Служебный брак

— Что дальше с Валентиной Владимировной?

— Ничего. Долги есть, работы нет, пилотом не стала, подалась в феминистки, вроде не берут её из — за того, что баба.

— Из-за этого и не берут, — скривился Григорий Георгиевич.

Вообще-то, где-то в глубине души, и в нём жил гендерный узурпатор, ещё какой. Но здравый смысл подсказывал, женщины могут не только трудиться наравне с мужчинами, но и в некоторых областях превзойти оных. В его отделе работало несколько женщин, и это были отличнейшие специалисты, он бы ни за что не променял их на мужчин, даже той же квалификации. Угроза декрета существовала, да. Любой из его молодчиков мог завтра сломать со смещением ногу — и вот тебе «декрет».

— Нет, не берут её из-за того, что не может сдать физические нормативы. Может, и взяли бы на северные направления — Ямало-Ненецкий округ, Салехард, откуда сама сбежит через пару рейсов.

— Говоришь, лицензию получила, значит, медкомиссию и нормативы сдала.

— У нас свои нормативы, — махнул рукой Андрюха. — Только знаешь, что? Валька с отшибленной головой, но Клавке не стала бы про… как ты там сказал? «Гендерную асимметрию, как фактор формирования традиционной культуры» втирать.

— Ага, — усмехнулся про себя Григорий Георгиевич и ещё разок намахнул коньяка. С квашенной капусткой. Хорошо!

Проснулся Григорий Георгиевич дома, на своей кровати, рядом с рыжей красоткой девяти лет от роду, печально смотрящей на отца со всем возможным осуждением в глазах.

— Алкоголизм, папочка, заболевание, при котором наблюдается физическая и психическая зависимость от алкоголя. Сопровождается повышенной тягой к спиртному, неспособностью регулировать количество выпитого, склонностью к запоям, возникновением ярко выраженного абстинентного синдрома, снижением контроля над собственным поведением и мотивациями, прогрессирующей психической деградацией и токсическим поражением внутренних органов. Понятно тебе, папочка?

— Угу, — кивнул Григорий, стараясь не дышать в сторону дочери.

— Основной компонент алкогольных напитков — этанол. Малые количества этого химического соединения являются частью естественных метаболических процессов в организме человека. В норме содержание этанола составляет не более чем ноль целых восемнадцать сотых промилле. Экзогенный этанол быстро всасывается в пищеварительном тракте, поступает в кровь и оказывает влияние на нервные клетки. А это понятно тебе, папочка?

— Понятно, — Григорий встал и отправился в ванную комнату, слушая на ходу лекцию о вреде алкоголизма.

— Развитие психической зависимости при алкоголизме обусловлено влиянием этанола на нервную систему. После принятия спиртного человек чувствует эйфорию. Снижается тревожность, повышается уровень уверенности в себе, становится легче общаться. По сути, люди пытаются использовать алкоголь в качестве простого, доступного, быстродействующего антидепрессанта и противострессового средства, — продолжала отчитывать Клава, сыпля фактами и нравоучениями. — У тебя стресс, папочка? — уставилась дочь на родителя.

Очень хотелось сказать, что да, стресс. Мало ему одного рыжего чудовища на голову, пусть и невозможно любимого, так ещё одно несчастье нарисовалось. Несостоявшийся пилот гражданской авиации, ни больше, ни меньше.

— Нет, — коротко ответил Григорий Георгиевич. — Ты прочитала то, что я тебе задавал вчера?

— Да, — девочка обречённо вздохнула. — Только скучно, папочка. Эс Прокофьева, «Ученик волшебника», — продекламировала Клава, приняв позу, как учит преподаватель художественного слова. — Конечно, необычную профессию выбрал себе волшебник Алёша, можно сказать — редкую. Мало у нас в городе волшебников. Давайте посчитаем: волшебник Алёша, потом ещё его старый учитель Секрет Тайнович — вот, пожалуй, и всё. Секрет Тайнович был совсем старенький, седой, сгорбленный. Он вечно зябко кутался в мохнатый клетчатый плед и целый день дремал в глубоком кресле. Жаловался, что никак не может как следует выспаться. Всё заботы, хлопоты, суета…

— Ты всё учишь, что читаешь? — улыбнулся Григорий, глядя на ребёнка в розовой пижаме, с прижатым к боку ярко-жёлтым плюшевым медведем. Рыжие волосы торчали упругими пружинками во все стороны, на ножках тапочки в виде морд длинноухих собак.

