Спящий сфинкс

Дону вдруг вспомнилась Италия, деревенское кладбище и черный зрачок пистолетного дула, следящего за ним из-за каменного надгробия. Но внезапно все воспоминания улетучились. Впереди, на ровной площадке, замыкая длинный ряд могильных плит, вырастало из земли приземистое строение, которого Холден прежде не видел: тяжелый серый камень, аккуратные колонны и железная дверь посередине.

Восклицание Дональда прозвучало неожиданно громко в кладбищенской тишине:

— Это что же?..

— Новый склеп? Похоже, да! — кивнул Гидеон Фелл, тяжело дыша то ли от быстрой ходьбы, то ли от внезапного волнения. — А старый, — добавил он, — вон там, на холме.

— И что теперь будем делать? — уже спокойнее произнес Холден.

— Дождемся моего друга Кроуфорда, а потом снимем печать и отопрем склеп.

— Снимем печать? — удивился Дон.

— Да. И быстренько осмотрим его изнутри. Больше ничего.

— Но как же мистер Рейд, старый викарий? Разве такое надругательство над покойником ему понравится?

— Викарий живет по ту сторону холма и ничего не узнает, — успокоил Холдена доктор Фелл. — А что до мистера Уиндлзхэма, кладбищенского сторожа, то у меня есть основания надеяться, что этот достойный человек уже изрядно нагрузился пивом и не захочет ни во что вмешиваться.

— И что же вы ожидаете увидеть в склепе?

Оставив вопрос Дональда без ответа, доктор одышливо проговорил:

— Лучше послушайте, что я вам расскажу.

Стуча тростями по гравию дорожки, он подошел к одному из могильных камней, едва выступавших из земли справа от склепа, и присел.

— Так уж получилось, что я невольно оказался игрушкой в руках судьбы, — начал Гидеон Фелл, снимая шляпу и кладя ее на камень рядом с собой. — На Рождество… Да-да, на прошлое Рождество я гостил в Чиппенхэме у профессора Уэстбери. А через два дня мне вдруг пришло в голову навестить миссис Эндрю Деверо.

— Миссис?..

— Именно. «Вторую мамочку», которой уже несколько лет не было в живых. — И он с горечью прибавил: — Настолько «часто» в годы войны мы встречались с друзьями! Иные уж на небесах, а мы все считаем их живыми и пребывающими в добром здравии. Со свойственной мне беспечностью я не послал телеграмму и никак не сообщил о предполагаемом приезде, а просто взял такси и отправился за тридевять земель, в «Касуолл». Среди множества стоявших перед домом машин мне бросился в глаза катафалк. — Доктор Фелл прикрыл руками глаза. — Мой дорогой Холден, вы не представляете моей растерянности! Я просто не знал, что делать! Мой приезд оказался совершенно некстати. Я уже попросил шофера повернуть обратно, когда увидел бегущую ко мне по мостику…

— Силию? — догадался Дональд.

— Точно!

Собеседник снова умолк и задумался.

— Я сразу заметил, что девушка явно не в себе. Нет, нет, постойте! Я имел в виду нечто совсем иное! Я хотел сказать, что Силия выглядела сильно взволнованной и ее смятение передалось мне. Мисс Деверо попросила меня зайти на несколько минут в дом по делу, как она выразилась, чрезвычайной важности, причем, по возможности, незаметно. И мы действительно проникли в «Касуолл» незамеченными. Силия провела меня через черный ход и галерею наверх, в старую детскую.

Легкий ветерок колыхал траву и тихо шуршал ветвями кипарисов, порождая вокруг причудливую игру теней. Холдена беспокоила явная тревога спутника, то и дело с опаской поглядывавшего на дверь склепа, словно в дверном проеме могла внезапно возникнуть чья-то фигура. Беспокойство доктора постепенно передавалось Дональду.

— Да, Силия говорила вчера что-то о детской, — пробормотал майор. — Значит, она рассказала вам о…

— Об обстоятельствах смерти ее сестры? — догадался доктор.

