Домик номер семь

  В пятницу, как раз шёл третий день, как Рита с Серёжей были в гостях, с самого утра началась суета. Все носились с утроенной скоростью, несколько раз прибегала всклокоченная Вера – новоиспечённая бабушка, и советовалась с «мам Машей». Даже самые маленькие члены семьи вносили свой вклад в общее дело, наводя порядок в игровой комнате, дворе и своих спальнях. Порядок этот, правда, ими же и нарушался, но каждого «трудящегося» от двух до двенадцати лет не забывал нахваливать любой мимо проходящий взрослый.

****  Рита почему-то вспомнила, что ей никогда не удавалось убраться достаточно чисто или почистить картошку так, как устроило бы маму. В итоге Риту отправляли заниматься чем-нибудь «полезным», а мама, вздыхая, переделывала всё, к чему прикасались руки маленькой Риты. А здесь – сволок малыш игрушки в центр комнаты: «Молодец!». Старался же! Вырезал на шторах дырки, утверждая, что это ромашки: «Умница! Красиво!» Но ножницы надо убрать подальше.

   Рита заглянула на кухню, это было самое большое помещение в доме и самое светлое. А сам дом – большой, без особенных изысков, без балконов, веранд, лоджий, зато двухэтажный, с множеством комнат, небольшим спортивным залом, игровой и «залом» – большой комнатой, где к вечеру будет накрыт праздничный стол. Сразу два события в семье Евсеевых. Приезд Олега и рождение Павла.

- Вам помочь? – поинтересовалась Рита у Марии. Она, конечно, не умела готовить в промышленных масштабах, но безрукой точно не была. Да и неудобно как-то слоняться по дому, когда Серёжа мужественно взял на себя младшее поколение Евсеевых, захватив по пути соседских детей, и теперь вся эта компания занята командной игрой, а не снуёт под ногами возбуждённых взрослых.

- Отдыхай, - проговорила Мария. – Напашешься ещё, на твой век хватит.

- Но… - Рита растерялась. Настаивать она не умела, инициативу проявлять тоже, но в то же время чувствовала себя неуютно, когда все трудились, а она слонялась без дела.

- Яйца, вон, порежь, - вставила Анжела, одна из сестёр, учившихся и работавших в городе. – Фаршировать будем.

- Хорошо. Эти? – уточнила Рита, взяла нож и принялась за работу.

  В итоге подняла голову, когда большое блюдо было заполнено фаршированными яйцами и красиво украшено. Одно время Рита увлекалась карвингом – уж очень ей хотелось поражать мужа кулинарными изысками, и могла из обычной редиски вырезать хоть цветок, хоть сову.

- Господи! Красота-то какая! – воскликнула Мария. – Это огурец? А лебеди, лебеди какие! А цыплята! Теперь Антошка точно хоть одно яйцо, но съест. Как не съесть такого цыплёнка? – Рита растерялась. Её вроде хвалят, но вдруг Антошке нельзя яйца, а Рита своими художествами спровоцирует ребёнка. Мария не заметила растерянности гостьи. Видимо, она хвалила от чистого сердца, как часом назад самого младшего за вынесенный из комнаты горшок.

- Ангелина, - обратилась Мария ко второй дочери, той, что приехала с Анжелой. – Вот бы мне такую невестку, а!

  Рита думала, что сёстры-двойняшки приёмные, уж очень рыжими они были, огненными, с россыпью веснушек по лицу, рукам, всему, что видно из-под одежды. Мария была светло-русой, как и её муж – отец Олега. Остальные дети тоже были русыми, кто-то темнее, кто-то светлее. Выделялись только рыжие сёстры и Борис.

- А у тебя невесток мало, можно подумать, - отозвалась Ангелина. – Одна Вера пятерых стоит.

- Да я про Олежку, - махнула рукой Мария. – Что ж он всё как перст. Один да один.

- Кого он найдёт, в Америке-то? - ответила Ангелина.

- А в Америке не люди что ли живут? – всколыхнулась Мария. – Все одинаковые, что у нас, что у них. Только кажется, что мы отличаемся, а все одного хотят. Чтобы дети не болели, мужья не гуляли, да денег… каких-никаких.

- Да не женится он никогда, - вклинилась Анжела. Она стояла у дверей и грызла молодую морковку, зелёные стебли болтались, как маятник. – Он по Лизке сохнет, - с воодушевлением откусила кусочек и с громким хрустом прожевала.

