Страница 39 из 118
Кроули угукнул — то ли соглашался, то ли иронизировал — было неясно.
— Я был уверен, что найду тебя по следам твоей… работы, — уклончиво сказал Азирафель. — Пригляделся, что происходит в мире. Узнал об эпидемии одержимости в одном альпийском монастыре — решил, что ты можешь иметь к этому отношение. И приехал, чтобы проверить.
— Дья… ангельски вовремя, — признался Кроули.
— Что это был за человек? — спросил Азирафель. — Что там случилось?
— Ангел, как ты любишь говорить — это наши внутренние дела, — резковато сказал Кроули. — Ты вмешался, я благодарен, нечего тут обсуждать.
Он сделал пару шагов к воде, подобрал из-под ног камешек и швырнул в озеро. Камень с громким бульком разбил тихое зеркало — оно сморщилось, отражения вершин пошли рябью.
— Как он сумел поймать тебя? — спросил Азирафель, будто не слышал отказа. — Он же всего лишь человек!
— Ангел, никаких подробностей.
— Он говорил, ты не можешь ему навредить? Почему?
Кроули тихо фыркнул вместо ответа — очевидно, намекая, что не собирается раскрывать рот.
— Почему твои не пришли на помощь? Ты мог бы позвать!..
— И уничтожить свою репутацию? — Кроули развернулся к нему. — Ты хоть представляешь, как это унизительно — быть пойманным человеком?
— Он чуть не убил тебя!..
— «Чуть» не считается. Зато благодаря ему я теперь могу лет сто вообще ничего не делать — я отправил в Ад столько душ, что они до сих пор считают. А ты, — Кроули приосанился с довольным видом, — обеспечил мне красивый финал. Битва с ангелом!.. В наше время мало кому так везёт.
— Ты же проиграл, — с досадой огрызнулся Азирафель, будто забыл, что никакой битвы не было.
— Ты никогда не возвращался домой в синяках, рассказывая о каждом легенду, где его приобрёл? — спросил Кроули. — Не бойся, в моём отчёте я тоже тебе навалял.
— Могу представить, — фыркнул Азирафель.
— Насколько я тебя знаю, — вкрадчиво сказал Кроули, — ты в своём тоже изгонял меня не из бездыханного тела. Дай угадаю, — он весело прищурился. — «О, мы сражались… в пустыне».
— Это Альпы, — недовольно поправил Азирафель.
Кроули смотрел на него, обдирая кору с какой-то веточки, и взгляд у него был золотым, таким тёплым, что у Азирафеля от облегчения едва не подкосились ноги. Он вернулся. С ним всё было хорошо.
— Расскажи, — попросил он.
Кроули мгновенно перестал улыбаться.
— Нет.
Азирафель обиженно сложил губы. Он полагал, что в благодарность за спасение Кроули вполне мог бы удовлетворить его любопытство и поделиться сплетнями из Преисподней. Но если Кроули не хотел делать этого по своей воле — Азирафель был вынужден прибегнуть к нечестным приёмам.
По некоей совершенно необъяснимой причине Кроули абсолютно не выносил, когда Азирафель на него обижался. Он делался мягким, как масло, в обмен на благосклонность у него можно было требовать любые обещания, любые уступки — он был готов на всё, лишь бы Азирафель перестал обижаться.
— Ну что ж, — особенным тоном сказал Азирафель, отворачивая лицо, и Кроули мгновенно насторожился. Был бы он гончей — уши у него стояли бы сейчас торчком. — На самом деле мне совершенно не любопытно. Я просто хотел удостовериться, что ты цел и невредим.
Азирафель выждал пару мгновений, прежде чем громко и расстроенно вздохнуть.
Кроули вполголоса пробормотал какое-то проклятие.
— Лет тридцать назад один из наших сбежал, — сдался он. — Влюбился. Завёл себе женщину, спрятался среди людей. Благословил (по-нашему, то есть — проклял) её сына, старался помогать ей в делах.
Азирафель смотрел в сторону и делал вид, что совершенно не слушает.
— За ним послали каких-то тупиц, — Кроули сморщился. — Они его выследили. И убили. Но сделали это так грязно, что весь город узнал, что в доме побывали демоны. Люди перепугались, схватили ту женщину. Сожгли её за колдовство. В том самом монастыре, те самые благочестивые братья. А её сын выжил. И вырос.
