Страница 59 из 79
Цветочный запах, который теперь всегда будет ассоциироваться у меня с девушкой, окутал меня со всех сторон. Я непроизвольно вдохнул глубже.
- Беседа, которая пролила свет на некоторые вопросы, - спокойно ответил адвокат на мой вопрос. - И для меня, и для девушки. И не надо смотреть на меня так, - он горько улыбнулся. - Я понимаю, что после...всего, что произошло с тобой — ты будешь сомневаться в любом человеке, который, по твоему мнению, подозрительно себя ведёт. Даже во мне.
- Я...
- Да, брось! - он раздраженно и печально фыркнул. - Ты бы своё лицо сейчас видел!..
Молчал и пристально смотрел на друга отца.
Согласен, с доверием к людям дела у меня были хреновастые. А Петрович уж слишком умный мужик, чтобы не заметить этого. И особенно того, что это недоверие направлено на него.
- Ты прекрасно знаешь, что моя жизнь всегда была связана с вами. Сначала с твоим отцом, царствие ему небесное, а потом с тобой и Ромкой. Вы были моей семьёй. Всегда!
С этим не поспоришь. Петрович в нашей жизни присутствовал с самого рождения. Мы даже с братом в детстве думали, что он наш родной дядя. Помню, как удивлены мы были с Ромкой, когда узнали, что он только друг отца. Когда я повзрослел и стал задавать вопросы, почему у него нет своей семьи — узнал, что из-за какой-то там болезни Петрович не может иметь детей.
«Моя семья — это вы. Ваш отец, ты и Ромка», - печально улыбался Петрович.
И именно в такой последовательности он и любил нас. Отца, как брата. Меня, как сына, которого у него никогда не было и не будет, а брата, как племянника.
Мне он, словно, старался компенсировать то, что отец даже и не пытался скрыть — какой из двух его детей для него более любим и важен. И всё, что я хотел получить от отца — уважение, любовь, доверие и признание того, что я не хуже Ромки — всё это я в полной мере видел только лишь от Петровича.
- Даже семья иногда предаёт, - вырывается у меня.
- Он не думал, что так получится! - его лицо искажается в гримасе боли и вины.
Знакомая волна злости, гнева и ещё чёрт знает каких отрицательных чувств, накрывает меня.
- Не думал?! - взрываюсь я, сжимая руками подлокотники кресла так, что они начинают трещать. - Ты знал его лучше всех! Так объясни мне...о чём же он думал, когда променял своего собственного ребёнка на компанию?! Он за чашечкой кофе выбирал, какого сына посадить в тюрьму — старшего или младшего?! Хотя, нет! Думаю, этот вопрос он решил быстренько! Менее любимый сынок может и попариться на нарах, не так ли?! Мы же не можем, чтобы любимый сыночек так страдал за его прокол!
- Ты всегда был сильнее своего брата — в любых смыслах этого слова! И даже твой отец это признал! Именно поэтому он и попросил ТЕБЯ взять всю вину на себя!
Это был неожиданно. Ощущения, как будто меня ударили. Что заставило меня откинуться на спинку кресла и смотреть на Петровича в полном шоке.
Тот сел на стул, прижимая руку к тому месту, где находилось сердце, и начал поглаживать. Сморщился, словно от боли, не сводя с меня печальных глаз.
- Когда вас забрали, он сразу сказал, что Ромка не протянет там долго — слишком слаб по характеру. А мы не знали, сколько времени нам понадобиться, чтобы вытащить вас оттуда. Если кто и смог из вас двоих всё это пережить и не сломаться, то это только ты. Поэтому и попросил именно тебя взять всю вину на себя. А когда выяснилось, что не получится ни черта у нас так, как мы думали...
- Почему он ни разу не пришел ко мне тогда в тюрьму? Не объяснил и даже не попросил прощение? И не загоняй мне, что это было невозможно сделать! - голос у меня был хриплым, когда я смог, наконец, говорить.
- Можешь, конечно, не поверить в это, но чувство вины и страха.
- Ну-у, про вину я и поверю, возможно, - со злостью проговорил я. - А страх-то при чём здесь?
- Увидеть в твоих глазах ненависть, - тихо пояснил Петрович. - Его фраза, слово в слово, без каких-либо изменений с моей стороны: «Не смогу посмотреть в глаза своего сына и увидеть там ненависть. Я сдохну прямо там, у него на глазах. А умирать, не вымолив у своего сына прощения за свой поступок, я не готов».
Я закрыл глаза, пытаясь так же как и Петрович, не поднести руку к тому месту, где сейчас всё кололо и ныло.
Понимал, что он не врёт и не пытается, как и всегда, выгородить отца.
- Почему раньше этого не говорил? - не открывая глаз, прохрипел я.
- Я пытался, раз в полгода, уж точно. Вспомни — одно только упоминание имени твоего отца, приводило тебя в ярость. Ты же ничего не хотел слушать ни про него, ни про брата. Запрещал мне, вообще, упоминать их в наших разговорах.
Он замолчал. Тихо сидел и ждал моей реакции на свои слова.
А я пытался, блять, переварить всё то, что только что услышал!
Картина, созданная в моём мозгу за эти года, трещала по швам.
Я открыл глаза.
- Знаешь, к чему именно привело его «нехотенье» посмотреть в мои глаза и встретиться со мной? - вырвался непроизвольно у меня вопрос, который я никогда не хотел озвучивать. - Когда я выходил из тюрьмы, у меня был, сам знаешь, чёткий план отомстить ДВУМ людям. Превратить их жизнь в ад, в котором я варился, по их вине, на протяжении не одного года. Первый, и так понятно, что Грач. Попробуй догадаться, кто был вторым в списке!
прода от 17.11
Шок в глазах Петровича. Его рука замирает, а потом падает на колени так, словно он её не чувствует и не контролирует.
Знаю, что для него услышать такое, было полной неожиданностью.