подхватил, накинул, спокойно пошел к дверям. Я его обломала. Сразу. А он мне комплимент сказал. Беззлобно. Чтоб не считала себя плохой. Все-таки, он добрый.
Он за ручку двери уже взялся.
И я все же тихо сказала, боясь, что он уйдет сейчас и уйдет насовсем:
— Спасибо. Мне понравилось.
Ки Ра обернулся, улыбнувшись мне. Как-то иначе, чем обычно. Тепло. И махнул рукою, прощаясь. Верно, я же сама его прогнала. Но, впрочем, надо бы одеться.
Дверь медленно и тихо закрылась за ним, а я кинулась к моей одежде. Штаны домашние на подушке, футболка и вовсе оказалась под кроватью.
Когда я выскочила в прихожую, лохматая, смущенная и тяжело дышавшая, его уже в квартире не было.
Раннее утро. Еще недавно начался рассвет. В форточки на кухне, забытые закрыть отцом, лез холодный-холодный воздух. Холод уже заполнил коридор. Но сердце билось так быстро-быстро. И щеки, кажется, горели. Ох, до чего же холодно! Надо закрыть форточки!
Кинулась на кухню. Но рука моя до форточки не дотянулась. Взгляд соскользнул вниз, на деревья. На дорогу, идущую сбоку от дома. Там, где среди еще тускло горевших фонарей шел… да, он шел там. И… улыбаясь… вполне счастливо улыбаясь.
Сердце у меня быстро-быстро забилось.
Ки Ра вдруг остановился. Поднял голову и посмотрел выше. Увидел мое лицо в окне. Наши взгляды встретились. Он улыбнулся мне. Я улыбнулась ему. Он ушел. Так странно все случилось. Так все закончилось.
Хлопнула дверь комнаты родителей. Или бабушки с дедушкой.
Я торопливо метнулась в ванную, свое лицо от них прятать. Форточки так и остались не закрытыми.
Почему-то стеснялась им показаться. А вдруг они поймут?.. Да, нет, могли и заподозрить что-то.
Да и холодная вода бодрит мысли. Должна взбодрить мой мозг лучше морозного воздуха. Только почему-то холодная вода будила воспоминания. О первых поцелуях. О первых ласках… нежных и сладких… о руках нелюбимого, ласкающих мое тело… Но… ласки нелюбимого тоже могут быть сладкими?.. Или… все же… Все же?..
— Саша! — крикнула мама у двери вдруг, нарушив мое хрупкое уединение в объятиях воспоминаний.
— Ась? — робко отозвалась я, чуть погодя.
Она все поняла?..
— У тебя мобильник звонит. Долго уже.
— При… — начала я, но вспомнила о смятом одеяле и почти сползшей на пол мятой простыне. И… там, наверное, и кровь моя. Первая. И торопливо сказала, — Приду сама! Счас, домоюсь!
— Как скажешь, — почему-то согласилась она.
И я постаралась поскорее ополоснуть голову. Голову, которая все еще плохо соображала. И быстро вытиралась, небрежно. И полумокрая убежала в комнату. Мама, к счастью, возилась на кухне.
— Он ушел? — только спросила она.
— Да, — ответила я уже из коридора, радуясь, что надо бежать в другую сторону от нее. А потом я чего-то совру.
Даа, в комнате на диване был страшный бардак. И… и пятна крови на простыне и одеяле. И… и мобильник трещал с секретера. Блин, кто в такую рань?
На экране высветилось это имя, так внезапно вторгшееся в мою жизнь.
Дрожащими руками мобильник взяла, нажала прием.
— Выйди, — волнуясь, сказал парень, — Выйди сейчас. Поговорить надо.
И отключился сразу.
Дрожащими руками выхватила первую попавшуюся кофту, старые штаны. Брюки. А, плевать. Он просил скорее. Ох, лифчик забыла. И футболку. И, уже бросаясь к двери, уже схватившись за ручку, вспомнила, что забыла одеть носки. Высушить волосы. И постель. Ох, постель!
Дрожащими руками застелила все. Одеяло сверху, все заботливо пригладила, краснея от смущенья. Или мама додумается заглянуть под одеяло?.. Блин, я же уйду, но дверь снаружи запереть не могу. Эх… ну… Ну, если она полезет проверять, то, надеюсь, ничего потом не скажет мне?.. Иначе я умру, поняв, что она все поняла! Но, впрочем, он ждет!
