Страница 2 из 15
— Добрый день? — мужчина приподнял бровь.
— Угу, — только и смогла я произнести.
— Немая? — снова спросил мужчина.
— Да, — ответила я и густо покраснела.
— Это хорошо. Молчаливая жена — находка для мужа. Я так понимаю, ты последняя в наборе?
Я не сразу поняла, что он закончил говорить, так как пялилась в его губы и еле сдерживала себя от поцелуя. Есть такие мужчины, к которым тянет, как магнитом. Это был самым ярким образцом из подобных магнитиков.
— Ты меня слышишь?
Вот теперь его слова дошли до меня.
— Да, — промямлила я.
— Хорошо. Я ректор академии попаданок, обращаться ко мне можешь так, — мужчина чуть приосанился, выставил вперед ногу и стал похож на одного из памятников вождю мирового пролетариата, — барон Симпатир Чернокудр.
— А меня зовут… — выдавила я.
— Неважно, — поднял он ладонь. — Иди за мной. Тебе нужно попасть в комнату до наступления комендантского часа.
Мужчина повернулся и пошел к воротам. Похоже, что я поторопилась со своими восторгами — он мог бы быть и полюбезнее. Я все-таки стукнула пару раз по башкам каменных истуканов, на что они отреагировали меланхоличностью кремлевской стены и поторопилась за уходящим мужчиной.
Замок был огромен! Он таким показался мне снаружи, и еще более огромным он оказался изнутри. Мы очутились в большом зале, который был уставлен кадками с танцующими драценами, кактусами и пальмами…
Я протерла глаза, но мне не почудилось — растения действительно двигались. Они жили собственной жизнью и склонялись из стороны в сторону без малейшего присутствия ветерка.
Мужчина шел прямо к широкой лестнице, устеленной алой дорожкой. Его прямая спина выражала недовольство. Вот не знаю — как спина что-то может выражать, но у нее это получалось. Я плелась за ним, как побитая собачонка и оглядывалась по сторонам.
За растениями возвышались колонны, расписанные причудливыми рисунками. Если в церквях, храмах и других подобных заведениях на стенах были картины святых, мучеников или даже адских мук, то тут были рисунки глажки, стирки, готовки. Я сама не поверила глазам, когда увидела крупную женщину в фартуке и поварском колпаке возле большого котла, а перед ней с десяток молоденьких девушек. Но факт оставался фактом, и против этого не попрешь.
Подобные мозаичные изображения можно и по сей день увидеть в старых зданиях советских времен. Когда было миру мир и труду труд.
Мы подошли к лестнице, когда из-за угла вынырнул невысокий плешивый мужчина в красной ливрее и почтительно поклонился. Такие мужчины пасутся возле метро и сшибают мелочь на проезд. Но по крайней мере от этого не пахло застарелым перегаром. Возле его ног терлась дрожащая такса, ее блестящие глазки не отрывались от меня, будто животинка пыталась загипнотизировать. Ее брыла чуть подергивались и иногда обнажали кипенно-белые зубки.
— Уважаемый Глазун, проводите последнюю из землянок в ее комнату и проследите, чтобы до обряда посвящения она не шлялась по коридорам, — скомандовал мой потрясающе красивый провожатый и отвернулся от нас.
Он повернул налево и пошел в коридор, который освещался странным красноватым светом. Перед его приближением ветви растущей акации раздвинулись в стороны, а после того, как он прошел, тут же сдвинулись обратно.
Закрыли колючками от меня Симпатира…
— Пойдем, — проскрипел Глазун и мотнул головой в сторону лестницы.
— У вас симпатичная собачка. Можно ее погладить? — я попыталась наладить контакт со своим провожающим.
— Нет.
Понятно, контакт наладить не получается. Но я была бы не я, если сдалась так легко.
— А у меня такая же собачка была в детстве. Мы с ней вместе по утрам гуляли и по вечерам тоже. Я ее Зюзей называла и постоянно кормила косточками, — я подмигнула таксе, а она в ответ вильнула хвостом. Похоже, что с собакой контакт наладить легче, чем с ее хозяином. — А как вы свою называете?
— Титаном, — буркнул провожатый и снова замолчал.