— Да!

— К сожалению, только вкратце, — посетовал Гидеон Фелл. — И теперь понятно, почему она не рассказала больше. После гибели Марго она пошла к Эрику Шептону и вывалила на его голову всю историю целиком. Доктор — старый друг семьи и отнесся к мисс Деверо с терпением и вниманием, однако сразу заподозрил у нее психопатию. Черт бы побрал этого Шептона! — с досадой добавил Фелл.

Холден не мог не согласиться с собеседником.

— Доктор Фелл, вы видели Шептона?

— Да, — кивнул тот.

— Ну и как вы думаете: его провели или он просто болван?

Гидеон Фелл покачал головой:

— Нет, этого человека не проведешь, и он не болван. Он крепкий орешек и умеет держать язык за зубами. Так чертовски хорошо умеет, что даже…

— Даже — что? Продолжайте!

— Что чуть не разрушил с полдюжины жизней, — мрачно закончил доктор Фелл.

— Но мы говорили о чем-то другом? — напомнил Холден. — О Силии?

Понизив голос, его собеседник продолжил:

— Мисс Деверо сообщила, что ее сестру похоронят в тот же день, и слезно умоляла меня помочь ей в одном деле. Ну как я мог ей отказать? Силия обещала не совершать ничего противозаконного и никому не причинять вреда своим поступком. Мы должны были действовать под прикрытием темноты, чтобы не опасаться помехи со стороны обитателей поместья. Ее наивность и доверчивость обезоружили меня, я был тронут до глубины души. А потом…

— Позвольте мне, доктор Фелл, закончить рассказ самой! — раздался вдруг совсем рядом знакомый голос.

Ветерок снова зашелестел листвой, и, сопровождаемая волной смутных шорохов, появилась Силия. Но девушка приближалась не со стороны церкви, а шла коротким путем, через кладбище. Натыкаясь на могильные плиты и хватаясь рукой за надгробия, она осторожно пробиралась среди трепещущих теней. Подойдя к Холдену и доктору Феллу, Силия взглянула на склеп и, вздрогнув, проговорила:

— Доктор Фелл, может, нам отложить нашу затею?

Человек-гора задумчиво смотрел в землю.

— Почему же вы хотите оттянуть время, моя дорогая?

— Я ужасно нервничаю! — Девушка обернулась к Холдену и растерянно улыбнулась. — Может… Может, мне это только привиделось?..

— Разумеется, мы могли бы забыть о вашей затее, если бы не письмо в полицию! — Доктор начал терять терпение. — В нем вы обратили внимание на факты, которые могут быть обнаружены сегодня при открытии склепа.

Дональд вспомнил, что девушка говорила примерно то же самое доктору Шептону вчера вечером, однако не упоминала о склепе.

С тяжелым вздохом Силия подошла поближе к Холдену и заглянула ему в глаза:

— Я не могла рассказать тебе о моем видении, Дон! Не могла! И поэтому нервничаю весь день. Я даже не хотела видеться с тобой. Но теперь я, наоборот, хочу, чтобы ты выслушал. Только, пожалуйста, не смейся! Хочешь, считай меня сумасшедшей, только не смейся.

— Я и не собираюсь, — успокоил возлюбленную Дон.

— Через два дня после Рождества, когда Марго положили… сюда, — девушка кивнула на склеп, — мы с доктором Феллом проделали одну операцию. После окончания похорон, когда все ушли с кладбища, мы с наступлением сумерек вернулись сюда. У меня был ключ от склепа. Вообще-то ключ принадлежит Торли, но я знала, где он хранится. Можешь считать меня чудовищем, только, пожалуйста, не смейся! Итак, мы с доктором Феллом открыли дверь, кое-что… кое-что сделали внутри и снова закрыли ее. Доктор по моей просьбе опечатал замок — залепил его специальной глиной и приложил свою печать, которая существует в единственном экземпляре. А потом…

— Ну же, Силия, продолжай! — воскликнул Дональд.

