Страница 98 из 101
На пиршестве, в честь бракосочетания их, когда Миланисса увидела воина своего, она чуть не взвизгнула, но была остановлена Царевной Эльиинг, которая ещё раз напомнила, что Кринд не сможет говорить с ней, пока Верховная Жрица не повяжет их шёлковой лентой, а вот потом их ждёт вся ночь и вся жизнь, чтобы наговориться.
Миланисса старательно учила наречие Дальних Земель, чтобы занять ум свой и утихомирить дух, который хотел поцелуев с Криндом. Ей становилось стыдно, щёки её покрывались пламенем, когда думала она об этом, но не думать не могла.
В храме, который испугал Миланиссу, она произнесла слова, которые требуются по верованию мужа её, и он произнёс слова, после чего жрицы прекратили возносить песни свои, и люди на площади подняли гул, пока Верховная Жрица не прокричала страшным голосом, что Миланисса отныне жена Кринда.
Ей надели шёлковый халат и сказали ждать мужа своего. Впервые за всё время с момента поцелуя, Миланиссе стало страшно. Сейчас она должна стать женой мужа своего… но она так мало об этом знала и понимала.
Тётушка в напутственной речи сказала ей, что Миланисса должна смириться и принять участь свою, и напомнила, что она сама выбрала её, и что с благочестивым и аскетичным Агаспусом её бы не ожидали бесчинства и похоть молодого мужа.
В доме же мужа своего будущего рассказывали что-то, но она плохо понимала наречие Дальних Земель, а слов же таких в книгах она не находила.
Резко распахнувшиеся двери испугали вмиг притихшую Миланиссу, которая смотрела на приближение мужа своего в свете свечей. Он был высок, красив и статен. Волосы его, обычно собранные сзади, свободно спадали на шею его, шаг его был размерен и уверен.
Миланисса замерла.
- Ты хорошо себя чувствуешь, жена моя? Нет ли неотложных нужд у тебя? – он говорил на наречии мест, откуда родом Миланисса, но она не понимала его, не слышала, она внимательно смотрела на губы мужа своего и думала только об одном, и от этого загорались стыдом щёки её.
- Поцелуй губы мои, – Миланисса притихла, она хотела поприветствовать мужа своего, но слова, которые она выучила первыми, сами сорвались с уст её.
- Несчётное количество ночей я мечтал об этом.
Миланисса не поняла, что муж её, всадник, поднял её, словно вес её был подобен пуху, и отнёс на ложе с белыми покрывалами и простынями из шёлка и льна, под пологом из полупрозрачной ткани с вышивкой серебристыми нитями и каменьями.
Она лежала на ложе своём и целовала мужа своего, гладила его грудь, спину и шею, она никак не могла оторваться от своего всадника, а он никак не хотел останавливаться.
Иногда она говорила на своём наречии, иногда на его, но чаще он понимал её без слов, и она его так же. Её глаза распахнулись и в удивлении смотрели на мужа своего, когда он снял одежды свои, она провела рукой по шраму его и чуть не заплакала от того, что кто-то посмел причинить зло её всаднику, но от слёз отвлекли её губы его.
Она ощутила бедром горячую плоть и, посмотрев, всё, что смогла произнести:
- Много! - это было единственное, что она вспомнила из тех слов, что выучила она из наречия Дальних Земель, и что подходило бы по значению. – Ты уверен, что это… делается этим? – почти в панике проговорила на своём наречии. – Мне никто не говорил, что… это… такое огромное, ты же мог спутать, что-нибудь, всадник?
И, к удивлению её, Кринд засмеялся и сказал, что он уверен и не спутал. Он попросил верить ему и отпустить страх свой и стыд, отдавая тело своё мужу своему.
Миланисса так бы и сделала, но её опять отвлекли поцелуи, а потом ещё раз, и ей было некогда отпускать стыд свой, она наслаждалась поцелуями всадника своего и была счастлива этим.
Он обнял её, согнул ноги её в коленях, разводя их, одновременно целуя губы её, шею, грудь и особенно часто соски, что очень понравилось Миланиссе.
Она почувствовала жар и боль, и испуг, и стыд, но снова забыла об этом, потому что поцелуи мужа её были сладкими, страстными, и он, конечно, бесчинствовал с телом её, но Миланисса была счастлива этим и вскоре забыла боль свою и стыд.
Стыд ещё возвращался к Миланиссе, даже после рождения первенца, порой муж её ласкал её так, что ей становилось стыдно, но она быстро забывала об этом от поцелуев его и похоти.
Законы Дальних Земель оказались не так уж страшны и запутанны, и Миланисса не нарушала их, живя в доме мужа своего, встречая его каждый вечер, целуя и ублажая дух его и тело – ведь и её дух и тело оставались довольны.
И только спустя зиму, когда Миланисса хорошо выучила язык своего нового дома, она узнала, почему люди на площади подняли гул, и прекратились песни жриц в храме Главной Богини.
Муж её Кринд не только брал тело и духу жены своей, принимая его, но и отдавал так же своё, а Миланисса принимала его тело и его дух. Кринд был первым, кто произнёс слова, подобные этим, в храме Главной Богини, и Верховная Жрица приняла клятву его, повязав шёлком их жизни.