Всё, что любовью названо людьми

— Кроули! Вот ты где, — раздался возглас из дальнего конца зала.

Кроули сделал вид, что ничего не услышал — хотя акустика здесь была превосходная. Он продолжил копаться в брюхе у льва. Конечно, он мог бы сотворить чудо, но ему нравились механизмы, они были интересными, он любил разбираться в них — а особенно он любил их ломать.

Ангел, казавшийся удивительно маленьким рядом с громадными колоннами, пересёк палату. Пока он шёл через пустое пространство, будто через поле, подобрав край длинной белой туники, Кроули успел нащупать в механизме шестерёнку, порезаться о её край, вытянуть палец и недовольно пососать его. Азирафель всё ещё был где-то на середине зала. Кроули мрачно уставился на него.

Византийская мода была Азирафелю к лицу. А кроме того, на белом прекрасно смотрелось золотое шитьё, так что ангел выглядел куда выигрышнее Кроули, который, хоть и выбрал себе самые дорогие ткани и самые тонкие вышивки, всё равно среди разодетых в цветное византийцев смотрелся бедновато. Но он не мог позволить себе, по примеру Азирафеля, вышивку жемчугом: потому что белый жемчуг на чёрном, на его вкус, смотрелся не очень. Оставалось только серебро, а оно не ценилось так же высоко, как и золото.

Ангел наконец приблизился, и Кроули увидел у него в руках глиняный кувшин. Проснувшееся любопытство заставило его потянуть носом. От кувшина пахло молоком и цветами. Наверняка это была какая-то очередная человеческая выдумка, которая полюбилась Азирафелю. Тот обожал пробовать новые блюда, а особенно приятные ему уже привык разделять с Кроули, чтобы тот тоже восхитился вкусом. Кроули не был большим поклонником человеческой еды, но ему нравилось общество Азирафеля, ему нравилось смотреть на него, когда тот ест, ему нравился его детский восторг и то, как он иногда закатывал глаза от наслаждения. Ангелу по понятным причинам было доступно очень ограниченное число чувственных удовольствий, зато доступные он использовал с максимальным прилежанием. Кроули нравилось, когда Азирафель с восхищением рассказывал о том новом, что ему довелось попробовать, и особенно нравилось, когда Азирафель предлагал это новое ему.

Чаще всего это и правда было очень вкусно. Чаще всего это было лучше, чем секс. Секс был приятным занятием и необременительным способом искушать людей. Чем больше запретов придумывали люди, тем проще было подталкивать их нарушать правила. Впрочем, обед с Азирафелем определённо был лучше любого секса.

— А! Вот чего мне не хватало!

Кроули поймал Азирафеля за руку, стащил у него с пальца перстень с опалом и сунул в щель между шестернями механизма в брюхе у льва. Подтолкнул, провернул — и механизм с громким щелчком заклинился намертво. Кроули радостно оскалился. Сломать это с помощью ангельской безделушки было отличной идеей. Он мог бы, конечно, использовать одно из своих колец, но это было бы не так весело.

Вспомнив, что он вообще-то хандрит, Кроули перестал улыбаться и снова насупился.

— Чего тебе? — недовольно спросил он.

Азирафель аккуратно присел на ступеньки трона, поставил кувшин рядом с собой.

— Тебя уже неделю нигде не видно, — с мягким упрёком сказал он. — Когда ты последний раз выбирался за пределы дворца?

— Мне хорошо в моих пределах, оставь их в покое! — огрызнулся Кроули и с любопытством покосился на кувшин.

Азирафель терпеливо вздохнул, сунул руку под мантию и достал полотняный мешочек.

— Я принёс тебе финики, — сказал он и положил мешочек рядом с Кроули. — И изюм, — добавил он извиняющимся тоном. — Для винограда сейчас не сезон — но изюм ничуть не хуже. Очень сладкий.

Кроули растерянно посмотрел на него поверх очков.

— Мне? — недоверчиво спросил он.

— Попробуй, — Азирафель улыбнулся с тревожным волнением.

Кроули распутал завязки, недоверчиво поглядывая на Азирафеля, будто ждал, что в мешочке окажутся камни, а ангел весело рассмеётся, как ловко его надул. Но нет — когда Кроули запустил руку внутрь, пальцы наткнулись на сушёные фрукты, чуть липкие от сладкого сока. Схватив горсть, Кроули жадно дёрнул руку назад. Кулак не сразу пролез через узкую горловину, так что пришлось повозиться, вытягивая руку. Это и правда были финики и изюм. Его любимые.

