Страница 5 из 15
– Если бы не было португальских, я бы пил за обедом грузинские красные вина. Не любые, а самые сухие, как саперави: они вполне могут поспорить в качестве с доуру или винами из столичного региона Тежу. Если бы только не излишняя, на мой взгляд, сладковатость некоторых марок, например, «Киндзмараули». В Португалии, черт бы ее подрал, идеальный климат и рельеф для вызревания винограда! Там, к слову сказать, есть регионы, так называемые terras de xixto, где сланец, покрывающий горные склоны, нагревается под солнцем в течение дня. И потом – ты только представь! – холодными ночами он поддерживает на виноградниках идеальную температуру, как печка, не давая ягоде мерзнуть, тем самым сохраняя ее неповторимый вкус и аромат. – Тито неспешно запивал вином котлету по-киевски и периодически наполнял Олегов бокал. – У нас в Анголе ведь тоже есть небольшие винные хозяйства: часть сортов винного винограда португальцы еще в колониальные времена привезли и научились разводить. Но о массовом производстве пока говорить, конечно, не приходится. Тем более что многие районы, где можно было бы выращивать виноград и давить из него вино, контролирует УНИТА. По сути, мы, правящая Партия Труда, которую великий Мангуши сформировал на основе МПЛА, управляем страной в столице и крупных городах на севере, в центре и на юге, а почти что вся провинция, весь непролазный лес – «мата» – остаются под Савимби.
– Неужели унитовцев так сложно оттуда выкурить? А на что тогда помощь Кубы, СССР и, наконец, всего социалистического лагеря? – поинтересовался Олег, методично используя лексику из прочитанной недавно на занятиях статьи из португальской коммунистической газеты «Avante!», практически единственной печатной продукции на изучаемом языке, которую тогда можно было приобрести в советском киоске.
– К сожалению, юноша, вы слишком наивны! – несколько иронично произнес слегка раскрасневшийся Тито. – Как говорят французы, а ля гер ком а ля гер: УНИТА ведь тоже не сидит сложа руки. И им также помогают – американцы, Европа, Южная Африка. Ведь тогда, в семьдесят пятом, если бы не кубинцы, юаровцы могли бы захватить Луанду! – Камарада Тито тщетно попытался подцепить вилкой мелкий маринованный гриб, но после нескольких неудачных выпадов против скользкого и юркого шедевра русской кухни обреченно бросил это занятие вместе с вилкой.
– С тех пор, как они идеологически разошлись со «стариком», поверь мне, Савимби нам много крови попортил, в самом прямом смысле. Он умен, но при этом жесток и беспощаден, его отряды везде, где только можно, мешают нам строить социализм. Он настоящий враг ангольской революции! – зло воскликнул, почти прокричал Тито, с презрением глядя на тарелку с остатками еды. – И еще он убежденный расист, только черный. Когда мы сражались с «колонами», я какое-то время был рядом с ним. Но потом наши пути разошлись. И я тебе скажу, почему: я для него не-до-ста-точ-но черный!
– Потому что ваша мать – португалка?
– Именно!
– А где он сейчас?
– По нашим данным, ставка Савимби сейчас базируется в центральной части страны, где-то в окрестностях его родного села Муньянго. Хотя он, хитрая бестия, постоянно перемещается с места на место. Ангола большая, мой друг. Ну, ты и сам, думаю, в этом скоро сможешь убедиться, – загадочно завершил свой страстный почти монолог Тито, погладив усы и остроконечную бородку, делавшую его похожим на пламенного защитника завоеваний Октябрьской революции, Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Дел – выше крыши!
Два дня спустя, когда ангольцы уже уехали, в понедельник утром Хайдарову позвонил Николай, уже знакомый ему референт международного отдела ЦК, и деловым тоном, без особых прелюдий попросил заехать после обеда на Старую площадь. Слова Шангонго о том, что вскоре Олег и сам сможет убедиться, насколько велика и прекрасна Ангола, оказались не пустым звуком. «Камарада Тито» наверняка уже тогда знал о намерениях отправить его переводчиком в Луанду да и, пожалуй что, сам был инициатором этой командировки. На заполнение анкет, получение рекомендации институтского комитета Комсомола и вслед за ней – соответствующего письма от Ленинского райкома ВЛКСМ, собеседование в международном отделе ЦК партии, справки из неврологического, туберкулезного и психоневрологического диспансера, а также на привитие вакцины от желтой лихорадки Олегу выделили время до среды включительно. Николай успокоил его, заверив, что он все успеет:
– С вами везде, вплоть до диспансеров, будет наш сопровождающий из спецотдела ЦК, так что ни на одном из этапов вы не потратите более пяти минут, тем более, что все товарищи на местах о вас уже предупреждены. Прощание в Луанде намечено на субботу, об этом уже сообщила местная пресса, так что времени на раздумья у нас нет.
