Антихрист

Доверив автопилоту управление тяжелым, бронированным коптером Корпуса Стражей, МакАдамс сидел в кресле пилота, откинувшись на спинку и, прикрыв глаза, просматривая сыпавшееся отовсюду новости. Кроме него и пристегнутому ко второму креслу его личного Ирбиса, в кабине больше никого не было.

Новости были безрадостными, в САС начиналась паника. Даже слепец мог бы заметить тысячи вспышек взрывов, не только озарившие ночное небо над Азией, но и затмившие своей яркостью Солнце над Европой, когда ракеты с Земли и спутников сошлись на низкой орбите. И сколь бы сильно не старались ручные журналисты властей убедить общественность, что эти взрывы — всего лишь испытания новых противоракет спутников космической обороны, чем бы ни клялись официальные лица и даже президент и губернаторы САС, что да, так оно и есть, это просто испытания, начавшиеся раньше объявленного срока, — никто им уже не верил. Люди догадались: началась война.

Дальше стало еще хуже — взорвался Солярис. Современная оптика позволяла заглядывать очень далеко, и несколько астрономов-любителей сначала увидели вспышки сбиваемых роем охранных спутников ракет. Власти признали: да, целью атаки был Солярис. Мы отбились, сохраняйте спокойствие. Люди возликовали, панические сообщения в сети сменились триумфальными: Всевышний защитил их и их сокровище! Затем, примерно через час, Солярис взорвался. Корпус перестал получать сообщения от Стражей, выжил лишь один — Климский, передавший, что он в порядке, на ЯДУ, но выведен из игры, по меньшей мере, на два часа.

Затем все стало совсем плохо: ЯДУ озарился серией вспышек и начал двигаться. К тому моменту магазины, торговавшие телескопами, уже успели сделать годовую выручку, покупатели вымели подчистую склады заводов-производителей, и количество обращенных в небо линз равнялось миллионам. После лихорадочных непродолжительных метаний ЯДУ на, фактически одном месте, озадачивших наблюдателей и заставивших репортеров блеять что-то совсем уж невнятное, двигатель вышел на ровный курс. Кто-то с серьезной оптикой и знаниями сумел рассчитать конечную точку его маршрута, и в сеть посыпались истеричные сообщения, что всем людям на Земле конец, что через двадцать пять минут небеса над Северным Полюсом запылают, а вся ледяная шапка, половина всей воды на планете, растает. Затопит все и всех.

Но МакАдамс не паниковал. Он знал, что ЯДУ затормозит или в последний момент, если Иджис, что вряд ли случится, пойдет на мировую, отвернет. Урон для САС будет серьезным, но не критическим. Потому что инициатор грозящей Земле катастрофы не безумец и наверняка надеется выжить. И он ни за что не убьет своего сына. А скорее всего, ему придется отказаться от своей затеи. Он сделал очень умный и достойный восхищения ход, отдав ребенка под опеку Иджис, вот только он не учел одного — его, покалеченного, утратившего свое место и смысл жизни командующего Корпусом Стражей. Ради светлого будущего САС и всего человечества он, МакАдамс, готов был пойти против Всевышнего и законов, он готов был совершить свой главный и последний в жизни шаг. Шаг, впервые с момента зачисления на службу в Корпус, сделанный им самим и по его собственной воле.

МакАдамс сверился с картой: коптер уже пролетел над Владикавказом и, лавируя между заснеженными пиками предгорий Кавказа, двигался навстречу ночи в заповедные земли или, как их именовали в официальных документах, автономные области национальных культур малых народностей. По сути, резервации.

Пересечя линию терминатора, коптер нырнул в ночь, включились и замигали желтым габаритные огни, вспыхнули фары-искатели. Машина начала замедляться, ее нос наклонился, в свете фар далеко внизу мелькнуло пара десятков домов, в беспорядке разбросанных по зеленому пологому склону горы неподалеку от изломанной линии никогда не тающего снега. Домики каменные, с курящимися дымоходами дровяных печей, соломенными крышами, при каждом огороженный двор с хозпостройками. В них, был уверен МакАдамс, сейчас на ночевку загнан скот и птица. И хоть выглядело это село так, как будто оно стояло здесь с незапамятных времен, когда здесь только-только появились люди, стены домов наверняка сложены из искусственного камня, скрепленного современным раствором, солома на крышах лежит на панелях утеплителя, стекла в деревянных рамах со светофильтрами, где-то должны прятаться спутниковые антенны и электрокары. Только печи, скорее всего, традиционные, из прошлых веков. Как у него на родине в резервации, некогда являвшейся частью Шотландии. Ведь запах горящего и потрескивающего в камине дерева и пляска ревущего огня на стенах куда притягательней и приятней для человека, чем стерильное сухое тепло электрических обогревателей.