Кроули сунул в рот сразу штук пять, чтобы жевать, а не смущаться.

— А это что? — грубовато спросил он с полным ртом, кивнув на кувшин. Азирафель мгновенно оживился:

— Попробуй!.. Это сахлаб, его варят из молока и муки орхидей, с корицей и мёдом. Очень вкусно!

Кроули заглянул в кувшин, взял в руки — тот был тёплым.

— Его пьют горячим, — с энтузиазмом продолжал Азирафель. — Особенно зимой — замечательно согревает!

Кроули отпил глоток и облизнулся, оценивая вкус. Напиток был густым, сладким, молочным. Он пах цветами и корицей, и в нём была самая капелька остроты, так, чтобы ублажить язык.

Кроули с упрёком посмотрел на Азирафеля. Это было нечестно — вот так брать и подсовывать ему изумительные штуки, от которых сразу же хотелось перестать хандрить. Кроули вообще-то планировал хандрить, пока не сойдёт снег, а Азирафель (как всегда!) всё портил.

— Нравится? — с нетерпеливой надеждой спросил ангел.

Кроули вместо ответа закатил глаза и приложился к кувшину.

Конечно, ему понравилось. И очень. Он выпил почти треть, прежде чем с довольным вздохом поставить кувшин на место. Азирафель сиял от улыбки, глядя на него, даже чуть-чуть щурил глаза, счастливый, что угадал. Кроули держался изо всех сил, чтобы не улыбаться ему в ответ. Пришлось развалиться на ступенях, опираясь на локти, и запрокинуть голову, сделав вид, что его внезапно очень заинтересовал потолок.

— Никаких дел в городе сегодня? — с намёком спросил Азирафель.

— Никаких, — Кроули сморщил нос. — У меня там нет никаких дел, пока лежит снег.

— Там совсем не холодно, — вкрадчиво сказал Азирафель.

Кроули пренебрежительно зашипел, чтобы даже его нежелание облечь в слова свою неприязнь к снегу выражало полное отсутствие энтузиазма насчёт идеи выйти на улицу. Азирафель огорчённо вздохнул. Кроули покосился на него, но приказал себе не поддаваться на эту уловку.

— Там везде лежит эта мерзкая белая гадость, — с отвращением сказал он.

— А я видел, что это может быть весело.

— Что в этом может быть весёлого? — Кроули вскинул голову и с непониманием уставился на ангела. — Мокрая, холодная дрянь! Она жжётся!

Ангел качнул плечами и увёл взгляд в сторону, будто намекал, что ему известно нечто, неизвестное Кроули.

— А если я смогу тебя переубедить? — спросил он, склоняя голову набок.

— Ты не сможешь, — фыркнул Кроули.

— А если смогу?..

— Ладно, если ты меня переубедишь, тебе придётся выполнить мою дневную норму по искушениям, — предложил Кроули, заранее зная, что от такого пари ангел откажется.

Азирафель, наверное, и собирался — он резко повернул голову, с негодованием глядя на Кроули.

— Я не собираюсь никого искушать! — возмутился он.

— Тебе и не придётся — потому что ты не сможешь меня переубедить, — снисходительно ответил Кроули, считая на этом спор законченным.

Азирафель приобрёл оскорблённый вид, приосанился, затем кивнул:

— Хорошо.

— Что хорошо? — не понял Кроули.

— Чтобы доказать мне, что я не смогу тебя переубедить, тебе придётся выйти на улицу.

Кроули аж рот открыл от такого нахальства.

— И ты выйдешь туда не на пять минут, — предостерёг Азирафель, пока Кроули ошеломлённо пялился на него. — Не будет такого, что ты высунул нос наружу и сразу убежал прятаться. Ты проведёшь там весь день, — потребовал он.

— Весь день? — изумлённо переспросил Кроули. — Я же окоченею!

— Я найду, чем тебя согреть, — заверил Азирафель.

Кроули, почуяв возможность сбить Азирафеля с мысли, перетёк в расслабленную позу и подпёр голову рукой.

— Чем, например? — с предвкушением спросил он, улыбаясь.

Азирафель предсказуемо порозовел щеками и отвернулся.

— Быстрой прогулкой, — мгновенно ответил он. — Горячим вином. И по дороге мы можем взять медовых лепёшек с орехами.