Страница 101 из 118
Кроули остановил машину под стеной церкви, в густой тени. Посмотрел на часы, побарабанил пальцами по рулю. Бентли молчала крайне скептически.
— Просто заткнись, — буркнул Кроули. — Вот даже не начинай.
Молчание Бентли стало оскорблённо-обиженным. Ничего, пусть помолчит — пусть не привыкает спорить с хозяином.
Там, в церкви, ангел сейчас вёл переговоры — по крайней мере, ангел считал, что это переговоры. Не зная, что всё это — злой и опасный розыгрыш. И Кроули бы здорово посмеялся, если бы главным участником был кто-то другой, не Азирафель.
Отряд бомбардировщиков наползал на город. Кроули подождал немного. Потом ещё немного — для верности. У него были хорошие отношения со временем, он всегда чувствовал тот самый момент. Момент, когда ему нужно будет выйти из машины — и войти в церковь.
Он даже не сомневался, что сделает это. Делал это не в первый раз — спасал неразумно смертное ангельское тело, чтобы бессмертный ангельский дух продолжал пребывать в нём. Самому Кроули приходилось умирать, и обыкновенно это было довольно неприятно — но он всегда точно знал, что вернётся. А Азирафелю не понравится умирать. А Кроули не понравится, если Азирафель вдруг не вернётся. Ангельская бюрократия была крайне жёсткой, придирчивой и въедливой — и крайне, крайне медленной. Куда им, собственно, было торопиться, вечным существам? Выдачу Азирафелю нового тела они могли рассматривать лет сто, например — а потом обнаружить, что им недостаёт какой-то справки, формуляра, формы, не в том месте поставлена галочка или в данные вкралась досадная опечатка. Конечно, виновного найдут и сделают ему выговор: в ангельском делопроизводстве небрежность недопустима. Но дело о выдаче Азирафелю нового тела затянется ещё лет на сто. Двести. Триста. А там они найдут, что он потерял меч, и начнут новое разбирательство — и всё это затянется до самого Апокалипсиса.
Меньше всего Кроули хотел проводить время на Земле, в бесконечной неопределённости ожидая возвращения Азирафеля. Даже если сейчас они не разговаривали — это был не повод бросать ангела в беде.
Кроули остановился перед тяжёлой дверью. Взялся за чугунное кольцо. Оставалось надеяться, что освящённая земля его не испепелит, а лишь немного поджарит.
Толкнул дверь, сделал шаг.
Ноги обожгло сразу, будто он наступил босиком на горячий уголь. Дыхание перехватило, он едва не шагнул назад — не так он представлял своё появление, воображение рисовало ему совсем другие картины — холодноватую ироничность с капелькой высокомерной снисходительности. Но времени всё переиграть уже не было.
Он шагнул — и его понесло вперёд. От боли, от святости этого места разум заволокло туманом. Ноги жгло, будто кто-то ехидный зажигалкой подпалил ему пятки, будто кто-то, играясь, обводил кожу длинным бензиновым огоньком. Кроули чудился запах палёного.
А время тикало — через пару минут над церковью окажется бомбардировщик, через пару минут здесь будут руины. Нелепо выйдет, если он повернёт назад — Азирафелю тогда точно крышка.
И он не сворачивал.
А ноги пылали, почти до слёз. Тело стремилось вперёд, несло его, дёргаясь, шипело, ломалось, вскрикивало. Кроули чудилось, от него тянет дымком. Бедное тело, к которому был привязан, не понимало — за что с ним так, зачем оно здесь?
Пол обжигал, своды церкви давили тяжестью. Задрав плечи, задрав подбородок, будто пытаясь взлететь, перенестись каким-то чудом через (проклятую) освящённую землю, Кроули старался, как мог. Поворачивать назад было поздно, смеяться над собой не хватало дыхания.
Взгляды скрестились на нём — три человека, один ангел. Смотрели, как он ковыляет, подпрыгивая. Выставляя себя на посмешище, ниже некуда роняя себя в ангельских глазах. Да уж, эффектное появление вышло — нелепый, скачущий жалкий болванчик, такое на всю жизнь запомнится.
— Простите, освящённая земля, — Кроули едва хватило дыхания. — Это как… по горячему песку босиком. О-о!..
