Служебный брак

— Хочу с вами поговорить, Валентина Владимировна, о социологической и психологической теории, изучающей процессы социо-психологического конструирования социальной реальности в человеческой активности, — ледяным тоном проговорил Григорий Георгиевич. — Прошу! — добавил он, показывая на дверь, ведущую в лаундж-зону, отделённую от обеденной, где был накрыт ужин, плотными дверями.

— Если дашь ей телефон, оторву голову, — без всякого почтения произнёс Григорий Аарону Эрнестовичу, показывая рукой на дочь. — Всё оторву. Всем.

Начальство молча согласилось и проводило невозмутимым взглядом огнедышащего безопасника в сопровождении рыжей Валентины Владимировны, для разговора о… процессах социо-психологического конструирования социальной реальности в человеческой активности… Если Лилия Михайловна верно запомнила. Рояль ещё этот с пылью! Чтоб ему провалиться!

Через несколько бесконечно тянущихся секунд, пронизывающих звенящую, тревожную тишину номера, из лаундж-зоны громыхнул Destiny's Child «Survivor», раздался ужасающий, заставляющий стыть кровь грохот и звон бьющегося стекла, удивительно тонко попадающий в унисон вступлению музыкальной композиции.

Клавдия, раскрыв рот, уставилась на двери лаундж-зоны. Лиля покосилась на мужа, тот продолжал беспечно жевать речную форель, приготовленную на гриле, отправляя в рот маленький кусочек за маленьким, один за одним, тщательно пережёвывая, запивая белым вином, Поль Жабуле Эне, Эрмитаж «Шевалье де Стеримберг» Блан.

В дверь с обратной стороны что-то прилетело, глухо шлёпнулось — как тяжёлая подушка или лёгкий человек, примерно как Валентина Владимировна. Из динамиков Destiny's Child вовсю доносился припев «Survivor», а шлепок по обратной стороне двери повторился. Ещё раз. И ещё. Destiny's Child «Survivor» надрывался всё громче и отчётливее, Клавдия не отводила распахнутых глаз от закрытых дверей, Лиля испытывала желание сбежать, просто так, на всякий случай, Пипа истерично повизгивала, а глава и владелец транснациональной корпорации «TNK AA Group Capital Investing» продолжал есть форель. Речную. На гриле. Рояль ещё этот, с пылью!

Через четыре минуты девять секунд трек закончился, Аарон отложил вилку в сторону, Клавдия так и не отвела взгляда от двери, а Лиля махом влила в себя Поль Жабуле Эне, Эрмитаж «Шевалье де Стеримберг», чёртов, Блан.

— Юная леди, — Аарон учтиво улыбнулся, глядя на Клавдию. — Я слышал, в этом чудном месте есть колесо обозрения, не желаете ли составить нам компанию?

— Желаю! — тут же отвлеклась от созерцания дверных полотен девочка. — А мороженое купишь? Аарончик, а ты дашь мне телефончик? — кажется, всё произошедшее тут же забылось неугомонной рыжей девочкой, ведь впереди маячил аттракцион, возможность выторговать у Аарончика вожделенный телефончик и фисташковое мороженое!

Аарон обнял обалдевшую Котёночкину, всё ещё с опаской и в смущении косящуюся на двери в лаундж — зону, и удивительно чистым, глубоким баритоном, пряча улыбку, пропел:

Глава 25

Аарон… Эрнестович был вынужден прервать свадебное путешествие из-за неотложных дел в Соединённых Штатах Америки, во всяком случае, именно такую версию он озвучил жене буквально на следующее утро после продолжительной прогулки и катания на колесе обозрения в сопровождении Клавдии.

В этот раз обошлось без ангажированных артистов цирка и толпы репортёров. Присутствовали несколько охранников, неотступно следовавших за четой молодожёнов и Клавой, а также два фотографа. Правда, порой Лиле казалось, что их не два, а многим больше, но она списывала ощущение на нервозность от событий последних дней. Что ни говори, а происходящее здорово путало бедняжку и бесконечно смущало.

