За границами легенд

— Зарёна мне рассказала, что вы её спасли, — дружелюбно и ласково начала женщина.

— Если бы рядом не оказалось такого доброго человека… я… — предпоследнее слово плутовка выделила интонацией.

Мало того, что тут стояла, да ещё и мать сюда притащила, поставив меня в такое неловкое положение, так ещё и условия мне выставляет о неразглашении моего происхождения. А до женщины не доходит, что я испытываю: пялится на меня своими глазищами…

— Она у меня единственная родная кровиночка! — всхлипнула женщина, обняв девушку свободной рукой — кочергу она уже отбросила за ненадобностью.

— И нас тут никто не любит! — заревела Зарёна.

Да я это давно уже понял. И надо бы посочувствовать вашему горю, да вы мне уж очень испоганили настроение.

Ворчливо спрашиваю:

— Где у вас рукомойник?

— Ох… А мы и не… Простите нас, пожалуйста! — всполошилась хозяйка.

И едва ли не побежала указывать мне путь. То есть, шагов пять-десять: рукомойник висел неподалёку. Хорошо сейчас ночь, почти все люди спят…

Вымыв руки, хотел оставить их высыхать самостоятельно. Зарёна сбегала в дом, притащила мне рушник с красной, красивой вышивкой, в линиях которой чувствовалось больше утончённого и изящного, выдуманного мастерицей, чем традиционного, свойственного узорам Белого края. Я залюбовался и не хотел прикасаться к этому прекрасному рукоделию: опять во мне проснулась кровь моего народа, но девушка твёрдо вручила мне его.

— Если нравится: выстирай — и забирай насовсем.

И собой хороша, и рукодельница, а люди её не уважают, презирают. Не то завидуют, не то им что-то известно о том эльфе.

Мать Зарёны затащила меня в дом, угощать и благодарить. Порывалась ради меня убить одну из своих немногочисленных куриц и приготовить её для меня. И у меня, и у девушки лица так исказились от отчаяния, что женщина досадливо взмахнула рукой. И подозрительно на меня взглянула. Соврал, что меня уже в доме старосты напичкали всем: и овощным, и мясным, причём так, что более ничего в меня уже не лезет. Вроде бы поверила. Значит, к её дочери перешло присущее эльфам отвращение к мясной пище. Хм, та ещё упомянула о способности усмирять животных… Остроухие ею редко пользуются: не дело людям знать обо всех их козырях. Скорее всего, у Зарёны проявилась и эта способность. Добавим сюда утончённый вкус и приличный слух, а так же красивую внешность. И на особом месте — заострённые сверху уши. К тому же, она заподозрила, что я — эльф или имею примесь эльфийской крови. Выходит, передалось ей многовато, то есть остроухий — её ближайший родственник. Но во внешности хозяйки нет особой утончённости и изящества. Значит, отец или кто-то из его родителей из Эльфийского леса. Впрочем, способностей у девчонки много, да и мать её красива, а в юности, похоже, и вовсе была неотразима. Учтём тягу остроухих к красивому. И выходит, что эльф — отец Зарёны.

Хозяйка нарушила мои размышления неожиданным предложением:

— А может, вы… заберёте мою дочь?

Растерянно уточняю:

— В каком смысле?

— В жёны, — в глазах женщины засияла надежда, — Вы — добрый человек. Вступились за мою дочурку. И ещё… вы ведь нарочно старались меня развеселить, заметив, что я несчастна, а остальные плохо ко мне относятся?

С трудом скрыл смущение, проворчал:

— Вы слишком хорошо обо мне думаете.

— Я заметила ваш сочувствующий взгляд. И то, что вы искренно обрадовались, когда я засмеялась. И вас воодушевил мой смех.

Они обе очень наблюдательны. И обе так смотрят на меня… Да если б я хотел, сто раз уже женился бы! И с большим удовольствием — на той синеглазке, которая не только внешне красива, но и умеет петь от души. Чем-то она меня зацепила… сильнее полуэльфийки… Сильнее остальных виденных мной красавиц… Но мне нельзя, нельзя ни в кого влюбляться! Если чрезмерно увлекусь, моя месть, все мои старания полетят к собачьим предкам! Значит, пропадут годы тренировок… И проклятый убийца продолжит жить себе припеваючи! И выйдет, что уход моих родителей за Грань сойдёт ему с рук… Нет, ни за что! Покуда я жив, буду готовиться к мести! И не пущу в своё сердце ничего, что может мне помешать!