— Потом доктор уехал, забрав с собой печать и ключ. Мы договорились хранить совершенное в тайне до тех пор, пока я не напишу ему. — Силия вдруг замолчала и начала озираться по сторонам. — Не знаю, что заставило меня решиться на такой поступок, но мы сделали это! — произнесла она наконец.

— Сделали, но зачем? — удивился Холден.

— Не знаю. Возможно, из-за видения, явившегося мне в Длинной галерее ночью после смерти Марго. — Силия по-прежнему не поднимала глаз на Дональда, но, нуждаясь в чьей-то поддержке, придвинулась поближе к доктору Феллу. Страх ее, как ни странно, прошел, в движениях появилась уверенность, хотя девушка сидела на одной из могильных плит в каких-нибудь двадцати шагах от склепа. — Все началось как сон, — пояснила она. — Был канун Рождества, сочельник, только он оказался совсем не таким веселым, как мы надеялись. Марго была мертва, она убила себя, а ведь в прошлом самоубийство считалось страшным грехом! И вот в рождественскую ночь я легла в постель и уснула. Во сне я стояла на пороге Длинной галереи одна, в полной темноте, лишь за окнами ярко сияли звезды. Внезапно я заметила, что в комнате совершенно пусто, остались только портреты на стене. Я еще, помнится, во сне подумала: «Наверное, мебель специально вынесли из галереи, чтобы освободить ее для танцев и игр». И вдруг в дальнем алькове возникло бледное лицо. Даже часть лица, профиль с единственным открытым глазом. Разглядев волнистые волосы, высокий воротник-стойку и кусочек красного кителя, я узнала генерала Деверо, погибшего при Ватерлоо. А потом… Я почувствовала толчок, ощутила внезапный холод и поняла, что проснулась. В ужасе я обнаружила, что стою на пороге Длинной галереи, вокруг кромешная тьма и лишь свет звезд проникает в окна. Мое тело заледенело, потому что на мне не было никакой одежды, кроме ночной рубашки. Я нащупала под ногами ковер, и сердце мое бешено заколотилось. Потом я дотронулась до стены и ощутила, что она настоящая. Все в комнате было настоящим. Затем мне почудилось, будто чьи-то пальцы схватили меня за горло, а я ужасе отшатнулась и заметила полупрозрачные лица и фигуры, заполнившие галерею. Будто портреты ожили и сошли со стен. Лица призраков были перекошены от злобы, и мне показалось, что их гнев направлен на меня. Галерея буквально наполнилась ненавистью, а эти существа продолжали медленно приближаться ко мне. Мою душу охватил ужас, потому что теперь, вблизи, я могла разглядеть, какой смертью умер каждый из них. Глаза скончавшихся в своей постели были закрыты, а лица напоминали застывшие маски. Те, кто принял насильственную смерть, смотрели широко раскрытыми глазами, радужную оболочку которых окружали белые кольца. Там была мадам Рамбуйе (я узнала ее по кудряшкам), вся разбухшая от водянки, и Джастин Деверо в накрахмаленном жабо — в боку у него зияла кровавая рана. Все эти давно умершие люди были настолько реальны, что можно было почувствовать прикосновение их пальцев! Они медленно миновали одно окно, затем другое, отбрасывая на ковер черные тени, а я по-прежнему не находила сил шевельнуться. Призраки подобрались уже совсем близко, и только тогда я поняла, что их злоба направлена не на меня, а на женщину, в ужасе прижимавшуюся к стене у меня за спиной. А мертвецы перешептывались друг с другом, сначала тихо, потом все громче, но их ропот доносился до меня словно сквозь плотную ткань. Потом генерал Деверо, во лбу которого зияли две огромных дыры от пуль, протянул руку и, схватив меня за запястье, оттащил в сторону. А остальные, не обращая на меня внимания, продолжали хором твердить: «Прогоните ее! Прогоните ее! Прогоните ее!»