Ступая за Край

Аралан хотел близости жены своей, тело его требовало войти в жену свою, как и подобает это мужу, дух его хотел ласк, любых, от самых стыдливых, робких, до откровенных, но он продолжал легко целовать Эльиинг, зная, что откажет себе в этот раз. Тело жены его Эльиинг не было готово, дух её сопротивлялся ласкам мужа, хотя не было в глазах её больше страха, а было доверие мужу своему.

 

 

Ночь уже опускалась, укутав белёсым туманом с гор строения и раскидистые сады дворца провинции Линан, когда Наследник Аралан в сопровождении всадников своих въехал во внутренний двор и спешился у конюшен, на ходу крикнув расторопным конюхам, что ухаживали за конями Наследника и всадников.

- Уже прошло довольно времени, как мы здесь, приходит час, когда дела Дальних Земель позовут меня, друг мой, - Аралан не скрыл от командира всадников своих и друга Кринда печаль свою.

- У тебя ещё есть время вкусить эту ночь…

- Правда в словах  твоих, - всадники, молчаливо следовавшие за Наследником, подобно грозным теням,  покинули конюшню и внутренний двор по приказанию Аралана, как и конюхи. И только свет звёзд был свидетелем разговора этого.

Аралан развернулся и двинулся в сторону просторных и светлых покоев дворца Линан.

- Кринд? – он в удивлении посмотрел на всадника своего, который остался у стойла.

- Иди, я задержусь…

- Зачем? – в глазах Наследника были сотни вопросов. - Кринд? Что прячешь ты в руке своей?

- Аралан, - Кринд улыбнулся, - не следует мужчине…

- Ах, вот в чём дело. Кто она, Кринд? Я не узнаю друга своего в последнее время, кто она? Неужели всадник самого Наследника Дальних Земель, их командир, снизошёл до служанки? Кринд, отвечай! – это не было приказом, они словно вернулись в те времена, когда беззаботная юность была с ними.

- Нет, Ваше Высочество.

- О, это жена мужа своего? Не узнаю тебя, друг мой, не узнаю… Будь осторожен, если женщина эта дорога сердцу твоему, ты знаешь, в Теренсии мягкие законы, но мужья – везде мужья, и позор женщины – всегда только её позор.

- Я помню это.

Наследник оставил всадника своего, забыв о разговоре, неотрывно глаза его смотрели на светящиеся окна покоев жены его Эльиинг, и не было покоя сердцу его, разуму и духу.

 

- Я видел свет в окнах твоих, ты не спишь?

- Нет, мой господин, - Эльиинг не отошла на два шага своих, но поклонилась так, как это и полагается жене мужа своего и господина, - сон не идёт ко мне.

- Что-то тревожит тебя?

- Нет… нет, мой…

- Эльиинг, здесь нет никого, служанки, рабыни, даже тени покинули покои твои, когда я вошёл в двери их, мы вдвоём, нет нужды тебе называть меня господином. Поговори со мной, как жена с мужем своим, что гнетёт тебя?

- Сегодня, когда уезжал ты по нуждам Дальних Земель с всадниками своими и Королём Меланмиром, Луинтсена попросила поговорить меня с Миланиссой… Её готовят к замужеству, и Луинтсена сказала, что надеется, что слова молодой и счастливой жены повлияют на племянницу её… Я должна была рассказать юной Миланиссе, как счастлива девушка, когда становится женой мужа своего… должна была сказать, что значит брак для женщины.

- Что ты сказала?

- Аралан, что я могу сказать об этом, я ничего не знаю, я говорила то, что говорили мне, когда всадники твои приехали за мной. Мне говорили, что брак – это единение духа и тела мужа и жены, и тогда благословление всех богов спускается на семью эту. Мне говорили, что невозможно единение духа без единения тела и наоборот… что становится женщина счастлива от этого, а тело её и сердце настигает покой, как и мужчину настигает довольство судьбой своей. Но что я могу знать об этом? – в зелёных глазах мелькнули слёзы, которые не удержались на краю ресниц и оставили след свой на нежном лице Эльиинг.

- Ты можешь узнать это, - Аралан сделал шаг в сторону жены своей, - можешь, я говорил тебе.

- Могу ли? Как давно мы в месте этом?

- Скоро снега покроют землю.

- Ты показал мне эту страну, ты привёз меня сюда, потому что рядом скала, где по преданию обитает Давгл. Ты целуешь меня по утрам, когда приходишь утром в покои мои, до дел государственных, которыми ты занимаешься, пока солнце не прячется за горами, ты целовал меня после пиршества, не дойдя до дверей покоев моих, и я бы умерла от стыда своего, если бы не знала, что Кринд, чьи глаза никогда не посмотрят на меня в такой миг, не стоял там же и не допустил бы никого… Но ты всегда уходишь, и я не знаю почему.

Ты говоришь, что дух твой слаб рядом со мной, ты говоришь, что любишь меня, ты говоришь, что сердце твоё останавливает свой бег, когда смотришь на меня, а потом кровь вскипает в теле твоём, и разум покидает его. Но поступаешь ты так, словно ни дух твой, ни тело не нуждаются в том, что называют «единением». И я бы поверила в это так легко, ещё совсем недавно – я бы поверила и приняла это. Но… - Царевна отвернулась от мужа своего, чтобы скрыть слёзы свои.

- Я нуждаюсь в единении с тобой, Эльиинг, как с женой своей, как с женщиной, красивей и желанней которой не видел. Я не знаю, сколько я смогу прожить без воды или пищи, но без тебя я не могу прожить и дня, но я не умею просить, все мои просьбы – приказы. Разум мой не знает слов таких, рот не сможет произнести нужду мою так, чтобы это не прозвучало для тебя как приказ… Я отказался от своего права приказывать тебе, Царевна.

- Нет такого указа.

- Есть, здесь, - рука с перстнями остановилась у пуговиц расшитого камзола. – Он здесь, и я бессилен отменить его.

Эльиинг сделала два своих шага навстречу мужу своему и остановилась, склонив голову так, что Аралан видел переливы каменьев в её непокрытых и распущенных волосах, что струились, подобно горным рекам, по шёлку на плечах её.