Страница 79 из 83
Все поставлено с ног на голову! Для чего же это делается?
Я внимательно прочел авторское вступление к двухтомнику. Чтобы вызвать доверие у читателей, Юрг Май - стер написал:
"Два обстоятельства побудили автора - швейцарца по национальности взяться за создание книги о действиях моряков на восточно-европейских театрах войны: это, во - первых, обострение отношений между союзными державами англо-американского блока и Советским Союзом... Второе обстоятельство - колоссальное перевооружение Советского флота, мощь которого сейчас уступает лишь мощи США. Отсюда возникает необходимость дать в конце концов кругам, заинтересованным в правильной оценке ударной силы Советского флота, книгу, которая исчерпывающе и возможно объективней освещает важнейшие события восточно-европейской войны 1941 - 1945 гг.".
О каких заинтересованных кругах Юрг Майстер печется? И для чего предупреждает, что стремился к полной объективности, которой - де нельзя требовать от непосредственных участников событий?
По мнению Майстера, немцы до самых последних лет по политическим и экономическим причинам не могли заняться такой работой. Статьи и книги русских авторов "не имеют исторической ценности, так как написаны не объективно, с пропагандистской целью". И у англичан ничего путного не вышло. Такая работа оказалась лишь под силу ему - Юргу Майстеру, хотя - историка всюду подстерегали необычайные трудности. Руководители Советского флота и британского адмиралтейства не допустили Майстера к секретным документам. Немцы тоже.
Лишь одни финны щедро предоставили в его распоряжение ценные документы.
"Кое - какие материалы, однако, удалось привлечь благодаря любезному содействию английских, французских, бельгийских, голландских, датских и шведских друзей - любителей флота", - пишет Майстер.
И особую благодарность и признательность он выражает "двум венгерским эмигрантам в Австрии, а также Соединенным Штатам за любезную и неустанную поддержку".
Вот кто, оказывается, в течение семи лет вдохновлял Юрга Майстера! Ведь, кроме долларов, ничем иным американцы помочь ему не могли. Они ведь не воевали на Балтике и подробностями боев на этом театре военных действий не располагали.
После прочтения двухтомника становится понятной и "объективность" историка. Юрг Майстер - обыкновенный делец фашистской закваски, который за соответствующую мзду на основании подвернувшихся материалов готов белое превратить в черное.
Выдавая себя за знатока характера и боевых способностей русских моряков, он самым бессовестным образом оболгал наших балтийцев, а своих хозяев в конце книги предупредил:
"...Действия Советского флота в морях других стран будут относительно слабыми и не дадут эффективных результатов. Но следует помнить о способности русских к крупным десантным операциям на пограничных морях, о мужественной обороне советской территории, прилегающей к прибрежной полосе, и энергичном нападении воздушных сил, а также подводных лодок".
Мне не удалось увидеть весенние бои Балтийского флота, так как я был отозван на Черное море. Но после войны я неоднократно встречался с участниками последних сражений на Балтике. От них знаю, с какой отвагой и стремительностью моряки вышвырнули оккупантов с островов и морских баз.
Нашим подводникам поздней осенью 1944 года удалось по шхерному фарватеру скрытно пройти в тыл противника и прервать почти безопасное плаванье боевых немецких кораблей и транспортов.
Действуя хитро и дерзко, подводники уже без перерывов наносили мощные торпедные удары. Только за один поход С - 13, утопившая лайнер "Вильгельм Густ - слов" и транспорт "Генерал Штойбен" общим водоизмещением сорок тысяч тонн, вывела из строя добрую дивизию отборных войск.
На огромном туристском лайнере "Вильгельм Густ - слов" - чуде комфорта и новой техники - из Данцига эвакуировались высшие чины нацистской партии, офицеры гестапо, полиции, войск СС и более полутора тысячи обученных подводников, которыми можно было укомплектовать тридцать пять экипажей подводных лодок. В каютах, трюмах и на палубах разместилось более шести тысяч гитлеровцев. И почти все они, после попадания трех торпед, за несколько минут ушли на дно.