Мы к этому времени поднялись на второй этаж. Вправо и влево уходили коридоры, устланные все той же красной ковровой дорожкой. Мы пошли влево. На стенах висели картины, изображающие мужчин и женщин в дорогих одеждах. Судя по коронам на их головах — это были супружеские пары. Вряд ли королева приедет к чужому королю, чтобы чисто попозировать перед художником.
— А кто это? — спросила я, когда мы проходили мимо очередной картины, где черноволосая девушка положила руку на плечо худощавого паренька. Одеты оба были так, как будто сейчас выйдут из картины и пойдут сниматься на киноплощадку исторического фильма.
— Это все выпускницы нашей академии. Они выпустились и вышли замуж за принцев, — пробурчал Глазун, а Титан согласно тявкнул.
Голос у Титана был сообразен его виду, такой же мелкий и тонкий. Я подмигнула собакену, он подмигнул в ответ и помахал хвостиком. Тогда я решилась задать главный, волнующий меня вопрос:
— А меня зачем похитили? Я же не молоденькая уже, а на картинах вон какие…
— Твой возраст — твое преимущество, — ответил после паузы провожатый. — Не спрашивай меня — почему? Я все равно не скажу, но поверь, что это сыграет тебе на руку.
— А как я могу вернуться обратно? — на всякий случай спросила я у Глазуна.
— Ты вернешься обратно в том случае, если тебя отчислят, — после непродолжительной паузы ответил Глазун.
Что же, этого-то мне и надо. Вернуться я всегда успею. Я решила сегодня осмотреться (все-таки не каждый день воруют в чужие миры), а после устроить местным обывателям райскую жизнь. Думаю, что мой опыт выживания в коммуналке мне очень сильно пригодится.
3
Когда мы подошли к двери, я успела заметить, что лампы на стенах загорелись без какого-либо постороннего вмешательства. То есть никаких проводов и выключателей на стенах. Либо они включались из-за датчиков движения, либо…
Я не должна ничему удивляться! Я же читала! Я верила, что магия существует, верила, что приключения приключаются!
И вот я сама шурую по коридору академии за хмурым дворецким, а по спине пробегает такая щекочущая волна мурашек, что хочется поежиться. Такса поглядывает на меня и иногда подмигивает. Похоже, что у нее все-таки нервный тик.
Мимо нас проплывали однотипные двери, будто их всех заказали из мастерской через дорогу от моего ларька — одинаково коричневые и мрачные. Даже в позолоченных ручках не было ни капли веселья.
Перед одной из таких дверей мы остановились.
— Вот твоя комната. Внутри все необходимое, — буркнул провожатый и развернулся, чтобы идти обратно. — Утром не опаздывай!
— Куда? — спросила я.
Он не ответил.
— Куда? — спросила я у таксы, но та лишь пожала плечами и дружески подмигнула.
Я вздохнула и толкнула дверь в неизвестность. Неизвестность оказалась солидных размеров комнатой, моя однушка легко бы уместилась здесь. В комнате горели лампы с желтыми расписными абажурами, и в их тусклом свете я смогла рассмотреть три кровати. На двух из них лежали симпатичные девушки в длинных ночнушках, а третья была пустой.
Как раз на третьей кровати я и увидела комплект постельного белья и рядом сверток из плотной бумаги. Похоже, что эта кровать ждала меня. В спальне все выдержано в розовато-желтоватом цвете, будто здесь недавно бурно стошнило перепившего единорога. Меня даже передернуло. С детства не любила этот признак гламура. Но об этом как-нибудь расскажу вам после.
— Это что за кобыла в наш цветник заперлась? — приветствовала меня блондинка с непрокрашенными корнями волос.
— Кобылу ты в зеркале увидишь, на пятые сутки, когда фингалы спадут, — вежливо улыбнулась я в ответ.
Вежливость — залог успеха при знакомстве, поэтому я и постаралась так улыбнуться. А что слова… Это тоже залог добрососедских отношений, ведь надо с ходу показать — кто в доме штаны носит.
Кстати, я так и не сняла куртку и теплые джинсы, потому взмокла и хотела принять душ. А когда женщина хочет принять душ, то на ее пути боятся вставать даже бульдозер с экскаватором. По отдельности боятся, вместе им уже не так страшно.