- Лизка-то тут причём? – Мария подняла взгляд на дочь. – Что ты выдумываешь? Лизка уже второго Егору родила, пляшет он вокруг неё, как каруселька вокруг оси.

- И что? – пожала плечами Анжела. – Вспомни, какая любовь была! А она взяла и за его родного брата замуж вышла. Он потому и не приезжает домой, а если приезжает, то вон, с друзьями, - она кивнула в сторону Риты.

- Любовь… какая любовь, после девятого класса уехал, любовь… – недовольно пробурчала Мария.

- А на свадьбу приезжал и напился! – настаивала на своём Анжела.

- Молчи, дурёха, - кинула в сердцах полотенце Мария. – Намелешь больше пуда, а людям жить.

Глава 8

  Спустя время стол был накрыт, буквально не хватало места для посуды и приборов. Правила этикета если и соблюдались, то условно. «Сюда тарелку с утятами поставь, если малая Татьяны не поест, даст всем дрозда, а с утятами она всегда ест» или «Тут глубокую поставь, для бабушки». Что-то похожее Рита видела в общежитии на одной-единственной совместной пьянке с однокурсниками, куда она сходила за все годы студенчества. Там тоже каждый ел из посуды, которую принёс с собой или из какой досталось, никто не смотрел на правила, а только на удобства.

  В доме родителей Рита научилась пользоваться приборами раньше, чем читать и даже как следует говорить. Рядом был накрыт ещё один стол, для детей, чтобы не толкались среди взрослых и не вникали в разговоры. После еды их планировали отправить играть на улицу.

  Появлялись гости один за другим, многих Рита узнавала, кого-то видела первый раз. Она стояла у стенки и сторонилась посторонних людей, желая только одного – слиться со стенами в помещении. Несмотря на огромную и разномастную компанию, всё внимание было направлено на Олега, стоявшего у подоконника в проходе, время от времени приветливо здоровающегося с пришедшими, и на Риту с Серёжей. Но тому дела не было до неудобства Риты, он решал какую-то неразрешимую проблему девочки Евы, дочери Бориса и Веры.

  Новые лица в привычном пейзаже вызывали активный, временами нездоровый интерес. К Рите подходили незнакомые или малознакомые люди и задавали вопросы, на которые она не знала, как реагировать. Хотелось одного – вспомнить все корни русского мата, но Рита была слишком хорошо воспитана, она изо всех сил старалась не сорваться и не наделать глупостей, о которых потом будет жалеть. К тому же, это была семья Олега… Почему это имело такое огромное значение, Рита старалась не думать.

- Твой мужик там с дитём тетёшкается? – спросила какая-то женщина. На вид ей было между сорока и пятьюдесятью лет, точнее Рита не смогла бы определить. Невысокая, излишне полная, слишком белобрысая, из-за редких и светлых волос женщина смотрелась почти лысой. – У вас сколько ребятишек? – женщина смотрела с живым интересом.

- Мой… муж, - Рита не смогла сказать «мужик» по отношению к Серёже, что-то в этом слове было отталкивающее. – Детей у нас нет.

- А чего так? Яловая? Оно и видно, - протянула женщина и осмотрела Риту от макушки до пяток.

  Рита не нашла слов, чтобы ответить. «Яловая»? Серьёзно? Её сравнили с бесплодным животным, потому что у неё нет детей в двадцать два года?! Что в голове у этой женщины?! Все сошли с ума? Ей всего лишь двадцать два! Она не знает, какую юбку завтра надеть, не уверена, что образование, которое получила, ей так уж нужно. Рита ни в чём не уверена, она даже не знает, любит ли она бисквит или предпочитает слоёные коржи. И при этом кем-то считается, что она непременно должна родить, а лучше не один раз.

  Двадцать первый век! Не то, чтобы Рита понимала, как приложить это в повседневной жизни, но точно знала: детей она не хочет, и это нормально! Вот рожать в шестнадцать, потому что презервативы стоят сто восемьдесят шесть рублей за три штуки - это не нормально.

- Будь я моложе, родила бы от тваво мужика, - продолжила, как ни в чём не бывало, женщина. – Он вон как детей тетёшкает, от такого только и рожать! – она попросту не замечала ошарашенного взгляда Риты. – Вон, дочка моя, видишь, - женщина взмахнула рукой, показала пальцем на невысокую, пухленькую блондиночку, лет восемнадцати от силы, похожую на толстенький одуванчик из-за светлых, тонких волос, завитых мелкими кудряшками. – Пусть бы она родила, раз ты калечная.