— Я не учу, оно само запоминается, — засмеялась Клава. — Пойдём в океанариум, папочка? Там сегодня будут пингвинятки, а потом поехали, купим мне попугая, я его буду кормить и научу петь гимн Советского Союза и песню Спрингтрапа! Пора привлечь внима-а-а-нье, и сказку рассказа-а-а-ать. Через века преда-а-а-анье, они будут зна-а-а-ать. Одни для развлеченья волю круша-а-а-ат. Вторые отвлеченье, золото в тлен р-у-ушат.

— Святые ёжики, — культурно выругался Григорий Георгиевич и нарвался на лекцию об обсценной и инвективной лексике, ни больше и ни меньше.

И что прикажете делать с этим ребёнком? Любить, решил Григорий. Накормил дочку завтраком, прослушав лекцию о вреде быстрых завтраков и пользе пищевых волокон. Клава при этом потребовала шоколадные шарики Несквик, проигнорировав собственные же слова, приведя в качестве аргумента основы маркетинга и рекламы.

Посадил дочку в автомобиль и повёз в океанариум. Там проводилась обширная лекция для детей среднего школьного возраста, куда и отправилась Клава, несмотря на неподходящий возраст. Вернулась довольная собой, за руку с лектором с подёргивающимся глазом. Потом всё же купили попугая, обречённого орать на всю двухсотметровую квартиру «Сплотила навеки великая Русь». И только к вечеру удалось освободиться, оставив дочку очередной гувернантке, заранее отключив дома вайфай, забрав телефон у Клавдии и велев гувернантке спрятать свой под страхом смерти и самых страшных кар.

— Ну, здравствуй, Валентина Владимировна, — проговорил Григорий, глядя на рыжую ведьму, сложившую руки в защитном жесте, борясь с очевидным желанием прижать сейчас же к стене и как следует проявить на полную катушку качества гендерного узурпатора и доминанта.

— Здрасте, — гневно ответила Валентина, та, что Владимировна. — Зачем вы пришли? Я говорила, что не учила вашу дочь феминизму, а надо, между прочим! С таким отцом, как вы! Она должна выйти из-под гнёта системы гендерного доминирования!

— С этим мы потом разберёмся, — Григорий пристально посмотрел на девушку.

Рыжая, да. Основное, что бросается в глаза — рыжая. Острое личико, хорошенькое, улыбчивое, когда не выкрикивает лозунги. Худая и высокая, почти модельной внешности. Взгляд во сто крат умнее и характер поганее, а так — красавица с подиума. Пока молчит, конечно, и если не знать, что она выучилась на пилота гражданской авиации. Самолётом управлять может. Вот эта рыжая сопля. С ума сойти!

— Пилотом хочешь стать? — прямо в лоб спросил Григорий.

— Да, — так же прямо, не кокетничая, ответила Валентина Владимировна.

— Максимум, который тебе пока светит — перевозить оленеводов, нефтяников. Рейсы тяжёлые, работа мужская, — он замолчал.

— Ещё бы! — фыркнула Валентина Владимировна.

— Не «ещё бы», а так и есть. Там ты и пилот, и штурман, и стюард, пассажиры так себе, место для отдыха — общага.

— Пилотесса, — поправила воинствующая Валентина.

— Это ты расскажешь местным, когда они пьяные в салон ввалятся. И мужикам, наравне с которыми будешь работать.

— Ну и что, — Валентина фыркнула. — Многие так начинают. Я не жду снисхождений. Я пилотом хочу быть, всегда хотела. Меня даже назвали в честь Терешковой!

— Ну, поехали, Терешкова наших дней, — усмехнулся Григорий Георгиевич.

— Куда?

— Узнаешь, — всё, что ответил Григорий.

И Валентина Владимировна поехала. И не очень-то расстроилась, когда оказалась в спортивном комплексе, где тренировались сотрудники и подчинённые Григория Георгиевича.

— Нормативы будут мужские. Тренировать буду лично. Не хнычь! Хочешь пройти отбор — будешь на голову выше мужчин. Давай, Валентина Владимировна, покажи делом, а не листовками, на что на самом деле способна женщина. Освободись от гендерного доминирования мужчин, заткни узурпаторов за пояс.