Страница 1 из 16
Ветер моих фантазий
Елена Свительская
Глава 1
Для меня рассказывать истории — как дышать. Мои сюжеты, мои герои нужны мне как воздух. Я не могу уснуть, когда дует ветер моих фантазий. Он приходит, освежает мне лицо, холодит своим дыханьем, мешая уснуть. Он поднимает меня в небо, если я решусь и на этот раз довериться его порыву и, распахнув ему душу, и протянув к нему руки, позволю себе в него упасть. Я упаду в объятья ветра моих фантазий… Я смогу летать! Я — обычный человек, но когда меня настигает он, я чувствую, будто у меня отрастают крылья — и я могу летать… Когда я снова смогу подняться в небо и оторваться от этой скучной реальности…
О, это миг блаженства! Как я жду эти мгновения! И как я их ненавижу, когда они мешают мне уснуть, когда отрывают меня от моих близких! Какую часть моей жизни я провожу в полетах в танце с неведомым? О, это большая часть моей жизни! Но… это… это вся моя жизнь! Этот танец с ветром моих фантазий — это моя жизнь.
Иногда я проклинаю ее и тот день, когда впервые начала писать, потому что я уже не могу отказаться от этого сладкого и такого горького яда. Это мой наркотик. Моя душа у него в плену. Это сладкий плен. Иногда я думаю, что я рада, что туда попала. Это блаженство. Это настоящее блаженство. Самое сильное блаженство, которое было в моей жизни — танец в освежающей жизнь струе ветра моих фантазий, танец в его объятиях. Но… я рада, когда я танцую. Я рада…
Ветер моих фантазий…
Я, кажется, повторяюсь? Пусть!
Распахни мне свои объятия, ветер моих фантазий! Ты — моя мечта. Ты — мои дневные и утренние грезы. Ты — моя любовь. Ты — моя мечта. А другая любовь… она ли бывает?..
Ветер моих фантазий…
Я вижу сны наяву в твоих объятиях…
Я танцую в твоих объятиях…
Я снова танцую…
Я…
В моем мире — я обычный человек. Обычная женщина. Молодая.
Но…
Я богиня множества миров! У меня есть много моих миров! Я незримо крадусь по разным тропам, я вижу множество судеб. Они так ярко или едва приметно проносятся перед моим внутренним взором, эти лица… чьи-то лица! Чьи?.. Мне интересно! Я… я прокрадусь за ними и подсмотрю. Чьи? Чьи это лица? Какой судьбы пленники? Или они сотворяют их сами, сотворяют сами свои судьбы?..
Мир, где я не никто. Мой мир. Мои миры. Бесчисленное число миров… это мои миры…
Это мой легкий и теплый, такой нежный и обжигающий уютом душу плед моих миров и моих фантазий. Когда мне скучно, когда мне грустно или так больно, что я снова умираю, я отчаянно протягиваю к вам руки, мои грезы, мои мечты, мои миры!
Ветер моих грез… Я сейчас танцую в твоих объятиях… я чувствую себя свободной и счастливой… такой свободной…
Глава 1
— Саша, тебе не стыдно? — прорвался резкий женский голос сквозь толщу тумана.
Я, кружившаяся на льдах у Асварилла, в длинном платье, в танце с белоснежной чайкой, недоуменно замерла. Это был полет! Только, что это был полет… Где он, этот блестящий нежно-розовыми, голубыми, желтыми и тускло-фиалковыми отблесками лед? Где моя чайка, мой верный и нежный друг на протяжении уже семи лет? Или… больше? Меньше…
— Столько свет жгешь! Столько уже нагорело! Сплошные расходы!
Атлантида исчезла. Я осталась в темной комнате, согнувшаяся перед ноутбуком, в объятиях света от небольшого круга, сотворенного лампой.
Блин! Ну как так! Как так?! Я же даже свет в люстре не использую в своей комнате, стараюсь печатать медленнее. Ну, как медленнее? Пока себя контролирую. И меня все равно засекли?! У… блин! Семь тысяч блинов! Рабства сейчас нет! Даже крепостное право отменили! Так почему я не могу делать все, что хочу?!