— А ты что здесь делаешь? — тон Азирафеля не был ни сочувственным, ни дружелюбным. От такого приёма Кроули было бы очень обидно, было бы даже больно — если бы только он мог сейчас чувствовать хоть что-то кроме жара раскалённых углей под ногами.
— Мешаю тебе вляпаться в неприятности, — отозвался Кроули, стараясь поменьше шипеть.
Азирафель раздражённо поджал губы, закивал, будто ему только что открылась истина.
— О, я должен был догадаться. Конечно. Эти люди работают на тебя.
— Нет! — возмущённо отозвался Кроули. — Это — просто шайка полоумных нацистских фриков, которые шляются по Лондону, шантажируют, убивают людей. Я просто не хотел видеть, как ты позоришься, — признался Кроули, пританцовывая на месте.
Нет, всё-таки Азирафель иногда был порядочным дураком. Когда же он перестанет сходу бросаться в подозрения, что от Кроули нельзя ждать ничего хорошего?..
— Мистер Энтони Дж. Кроули, — со значением протянул мистер Глоци. — Ваша слава опережает вас.
— Энтони? — переспросил Азирафель.
— Тебе не нравится?..
В душе у Кроули всё обвалилось. Азирафель не знал, что он взял себе имя — Кроули и не собирался об этом рассказывать, это было личное. Но если Азирафель теперь начнёт потешаться — то Кроули просто не знал, как это переживёт.
— Нет, нет, я этого не говорил, — тут же поправился Азирафель. — Я привыкну.
У Кроули отлегло от сердца.
Фройляйн Грета восхищённо разглядывала его, держа на мушке.
— Знаменитый мистер Кроули?.. Какая жалость, что вы оба должны умереть.
Кроули небрежно отсалютовал: да, да, знаменитый мистер Кроули, всё верно — вот только умирать он сегодня не собирался.
— А что значит Дж? — спросил Азирафель — будто ему было предельно ясно, что значит «Энтони».
Кроули замялся. Он не ждал этого вопроса — никто никогда его об этом не спрашивал. И только Азирафель — во имя Сатаны, под дулом пистолета не нашёл ничего более важного, о чём следовало подумать прямо сейчас!..
— А-а да… да просто Дж, как бы, — бросил Кроули.
Его взгляд наткнулся на каменную чашу, и Кроули не удержался — не удержался, разочарованный холодным приёмом, недовольством Азирафеля и его подозрениями, от которых Кроули смертельно устал за свою долгую жизнь.
— Ты глянь! — воскликнул он. — Целая купель святой воды, и никакой охраны!..
Намёк был прозрачным. Целая купель — стоит просто так, приди да зачерпни, делов-то. Азирафель ничего не ответил, опустил глаза.
— Хватит болтать. Убей их обоих, — велел мистер Глоци. Грета размяла пальчики на пистолете, скользнула взглядом от одного к другому, выбирая, кто будет первым.
Кроули, приноровившись перескакивать с ноги на ногу, чтобы не так жгло, резво развернулся обратно.
— Где-то через минуту немецкий бомбардировщик сбросит бомбу, которая упадёт прямо тут, — Кроули для верности показал себе под ноги. — Если вы рванёте отсюда очень, очень быстро, то, наверное, вы не умрёте. Вам не понравится умирать, — со знанием дела добавил он, — и вам точно не понравится то, что случится потом.
В конце концов, все заслуживали второго шанса, да? Он сделал, что мог — предупредил. Даже эти придурки заслуживали знать, что готовит им судьба в ближайшие шестьдесят секунд.
— И ты хочешь, чтобы мы в это поверили? — с усмешкой спросил мистер Глоци. — Бомбы сегодня упадут на Ист-Энд.
— Да, — подтвердил Кроули. Рядом с Азирафелем, как оказалось, ему было чуточку легче. Привалившись к высокой спинке церковной лавки, он даже мог стоять, качаясь, на одной ноге. — Правда, в последнюю минуту неожиданное демоническое вмешательство сбило их с курса.
Азирафель покосился на него. Он казался спокойным. Будто обрёл уверенность, что ничего плохого с ним сегодня уже не случится. Кроули тоже хотел бы себе немного этой уверенности.
— Вы теряете драгоценное убегательное время, — громко объявил Кроули. — А когда через тридцать секунд сюда попадёт бомба, — он перехватил взгляд Азирафеля, — нас с тобой, друг мой, спасёт только настоящее чудо.