— Саша, куртку! — прокричала мама, когда я уже сбегала по лестнице, — Ты забыла куртку!
Но я не хотела возвращаться и видеть ее лицо. Не сейчас. Вроде все нормально. Все как у всех. У всех рано или поздно это происходит, но… почему же я смущаюсь?..
Ки Ра поджидал меня за боком другого дома, так, что из парадной моего его было не заметить. И, увидев меня, повернулся и медленно пошел дальше, за соседний дом заходя. И я робко пошла за ним. Зайдя за другой дом, кореец остановился. Обернулся. И я остановилась. Он вернулся ко мне и, осторожно за руку взяв, утащил за деревья. Это было странное ощущение, когда наши пальцы сплелись, и сердце напугано бьется. Бьется быстро-быстро. И дыхание перехватывает. Как и ночью, когда он ласкал меня.
Глава 11.2
Но он быстро остановился, руку мою отпустил. Повернулся ко мне.
— Голова мокрый, — укоризненно сказал мой парень, посмотрев на мои мокрые волосы, — Заболеешь.
— Ничего, — сказала я, смущенно теребя волосы. Хотя утро было морозное. Да еще и с мокрой головой.
Ки Ра расстегнул рюкзак. Дал мне банку с минеральной, не открытую. Растерянно приняла. Он достал пачку таблеток. Достал одну, протянул мне.
— Это… это что?..
— Я не хочу, чтобы у меня был ребенок, — сказал мой первый мужчина серьезно.
И от этих слов мне почему-то стало страшно неприятно. Он же… Он же сказал, что ему понравилось со мной! Он был такой нежный ночью! Такой… но… он не хочет, чтобы нас связывало что-то большее?
— Съешь, — требовательно сказал кореец, — Я надеяться, что еще не поздно. Хотя несколько час прошло.
И с запозданием поняла, что он мне дает: противозачаточные таблетки.
— Съешь, — повторил парень, поднимая мою свободную руку и вкладывая в нее таблетку. Пачку всю запихнул в мой карман, — И ешь до. Там инструкция.
Шумно выдохнув, отвернулся. Сказал, зябко растирая плечи:
— Я больной. Я не хочу, чтобы мой ребенок был больной.
— Но…
Ки Ра мрачно взглянул на меня:
— Хочешь родить?.. Мой ребенок?..
— Не знаю… — смущенно потупилась.
Все случилось так внезапно. Я об этом вообще не мечтала. Я этого не хотела. Даже когда еще это начиналось. Хотя потом он увлек меня за собой. Он виноват! Он начал и все так внезапно! Мы не встречались прежде. Не ходили, взявшись за руку, робко и постепенно целуя друг друга и обнимая, чтобы однажды, через много-много поцелуев и объятий, пойти дальше, оба любимые и любящие, желающие друг друга. Все случилось внезапно. Из-за него!
Но… даже при всей этой внезапности. Это было странно… Странно было понимать, что он был внутри меня. Что после этой ночи внутри меня могла уже появиться новая жизнь и тело ребенка, еще крохотное. Еще не похожее на тело. Но в котором он и я были уже сплетены, поровну. В котором мы можем остаться вдвоем навечно. Нежеланные. Внезапно переспавшие. И я… ведь это та таблетка, которой убивают начавшуюся жизнь?.. Я что-то такое читала. Контрацептивы. Таблетки, которые принимают после, когда изнасиловали или забыли. Таблетки «с абортивными свойствами». Чтобы ребенка точно не было. Чтобы никто не родился после. Хотя в сети долго спорили, являются ли контрацептивные таблетки абортом или нет?.. Они сбивают гормональную систему женского тела, отцепляет зародыш, мешая ему прицепиться к матке и выжить.
Ки Ра, видя мое замешательство, осторожно забрал таблетку у меня из рук. И… протолкнул в рот.
— Прости, — сказал парень виновато, — Так надо, — и поднял мою руку с бутылкой к моему лицу, — вздохнул, посмотрел на меня печально, — Ты меня не любишь. Ты слишком молодой. Съешь.