Блин, ноги затекли… и глаза дерет так нещадно… завтра тест по истории…
Ой, блин! Тест?! Я совсем забыла… У… Семь тысяч блинов! Десять тысяч блинов! Двести тысяч…
— Сашуль, иди спать уже! — папа легонько постучал с той стороны двери. Запертой. Хорошо хоть не ломился. И на том спасибо: хоть какое-то уважение к моей личной территории и моему праву на мою собственную жизнь и возможность тратить ее по своему разумению, — Для здоровья надо спать по ночам!
— Да я… — протерла переносицу. Глаза драло нещадно, — Да я еще немного посижу… еще полчаса…
— Саш, уже шесть утра! Тебе через полтора часа уже вставать!
Э?..
Скосила взгляд на правый нижний угол экрана.
И… и почему время опять пролетело так незаметно?! Оно тает так внезапно, стоит мне только сесть за клавиатуру или дотянуться до моего блокнота из потаенного кармана рюкзака. Кстати, мой рюкзак… Куда я его сунула? Надо тетради собрать, пока не забыла. А, и шпоры… Лерка мне одолжила свои. Лерка… моя прелесть! Чтобы я без тебя делала! Вылетела бы, наверное, из вуза как пробка из…
Глаза дерет. Жутко. Надо сгрызть морковку, вроде купили вчера… а нет, на прошлой неделе это было…
Голова, существование которой наконец-то заметили, отчаянно тупила, а тело жаждало просто где-нибудь упасть, хоть где… и отдаться в объятия сна…
Держись, Александра! Если сумку не соберешь сейчас, то с утра, когда опять запиликает этот проклятый будильник и на тебя снизойдет творческое похмелье, ты уже не вспомнишь ничего. Держись. Вперед!
Недоуменно прошла по комнате. Пришлось даже свет включить.
Рюкзака не было. Нигде.
Минут через двадцать я вспомнила, что его, кстати, давно уже нет, порвался, зараза. И я теперь хожу на лекции с сумкой. Точнее, бегаю. Вот, завтра, наверное, опять опоздаю, потому что с трудом буду просыпаться…
Держись, Александра! Сумку надо собрать!
Минут через шесть сумка была собрана. Я устало присела. Взгляд притянулся к монитору с моим текстом. Ах, да, там еще одна деталь нужна, маленькая, но интересная, пока не забыла надо добавить…
***
Девушка кружилась по льду, развевались ее волосы да полы ее одежды, длинные рукава. Парила чайка над разноцветным льдом. Восходящее солнце подсвечивало стены домов-кристаллов, ласкало бледные лица и разноцветные волосы первых прохожих…
— Как красиво! — выдохнул кто-то с моста.
Мужской голос, молодой.
— Да нет, скукота! — возмутился женский голос.
Тихое утро распускалось над городом, светлело небо, да необыкновенными цветами загорались стены домов разной высоты и разных форм…
А где-то в космосе, на планете, медленно скользившей у края их галактики, грянул мощный взрыв, когда с ее скалистой поверхностью соприкоснулись два сплетенных луча, синий и голубой. И, чуть погодя, следом за ними лег толстый искрящийся красный, поднимая в воздух и разрывая в мелкие куски огромный пласт.
Четверо мужчин едва сумели отпрыгнуть и притаиться за небольшой скалой. Серьезные лица измазаны в гари и крови, алой и ядовито-желтой, длинные черные волосы с синим отливом, сплетенные в тугие косы, покрыты каменной крошкой. Рубашки с длинными полами, одетые поверх узких штанов, почти уже изодрались, штаны тоже, зияют прорези в высоких сапогах. Одежда вся изгажена в своей крови, чужой, гари, да прочей дряни. Разве что металлические пояса, из причудливо сплетенных металлических бляшек разных форм и металлов, по-прежнему чистые и блестят.
Один шевельнулся, показывая пальцами короткий тайный знак.
Другой качнул головой, одной рукой касаясь широкого узорчатого браслета на другой руке, а той, дрожащей и израненной, вцепляясь в пояс.
Небольшой летательный диск противников спустился пониже, мгновенно, притаился за скалой.
Самый молодой из четверки чуть сдвинул руку, указывая за скалу.
Мужчина с седыми прядями сердито куснул губу.
Яркая вспышка глянула откуда-то из камней, изнутри. Вспыхнул вражеский корабль — и сгорел в одно мгновение, даже без дыма.