Страница 83 из 101
- Не в воде?
- Нет, - Эарсил нашёл в себе силы сдвинуться с места, целуя девушку, лаская там, где поутру мог только мечтать. Он нашёл силы донести девушку, что, казалось, не весила ничего, до мягкой травы, и бросить свою тунику из мягкого льна, настолько мягкого и тонкого, что не ощущалась на теле его.
Губы его и руки не оставили на теле Биоввены места, которое не целовал бы, не ласкал или не прикасался. Эарсил ощущал горячие ладони и губы Биоввены там, где и мечтать не смел, но порой позволял разуму своему заходить в этих мечтаниях настолько далеко, что теперь, когда всё становилось реальностью, а не сном – он не верил в это.
Эарсил знал достаточно о том, как устроено тело женщины, но всё же замер в неуверенности, хотя дух желания завладел всеми помыслами, дыханием и телом Эарсила, он остановился, чтобы разглядеть лицо девушки. Нежная кожа лица покрылась ярким румянцем, сердцебиение было видно по венке на шее, по которой с невероятной скоростью, неслась кровь. Сама же шея была окрашена в бледно-розовый цвет, который смешивался с молочной белизной шёлковой кожи груди и живота.
Эарсил провёл несколько раз пальцами там, где мужу полагается входить в жену свою, лаская снаружи и внутри, так и не решаясь сделать то, что требовал дух его и тело, сдавливая в тисках, подобных пыточным, плавя и удушая желанием.
- Я выбрала тебя, сделай меня своей, - его пальцы ощущали так много влаги, такое сильное желание и сжатие, - сделай…
Он не смог бы отказаться. Теперь.
Ты не во дворце, и Биоввена не наложница тебе, и никогда ею не будет.
Это было жарко и тесно, казалось, его охватил жар, лихорадка, казалось, всё тело мучается в тесноте своей оболочки. Это было лучшее, что когда-либо ощущал, делал, думал или мечтал Царевич Эарсил, сильнее боли и сильнее страха, сильнее любых законов, но не сильнее любви, что ощущал он в сердце своём к Биоввене.
Эарсил ощущал, что не удержит вес свой, что с каждым толчком он словно слабеет, даже глаза его видели плохо и слух притупился, он перевернулся на бок и увлёк за собой девушку, делая пару толчков, ощущая, как семя его покидает тело его, чтобы оказаться в теле Биоввены.
Первое, что услышал Эарсил, были птицы, второе, что ощутил – соль под губами его.
- На щеках твоих слёзы, Биоввена, - он не чувствовал себя обеспокоенным, он не чувствовал ног своих, рук и тела, - почему ты плачешь?
- Я не знаю, - девушка улыбнулась, - это неведомо мне.
- Надо встать, земля жёсткая для тебя.
- Она не была такой уж жёсткой, - улыбнулась.
- Знаешь, Аралан однажды сказал, что он не терпит в покоях своих наложниц или рабынь, когда они перестают ублажать тело его… Он сказал, что обнимать потом женщину – мучение для мужчины, но я не чувствую такого, я хочу обнимать тебя, целовать, я хочу…
Биоввена улыбнулась, позволяя целовать себя и целуя в ответ.
- Я знаю, чего ты хочешь, Царевич, но я ощущаю боль…
- О чём ты говоришь? Я сделал больно тебе?
- Я выбрала тебя, Эарсил, - когда Эарсил смотрел на пятно на белом льне и нежной коже бедра Биоввены.
- Ты говорила, что…
- Что я позаботилась о духе и теле многих воинов, Царевич? Никто не задаёт таких вопросов женщине, даже если ты сын Царя Горотеона, ты не можешь задавать мне подобных вопросов.
- Надо было сказать…
- Тогда бы ты никогда не сделал меня своей, Эарсил!
- Откуда тебе ведомо? Сделал бы…
- Моя мать провидица, забыл?
- Я помню это, Биоввена, - Эарсил привлёк к себе девушку, - я люблю тебя, Дарующая жизнь, сердце моё, дух и помыслы принадлежат тебе.
- А тело?
- Тело моё неразделимо с помыслами.
Листва деревьев становилось яркой, сочная трава высохла под невыносимо жгучим солнцем, а потом припала к земле под струями дождей.
- Ты велел воинам возвращаться и оставил только свою стражу, Эарсил, если бы я не говорила с тобой и не видела, что твой разум светел, я бы сказала, что ты обезумел!
- Разве что-то угрожает мне в лесах этих или горах? Здесь не осталось ни одного мятежника.
- Ты не можешь этого знать! Это опасно… и это…
- Воины выражали недовольство, я не мог больше держать их здесь, среди этих гор, давно я должен был покинуть место это, но не ведаю, как покинуть тебя. Скажи, когда сойдут снега, ты ещё будешь здесь? Я найду тебя, когда вернусь сюда?
- Ох, Царевич, ты не вернёшься, здесь ты словно затерянный дух, и разум твой забыл то, кем был рождён ты, и долг свой, но переступив ступени дома своего, дворца Горотеона, разум твой и сердце скоро найдут успокоение, как и тело твоё. Во дворце довольно рабынь, и скоро у тебя появятся наложницы, а потом, когда придёт время…
- Биоввена разум твой не ведает того, что говорят уста твои. Скажи, найду ли я тебя, когда вернусь сюда?
- Нет, не найдёшь. Как только ты покинешь места эти, мы перейдём горы, и след наш затеряется. Безумие оставаться здесь в сезон буранов. Моя мать жила в этой хижине, недалеко было поселение, но и она перебралась туда, невозможно представить себе жизнь здесь, среди снегов и диких зверей.
- Я заберу тебя.
- Наложницей? Ты, верно, лишился разума, и не ведаешь, что говорят уста твои. Я не стану наложницей.
- Жизнь наложницы не так и плоха… Много возможностей откроет она для тебя, всегда будет сыто тело твоё и удовлетворён дух, много камений будет у тебя и украшений, что радуют дух женщин.
- Возможностей?! Возможность сидеть взаперти, в покоях своих, и ждать, пока господин, - с пренебрежением, - призовёт меня, чтобы удовлетворить тело его, и смотреть, как следующие ночи он призывает другую, и так из-за дня в день, пока я не надоем своему господину? - с издёвкой. - И он не велит бросить меня на потребу воинам или на растерзание оголодавшим зверям, или, если будет добр, найдёт мне мужа и даже заплатит монеты ему за позор его? Ты совсем не знаешь меня, Царевич, если предлагаешь такое!