Страница 72 из 92
- Ах, Царица, ты так же глупа, как все жёны… Я предводитель, и я свергаю тебя с трона, когда вернётся Горотеон – будет поздно. Ни тебя, ни наследника, ни Земель уже не будет под рукой его. И только жизнь его будет в моих руках, и уж поверь, Царица, я сделаю всё, чтобы он не расстался с ней легко. У меня достаточно воинов и оружия, сам Царь Дальних Земель поделился со мной обозом, - смеясь. – И ты, Царица, живёшь последние минуты… Сын мой уже ворвался во дворец и скоро будет тут. Они уже убили женщин, близких тебе, убьют и тебя. Стражники твои подобны младенцам, а всадники так высокомерны, что не видят под носом своим, как и ты… ца-ри-ца, насладись именем твоим в последний раз.
- Сын? Этот? – Айола увидела, как несколько всадников заводят окровавленного пленника в залу. В пленнике, в чуждой для Дальних Земель одежде, легко было узнать сына бывшего советника, словно кто-то вылепил двух мужей по образцу одному столь искусно, что только седина на волосах старшего выдавало его возраст.
Царица слышала шум за высокими дверями, а потом смотрела, как несколько всадников, с лицами столь же непроницаемыми и ужасными, как это было всегда, вошли в залу, одежды их были окровавлены, а у некоторых – порваны.
- Я должен увезти вас, Царица, - прервал суд Берен.
- Но…
- Царица, мятежники во дворце и на подступах его, я должен увезти вас, суд над изменниками вы продолжите позже, - немолодой всадник спокойно поднялся по ступеням и протянул руку Царице. – Вы не сможете идти быстро, Айола, вам с наследником следует немедля покинуть дворец, западное крыло охватил огонь…
- Царица? – раздался хриплый голос молодого пленника, он звучал так, словно некто сдавливал ему горло и не давал дышать. – Я умертвил Царицу и её младенца! Это не Царица!
- Умертвил? – ноги Айолы подкосились, и лишь руки всадника удержали её от падения с высоких ступней, сердце её затопил ужас и боль догадки.
- В южном крыле, в женской половине, в Царских покоях, она только разрешилась от бремени, женщина, кто бы ты ни была, ты не Царица.
- Ианзэ… - наследник внутри живота сильно ударил, словно пытался выйти на свет раньше положенного ему природой и Богами срока.
- Нам нужно поторопиться, Царица, - прошептал Берен, нетерпеливо подводя Царицу к небольшой двери в нише высокой стены.
- Нет! – произнесла Царица Дальних Земель, - никто! Ни зверь, ни птица, ни тварь ползучая не может причинить вред семье Царской – это карается смертью. - Айола шла прямо на узников. – Никто не смеет покушаться на трон Дальних Земель – это карается смертью, никто не смеет смотреть в лицо Царице – это карается смертью, никто не смеет поднимать мятеж и нести его по Землям, неся за собой пожары и разруху – это карается смертью. Никто не может вступать в бой с всадниками Царицы – это карается смертью, никто не может спорить с Царицей – это карается смертью!
Айола кружила вокруг пленников под беспристрастными и непроницаемыми лицами всадников, под крики, что доносились из-за высоких дверей, и повторяла, и повторяла, за что им полагается смерть.
- Как много смертей и как мало у вас жизней, мужи…
- Ты ничего не можешь, Царица, скоро сюда ворвутся мои люди, и ты погибнешь, - бывший советник выплёвывал слова прямо в лицо Царице Дальних Земель, вместе с кровавыми слюнями. Айола протёрла лицо своё.
- И за это тебе полагается смерть! Когда сюда ворвутся, не ты будешь сидеть на троне Дальних Земель, и не сын твой, и никто из рода твоего не будет, как и не будет жить, всех ждёт смерть. Вина ваша доказана, пленники, и смерть ваша будет страшна. - Она крикнула палачу, и тот через мгновение принёс корзину с шипящими тварями, но Айола не отступила, не сделала шага назад. – Вы умрёте сейчас, к дому вашему уже выехали мои люди, и другие сыновья твои умрут тоже, Оссагил, как и дочери. Провинция ваша захлебнётся в крови своей – не останется живого человека, зверя или птицы на просторах её, но пока смерть ждёт вас, - она смотрела, как извивающихся гадов, чья расцветка была ярка и притягивала к себе, нёс палач.
Берен взял за руку Царицу и попытался отвести её от пленников, палач встал и не подходил ближе, держа за головы шипящих тварей.
- Царица, вы должны послушать меня, через время всё будет окончено, но вы должны уйти из залы.
- Я буду смотреть, как эти двое корчатся в муках, я буду смотреть на смерть их.
- Это не зрелище для жены, носящей в чреве своём младенца, - Берен был настойчив. – Царица!
- Нет. - Айола застыла и стеклянными фиолетовыми глазами смотрела на пленников, которые корчились в страхе, смотря на танцующих в руках палача тварей, и просили милости Царской – четвертования для себя и детей своих.
- Да будет так, - Царица отошла на два шага от пленников. – Приказ мой будет приведён в исполнение немедля, сейчас. - Она отошла ещё на шаг и подала знак рукой палачу, в тот же момент почувствовав, что её поднимает на руки Берен и поднимается с ней на серые ступени, потом поставив её на ноги.
- Это слишком опасно, Царица, - проговорил в остекленевшие глаза Айолы, которые, не отрываясь, смотрели на яркие цветные ленты, ползущие к пленникам. Гады к гадам. И она крикнула:
- Смерть, вас ждёт смерть!
В это время змея совершила прыжок, свернувшись клубком и, отпружиня от каменных плит пола, мгновенно укусила за шею бывшего советника, вторая отпружинила ещё выше, и укус её пришёлся в лицо второго пленника. Крики, страшней которых не слышала юная Царица никогда раньше, сотрясали залу, два некогда человеческих тела корчились на полу в страшных муках, кожа их покрывалась язвами и лопалась, из ран текла тёмная кровь, а руки и ноги словно наливались водой, как и лица. Змеи продолжали жалить, и лишь когда последние издыхание вышло из пленников, палач ловко поймал их, убрал в корзину, поклонился и отошёл.