По случаю гибели лайнера "Вильгельм Густслов" в Германии был объявлен траур, а командира конвоя, охранявшего лайнер, Гитлер приказал расстрелять.
Так что об умении русских воевать и на чужих морях не следовало бы забывать ни военным историкам, ни тем, кто надеется взять реванш и поддерживать холодную войну.
В ОЗЕРНЫХ ЗАРОСЛЯХ
Прошло много лет со дня снятия блокады Ленинграда, а полная картина героической обороны вое еще создается. Она мозаична. Мы выуживаем крупицы новых фактов, деталей и фиксируем на пленке, бумаге, полотне и камне.
В дни войны я опасался открыто записывать действия роты особого назначения. Ее существование было секретом. Свои записи я зашифровал так, что сам не Могу в них разобраться. А память подводит. Хотелось встретить кого-нибудь из разведотдела и уточнить имена, операции, но никто не попадался. Лишь недавно в Москве мне удалось узнать местопребывание командира отряда подводных разведчиков Ивана Васильевича Прохватилова. Он мечтал после войны поселиться в тихом месте и выбрал деревню Чернове под Гатчиной.
Вместе с сыном я еду к нему. Сын сидит за рулем "Волги". Ему столько же лет, сколько мне было во время войны. У него растет четырехлетний мальчишка - мой внук. Малышу, видно, не доведется, как нам, скитаться в теплушках. Мир сохраняется, но угли большого костра еще тлеют повсюду.
Мы выезжаем к южной окраине города. Когда - то здесь стояли деревянные домишки и проходила линия обороны. Сейчас окраина неузнаваема: на бывшем болотистом поле вырос огромный современный город, не похожий на старый Питер. Новые кварталы просторны и величественны. Они со всех сторон обступают город. В них обитает больше жителей, нежели в центре, и люди живут в отдельных квартирах с газом и горячей водой.
Миновав восстановленную Пулковскую обсерваторию, мы мчимся по широкому асфальтированному шоссе на Гатчину.
После войны на обожженной и начиненной металлом земле долго не показывалась зелень. По обеим сторонам дороги виднелись черные обломки деревьев, истерзанные осколками бомб и снарядов, и полуобгоревшие пни берез, тополей и дубов. Инвалидов давно выкорчевали. На их месте теперь раскинулись фруктовые сады и зеленые рощи. На обильно политой кровью земле буйно тянется вверх новая поросль. Она прикрывает шрамы войны. Уже с трудом разглядишь вмятины, оставшиеся от прежних дзотов, рухнувших землянок, траншей и воронок. Скоро они совсем сотрутся с лица земли.
Гатчина, которая более двух лет находилась в руках оккупантов, отстраивается медленней. От ее окраин еще тянутся такие разбитые дороги, что по ним трудно проехать. Машину раскачивает и трясет на колдобинах, В глубоких лужах "Волга" неожиданно как бы лишается тормозов, они не действуют. Но мы все же минут за сорок преодолеваем пятнадцать километров и попадаем в деревню Чернове. У первого встречного спрашиваем;
- Где живет Прохватилов?
- Какой? Молодой или старый? - Старый, который моряком был.
- Вон там, - указывая на какие - то заросли, говорит колхозник. - Надо проехать за озеро, на самую окраину. Дальше уж никто не живет.
Мы смотрим в котловину на заросли. Где же тут озеро? А от него не много воды осталось. Казалось, что среди топей, затянутых ряской и круглыми листьями лилий, петляет тихая речка.
Уровень воды озера, видно, давно понизился, потому что прежние отмели стали сушей и густо поросла кустарником, осокой, камышом.
На таком озере впору жить русалкам и водяным. Что же здесь делает боевой водолаз?
Дом Прохватилова, огороженный невысоким забором, мы нашли за родником, в самой чаще зарослей. Здесь могли обитать и лешие.
Навстречу нам вышла древняя старушка.
- Вы до Вани? - спросила она. - Дома нема, пи - шел до вора. Якись - то хлопец мережку стянул. Хорошо, соседи бачили.