— Как ты был с этим связан? — Азирафель бросил притворяться, развернулся к Кроули.
— Никак. Он призывал демона, а я оказался поблизости. Это случайность.
— И ты не мог освободиться?..
— Приёмный папаша многому успел научить его. А он был не из низших. Короче — нет, я не мог, — недовольно сказал Кроули.
— Чего он хотел от тебя?
— Мести. Отдать души монахов демонам, а потом сжечь монастырь. Потом убить меня. Простой план.
Азирафель смотрел на Кроули, не говоря ни слова. Чужая история была трагичной, но ангел не мог не думать, что в ней слышалось нечто смутно знакомое. Демон, решивший нарушить правила, безнаказанным не уходит.
— А если твои узнают, — с преувеличенной уклончивостью спросил Азирафель, — о тебе?..
— Что узнают? Я же не собираюсь сбегать, — отмахнулся Кроули.
Азирафель отвёл взгляд. Он говорил не о бегстве. А о том, что Кроули нередко действовал вопреки правилам, предписанным демонам. Но Кроули будто нарочно делал вид, что не понимает, о чём речь.
— Я выполняю свою работу, ко мне не придерёшься, — уверенно заявил он. — А что я делаю в остальное время — никого не интересует. Я выполняю план — это единственное, что им важно.
Почему-то Азирафелю казалось, что Кроули врёт.
Он никогда не думал, что ждёт демона, если об их знакомстве ближе дозволенного узнают в Аду. Азирафель знал за себя — максимум, что его ждёт — это выговор, он не делал ничего предосудительного, ему не в чем было себя упрекнуть. Но сторона Кроули была лишена ангельского понимания вещей и милосердия. Кроули мог… пострадать?
— Так ваши убили того демона? — переспросил Азирафель.
— Угу, — сказал Кроули.
— Совсем?..
— Конечно, совсем — какой смысл в казни, если после неё ты встал и пошёл?
— Действительно, — Азирафель механически улыбнулся, — никакого смысла.
Кроули бродил по краю озера, носком сапога расплёскивал воду. Делал вид, будто его ужасно интересуют горы, вздымающиеся на том берегу.
Азирафель хотел уточнить, не думает ли Кроули, что за их разговоры и встречи, за их дружбу Кроули может ждать та же участь.
Но не решился.
Пожалуй, ответ был очевиден.
========== Севилья, 1582 AD ==========
Испанский драматург Лопе де Вега оставил после себя огромное наследие, большая часть из которого была безвозвратно утрачена - из более чем 2000 пьес до современности дошли около 400. Одна из них, написанная в Севилье в 1582 году, была тогда же впервые поставлена на сцене. К сожалению, вскоре типография с тиражом пьесы сгорела дотла. Уцелел лишь единственный экземпляр, который в данный момент хранится в частной коллекции.
“Три жениха одной невесты, или Притворный маскарад”
Кроули — дворянин
Азирафель — дворянин
Лопе — слуга Кроули
Феличе — слуга Азирафеля
Изабелла — девушка на выданье
Лауренсио — поэт, жених Изабеллы
Альдемаро — военный, жених Изабеллы
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Улочка с фонтаном в Севилье
ЯВЛЕНИЕ 1
Входят Кроули и Лопе
Кроули
(читает с листка в руке)
Стеной Эдема мы разделены,
И как незаживающая рана
Навек меж нами призрак той стены,
Как меч между Изольдой и Тристаном.
Её разрушить не хватило б сил
У самых громких труб Иерихона.
Я вас о наслажденьи не просил,
Ведь вас оно поставит вне закона.
Чтоб вашу чистоту не осквернить,
Я страсти трепет приучил к смиренью:
Вам сердце для меня не отворить,
У ваших ног я быть смогу лишь тенью.
Цветок, что сорван вашею рукой,
Утешит боль, хоть и не даст покой.
(складывает и убирает листок)
Безумство. Глупость! Безрассудство!
Я должен быть сильней и строже.
Забыть об этом выпендрёже
И гнать любовное паскудство.
И не мечтать в надежде тщетной,
Не ждать, не думать, не желать —
Не может ангел воспылать
На мой призыв огнём ответным.
Не должен! Или будет проклят,
Низвергнут в злую темень бездны.