"Тень ушедшего" 1.2

Видя, как омрачилось моё лицо, хозяйка попробовала меня разжалобить:

— Когда я была молода и красива, за меня сватались многие из этой и соседних деревень. От безусых юнцов до стариков. Мало холостых и вдовцов, вокруг меня как мухи вокруг мёда вились и женатые. Родители, видя моё влияние на мужчин, решили меня сбыть повыгоднее, потому и не торопили с выбором. Отца убили светопольцы… мать ненадолго его пережила… А мне приглянулся один парень. И я ему… — женщина нахмурилась, — Я стала его невестой. Мы собирались вскоре пожениться… Это было летом… Я вышла в лес за грибами: огород в том году дал скудный урожай… — плечи её поникли, — А там встретила его. Этого проклятого эльфа! Он был ранен, в плечо, но не сильно. Перевязал рану кружевным белым платком и искал какие-то травы. Потом заметил меня, пристально посмотрел… — на щеках хозяйки запылал румянец, а я… я…

Предположил:

— Вы ему приглянулись, он попробовал вас соблазнить — и вы не устояли.

— Д-да… — женщина разрыдалась, уронив голову на стол.

Полуэльфийка до крови закусила губу.

— А потом он вас бросил: в тот день или позже. А жених вас выгнал на следующее утро после брачной ночи, да ещё и опозорил перед людьми, всех уверял, что вы… — я осёкся, столкнувшись с взглядом его дочери.

Мать преодолела стыд, подняла на меня залитое слезами лицо:

— Умоляю вас, заберите отсюда мою дочку! Она ни в чём не виновата, а все относятся к ней как к какой-то грязи! Я слишком слаба, чтобы уйти отсюда, пусть даже от меня отвернулись все, но она молодая, у неё хватит сил…

Я долго молчал, обдумывая ответ. Понимал, что история её правдива, да в отношении селян к этим двоим уже убедился. Но у меня было моё дело, от подготовки к которому я уже несколько десятилетий не отступался. Да и если бы я решился отвлечься… то только на ту синеглазую… Поначалу думал, что просто уж слишком пожалел её, но теперь узнал об истории Зарёны — и ничего в моём сердце не изменилось — меня влекло к той светопольке. Ну да я сдерживал свои чувства столько времени, так что справлюсь и с этим… Даже если это не просто страсть, а любовь — справлюсь. Даже лучше, если это любовь — она такая хрупкая, что погубить её легко. К тому же, эльфам присущи немалое самообладание и сдержанность — и не имеет значения, чем это вызвано.

Наконец ответил:

— Единственная цель в моей жизни — это месть. Тому поганцу, который погубил моих родителей. Жена — лишняя помеха на моём пути.

— А-а… если… — начало было мать, но смутилась и недоговорила.

— Я бы мог заботиться не только о своей жене, но и о любовнице, так как у меня доброе сердце? А вы не подумали, что станет с Зариной, если она останется с ребёнком на руках? Хорошо, если только с одним… Мало вам тягот пришлось пережить, когда вы одна в этой жестокой стране растили дочку?

— Но она бы полюбила вас за вашу доброту — и в её жизни появился хотя бы один лучик солнца! — пылко возразила хозяйка, — У меня и его не было, а у неё… у неё должно же быть хоть что-то!

Жестоко ответил:

— Не иметь ничего не менее болезненно, чем иметь что-то драгоценное, а потом потерять. Я слишком хорошо это знаю. Откровенность за откровенность. У меня были замечательные родители, да и жили мы не бедно, а вполне… можно даже сказать, мы были довольно богаты: и крепкими нашими узами, и материально. А потом один… один… изверг… убил их! Он разбил весь мой мир, отобрав всё, что у меня было! — впервые я решился высказать свою историю, и вместе со словами вернулись страшные воспоминания, — И я стал никем… едва сумел выжить! И захотел отомстить. Я был весьма целеустремлённым ребёнком. Я учился драться везде, где находил достойных учителей, согласных обучать меня… Чтобы стать ещё сильнее, я начал изучать магию. И воином решил стать непобедимым, и магом… Незаметно вырос. И всё та же цель сияет в моей жизни вместо солнца.