Уже в четверг, с билетом в кармане Олег, провожаемый Лизой, садился в самолет спецрейса «Аэрофлота» вместе с группой советских биохимиков во главе с Павлом Ивановичем Клименко.
– Ты все собрал?
– Конечно. Полный чемодан.
– Вот, лично от меня, – вложила сверток в руки Олега Лиза.
– Что это?
– Сухой паек. Бутерброды. С сыром и ветчиной. Все, как ты любишь.
– Зачем?
– В дорогу, не спорь, это никогда не помешает.
– И куда мне их?
– В чемодан.
– Там места уже нет, – хотел отделаться Олег.
– Открывай, я найду место.
Олег нехотя раскрыл свой багаж.
– Места нет? Да тут я еще спокойно помещусь! Возьмешь? – положила аккуратно сверток внутрь чемодана Лиза.
– Ты все бутерброды съешь, – рассмеялся Олег.
– Зато я всегда буду рядом с тобой.
– Ты и так рядом. Что бы ни случилось, – он напомнил ей их клятву.
– Надеюсь, ничего. Во сколько за тобой должны заехать? – грустно улыбнулась Лиза. Ее яркие глаза затянулись влажной дымкой.
– С минуты на минуту.
– Можно с тобой в аэропорт?
– Да зачем?
В этот момент на улице раздался сигнал машины.
Лиза прильнула к груди Олега.
– Прямо как в кино, – прокомментировал Олег, обнимая невесту. – Давай только без слез. Пусть артисты плачут, у них работа такая.
– Давай, – стерла влагу Лиза. – Не, не могу, не получается.
– Я всего на неделю, ты даже не заметишь. Как ты говоришь, бальзам на душу товарищу Нето – и обратно.
– Я замечу. Ладно, пошли, а то товарищи уже заждались, наверное.
– Давай, присядем тогда на дорожку, – Олег сел на стул и посадил на свои колени Лизу.
Уже на улице они снова обнялись. Олег хотел отделаться дежурным прощальным поцелуем, но не получилось. Влажные от слез губы Лизы приклеились к его так плотно, что те открылись, и теплая проникающая нега, словно морская волна, на мгновение снесла крыши обоим. Тревожный сигнал «Волги» вернул их обратно на землю, словно эта кнопка включила гравитацию. Олег отпустил Лизу, поднял чемодан. После неравноценного бартера тело его спряталось в салоне. Лиза смотрела вслед, лицо ее было теплое, влажное, осеннее, как у погоды. Ветер в знак расставания сбросил несколько листьев с ближайшего тополя.
«Груз № 1», который сопровождал представитель посольства Народной республики Ангола в СССР, летел вместе с ними в стеклянном, герметически закрытом саркофаге в задней части салона. Поверх саркофага во всю его длину лежало развернутое государственное знамя Народной республики Ангола. После тринадцати с половиной часов полета, включая дозаправку в Будапеште, ИЛ-62М международных советских авиалиний уже был на другом краю света, горделиво и вальяжно выруливая на стоянку ангольского столичного аэропорта имени Четвертого февраля[7].
Первое ощущение от Луанды в то утро 24 сентября у Олега потом еще долго ассоциировалось с русской баней, в которую заходишь, открыв дверь из прохладной раздевалки. Ступив на трап, почти моментально поданный к борту самолета, он сразу же почувствовал на лице и руках горячую влагу, которая, казалось, висела в воздухе и в любой момент готова была превратиться из душного пара в потоки воды. Приземистое здание аэропорта было построено еще в колониальные времена. В правой части его фасада, рядом с ключевыми элементами герба независимой Народной республики Ангола в виде мачете, полукруга шестеренки и пятиконечной звезды, висел огромный портрет Нето в черной траурной рамке. Внутри аэропорта было не очень многолюдно. По углам зала прилетов на кронштейнах висели черно-белые телевизоры «Филипс», и практически из любой его точки можно было наблюдать навязчиво повторяемые время от времени телевизионные кадры из президентского дворца Футунгу де Белаш о вступлении в должность нового президента Анголы, Жузе́ Эдуарду душ Сантуша. Из слов комментатора стало понятно, что двадцатого числа, по единодушному решению членов политбюро МПЛА – Партии Труда, он был наделен полномочиями председателя партии, а на следующий день назначен президентом страны, сменив на этом посту преждевременно ушедшего незабвенного Доктора[8] Агостиньо Нето:
7
День начала партизанской освободительной войны против португальского колониального режима.
8
Доктором в Анголе и других португалоязычных странах уважительно именуют человека с высшим гуманитарным образованием.