До странного предложения Аарона Эрнестовича в жизни Лилии Котёночкиной всё было размеренно и понятно. Она ходила на работу, которой очень дорожила и которую даже искренне любила, особенно ту её часть, где, по негласному соглашению сторон, она должна быть незаметной. Исправно посещала институт, учась на скучную, но перспективную специальность «Менеджмент. Управление человеческими ресурсами». По мере сил заботилась об Измаиле Иннокентьевиче. Иногда ходила в кино, была записана в библиотеку, но читала не только бумажные издания классиков литературы, но и электронные книги, в том числе и любовные романы про современных Золушек, впрочем, не слишком-то доверяя книгам. Это всего лишь сказка, воплощение мечтаний, гипербола. Мало кто на самом деле хотел бы изменить свою жизнь настолько кардинально, как приходилось это делать героиням любовных книжек. Во всяком случае, Лиля Котёночкина не хотела…

Но всё получилось так, как получилось, а в итоге настолько сильно запуталось, что бедняжке хотелось плакать от страха неизвестности. Столько вопросов оставалось без ответов.

Сможет ли она продолжить работать в приёмной главы и владельца транснациональной компании «TNK AA Group Capital Investing»? Или это будет считаться неэтичным?

Где теперь жить? В своей комнате, квартире, которую Лиля планировала приобрести сразу после свадьбы — деньги Аарон Эрнестович перевёл на счёт Лилии сразу после свадьбы, правда, из-за стремительно меняющихся декораций и событий, она не сразу это обнаружила, — или в имении?

Аарон сказал, что пробудет в США не меньше месяца — проблемы, связанные с делами корпорации и покойным дедушкой, по которому, судя по всему, он сильно скорбел. Поскольку правый глаз мужа сильно дёргался, когда он говорил об усопшем.

Они не успели ничего обсудить… Да что там, Лиля всё ещё путалась, когда общалась с Аароном — собственным, страшно сказать, мужем. А когда с Аароном Эрнестовичем — начальником, очень-очень большим Боссом, с заглавной буквы «Б», главой и владельцем аж целой транснациональной корпорации и многочисленных компаний, предприятий, движимого и недвижимого имущества и даже небольшого острова в Карибском море.

Для нужд Лилии Абалденной был предоставлен личный самолёт, выдана банковская карта, оформленная на её имя, до конца месяца оплачен огромный номер, в котором ещё вчера молодожёны ужинали в компании Григория Георгиевича и Клавы. А также у дверей стояло два охранника, они сопровождали девушку везде, куда бы та ни направилась, возвышаясь стеной за спиной. Одним словом, у бедняжки были все причины грустить и чувствовать себя, как говорится, не в своей тарелке.

Вдруг двойная дверь распахнулась. От неожиданности Лиля икнула, а Пипа, дремавшая у неё на коленях, зарычала. В проёме появился не кто иной, как Августа Абалденная, собственной лучезарной персоной. Хищно улыбаясь, она размахивала руками с огромными острыми ногтями цвета «мокрый асфальт» с блёстками.

— Дорогая моя, — взвизгнула Августа, направившись прямо к обалдевшей Лиле, непристойно вихляя задом. Впрочем, удивительно уже то, что женщина в принципе перемещалась самостоятельно, в такой-то обуви. Пипа ощетинилась, Лиля замерла, в ужасе следя за свекровью.

— Дорогая! — продолжила Августа. — Душенька наша, — чья «наша», родственница уточнять не стала. Лиля же, внимательно осмотрев помещение, никого кроме Августы и, конечно, себя с Пипой не обнаружила. — Золотце! — вот тут стало по-настоящему страшно.

А любая женщина испугается, когда на неё прёт свекровь с перекошенным лицом, несмотря на излишки ботокса и филлеров, изображающая ногтями бензопилу «Дружба», и угрожающе шипит: «Золотце» и «Душенька». Пипа выразила полнейшую солидарность с перепуганной насмерть Лилей Абалденной, как по мановению волшебной палочки, ставшей снова Котёночкиной. Собачка забилась под диванную подушку и оттуда отважно, как ей казалось, повизгивала. К тому же, подозрительно запахло… Видимо, Пипа не сдержалась и написала на диван. На самом деле, у Лилии не получалось обвинять Пипу, она сама была в шаге от того, чтобы забиться под подушку и… тоже… да, как ни стыдно признавать.