Сделав круг над безымянным селом, коптер МакАдамса опустился на пожухлую траву рядом со стоящим на отшибе маленьким домиком. Стекла затемнены, но из трубы валил густой дым, значит, хозяйка дома.

Едва коптер коснулся земли, а пропеллеры в кожухах только-только начали замедляться, в сотне метров внизу вспыхнули фары машины, над ними беззвучно замигал синий проблесковый маячок. Отъехав от места своей стоянки, машина направилась к коптеру, подпрыгивая на ухабах расхлябанной горной дороги.

МакАдамс вытащил из ножен на бедре черной формы массивный охотничий нож, подковырнул и вскрыл щиток под приборной панелью коптера. Отыскав взглядом процессор, Страж отколупал острием процессор и машина умерла, все огни в кабине и снаружи погасли. Открыв двери-крылья, МакАдамс обошел коптер, отстегнул Ирбис и парой рывков — все-таки двести кило — вытащил броню наружу, бросив ее спиной на землю.

Пока он открывал броню, позади него остановилась машина — джип с высоким клиренсом, — осветив его фарами и бросая на него, коптер и дом всполохи синего света маячка. Водительская дверь открылась, на траву с подножки соскочил мужчина в черных брюках полицейского кроя и кожаной куртке, из-под которой выбивались полы белой сорочки.

— Гражданин, идентификация, — приказал мужчина на международном с едва заметным местным акцентом.

— Сюда посмотри. — Продолжая, сидя на корточках, возиться с броней, МакАдамс указал на изображение щита и перекрещивающихся за ним меча и копья. Открыв Ирбис, Страж острием ножа принялся отвинчивать винты маленькой панели на шлеме брони.

— Гражданин, я заместитель начальника полицейского управления города Урус-Мартан. Меня никто не уведомил, что сюда прибывает сотрудник Корпуса Стражей. Требую пройти идентификацию. Это приказ.

МакАдамс наконец отвинтил панель, вытащил чип радиомодуля и, поставив панель на место, разогнулся и развернулся. Даже в темноте было заметно, как перекосилось лицо полицейского от ужаса и узнавания. МакАдамс ухмыльнулся — он прекрасно знал, какое впечатление производит его внешний облик. Он мог пройти еще пару операций и затянуть изуродованную половину тела полимерной кожей, но предпочел не делать этого — десятки процедур и так измотали его. Вдобавок он знал, что его внешний вид служит свидетельством того, какой опасности подвергаются на своей работе Стражи. Он сам выбрал стать символом защитника всех граждан САС, он гордился своими ранами даже больше, чем медалями и почетными грамотами.

Полицейский вытянулся по струнке, почтительно произнес:

— Э-э-э, мистер… сэр, я обязан спросить о причине вашего визита? — Словно извиняясь, добавил: — Мы все же находимся на территории автономной области.

«Страж МакАдамс, — раздался в голове женский голос Иджис, — приказываю вернуться в штаб-квартиру Корпуса. Своими действиями вы можете усугубить ситуацию».

— Ты мне потом еще спасибо скажешь, — вслух ответил МакАдамс.

— Простите? — заморгал полицейский.

Здоровой рукой схватив себя за обрубок мизинца, МакАдамс вывернул его из сустава, и в кровь из чипа хлынули супрессоры боли.

— Э-э-э… сэр?

— Сгинь отсюда, — посоветовал полицейскому МакАдамс.

Перехватив нож лезвием вниз, он приставил острие к лысой голове, к кромке сервера Иджиса, и принялся резать кожу, начав со здоровой части. Ручьи крови потекли по лицу, щекам и горлу Стража. Разинув рот, полицейский отшатнулся назад к машине.