Страница 3 из 145
— Да, я понимаю, ты любишь ее, наше сокровище, — отец грустно развернулся ко мне. — Но и ты подумай, Ли Кин, вот что ты видишь здесь? Разве ты что—то видишь здесь, таская корзины тяжелые с изделиями из глины на рынок, из—за каждой монеты мелкой с торговцами жадными торгуясь, овощи с рынка таща, чтоб снова и снова не смогла ты прилично поесть? А в бордели мужчины ходят и красивые, богатые, молодые. Может, твой первый будет такой. Или даже в наложницы тебя заберет? — глаза загорелись мечтательно его. — А еще в бордели ходят отдыхать люди самые талантливые Шоу Шана: поэты, художники, музыканты. А уж если я тебя продам в бордель столичный…
— Но отец! — вскричала я, вскочив, сердце ужасно рвалось из груди.
— Там каждый день будет музыка звучать. И, может, там часто ты сможешь во время свободное упражняться на гуцине?
— Но отец! — расплакалась я.
— Решайте сами, кого мне продать! — сердито вскричал он и вскочив, локтем сшибив чашку свою любимую на пол.
Чашка разбилась. Он и не заметил, из покоев своих выскочив.
Чашка разбилась. Как и мое сердце.
Свиток 1 — Прощание с Небом — 2
Эн Лэй
Тусклый свет окутывал залу, с окнами, прикрытыми едва просвечивающей бордовой материей. Кое—где из мрака каменные столы и ложе выхватывали светильники на металлических темных подставках.
Один юноша в одеянии черном возлежал на каменном ложе, красной тканью обтянутом, перебирая струны гуциня. У ног его лежали две прекрасных девушки в коротких, обтягивающих платьях, с волосами, собранными в высокие прически и украшенные множеством серебряных шпилек с красными камнями—кристаллами на концах, руки с запястий и по локоть почти в нефритовых браслетах.
В стороне, на ложе другом сидел поверх желтовато—коричневой ткани, скрестив ноги, другой юноша, в синем, чуть менее красивый, но все равно его дыхание земных б девиц оборвалось, взгляд их задержись на нем. Особенно, когда бы он повернулся, открывая половину лба, щеки и подбородка слева, обезображенные бугристым шрамом, в котором прослеживались кое—где ровные углы. Он что—то серьезно записывал синей тушью на узких, светлых, деревянных табличках, которых множество, исписанных и чистых, лежало вокруг него.
Зашумели где—то в стороне, снаружи.
— Глянь, что там, — лениво потребовал музицировавший.
Тот сразу же поднялся. Черным вихрем метнулся во двор.
Там воины в синих одеждах окружили воина в сиренево—сером, зажали в пять кругов. Под ногами первого и второго уже лежали трупы.
— Господин Эн Лэй! — радостно сказал стражник с краю.
Вышедший взмахнул рукою — и всех воинов разметало. Только мертвые остались лежать. С ухмылкою Эн Лэй медленно дошел до незваного гостя, остановился шагах в шести.
— Безоружный? — вскинул брови насмешливо гость.
Но тот только усмехнулся, голову склонив. Блеснули его алые глаза, расширились до овалов черные зрачки, снова сжались в полоски. Он увидел огненные крылья у гостя, прятавшего под плащом серым и легким лицо. Миг— и пропали те.
— И зачем же в Бездонное ущелье пожаловал феникс? — насмешливо уточнил Эн Лэй.
Враг метнулся на него, сверкнул в руке каменный черный клинок с красными прожилками.
Эн Лэй пальцами за лезвие перехватил. Поднял взгляд, заметив под капюшоном и иллюзией тумана перепуганное лицо. Потом пальцы сжал. Но не горячая кровь брызнула на руку незваного гостя, а лишь острые обломки.
— Исчадие ада! Ему было семь тысяч лет! И сделал его…
— Мастер Тумана, — насмешливо сказал Эн Лэй.
От кинжала, вытащенного из рукава врагом, уклонился. Метнулись и опали на широкие плечи волнистые черные волосы.
Феникс нанес еще серию ударов. Но противник оказался в десятки раз ловчее и гибче. Он лишь уклонялся, смеясь.
А потом, оказавшись вплотную к пришельцу, сжал рукою его горло, поднял над землей. Росту он был немного его повыше.
— Говори! Зачем ты приперся в Бездонное ущелье?
Феникс, внезапно ухмыльнувшись, колено поднял, норовя ударить в пах. И охнул, отшатнувшись, едва успел сбить полами плаща пламя, охватившее его ногу и слизавшее почти все штаны. Остался лишь жалкий горелый обрывок, прикрывающий нефритовый жезл. Усмехнулся Эн Лэй, ведь противник, отскочив и озаботившись сохранением своего орудия, не заметил, как с него слетел капюшон.
— И зачем же к нам пожаловал Минж? — насмешливо спросил Эн Лэй.
— Исчадие ада! — выругался тот, признанный.
Местный страж, отступив на пару шагов, с усмешкою поклонился. Только руку положил не на сердце себе, как то делали на Небе, а к своей заднице.
А потом на ладони его появилась искристая голубая сфера.
— Хозяин, нам нужен глава летописцев Его Мудрости и Величия Блестящей земли Небес? — прокричал он.
Сжался феникс. Не то от ужаса, не то приметив едва светящееся голубое кольцо на сухой земле вокруг его ног.
— А разве твоя рука уже отсохла? — насмешливо отозвался возлежавший с гуцинем.
Эн Лэй только усмехнулся. Голубое пламя поднялось вокруг Минжа, сжалось в тесный кокон.
— Я не воевать пришел! — прохрипел тот.
И заорал от боли.
Пламя скатилось с его головы, плотно спеленав тело.
— Я помощи… просить пришел! — отчаянно прохрипел он. — Я готов заплатить!
— Чем же ты готов одарить изгнанников? — насмешливо спросили из залы.
— Чем вам будет угодно! Хотите, свою дочь вам в наложницы отдам! Или все сокровища с моего поместья!
— Эн Лэй, а сколько у меня наложниц? — лениво отозвались изнутри.
— Семь тысяч, господин! — на миг задумавшись, ответил слуга в синем.
— На ближайшие пару сотен лет хватит, я думаю.
— Ну… тогда… тогда… хотите, отдам половину моей Ци?
— Жену отдай свою, если не лень! — отозвались изнутри.
— Ж—жену? — вздрогнул Минж.
— Любимую. Что родила твоего наследника!
— Ж—жену… — Минж побелел.
— Мне пекинесов моих кормить нечем, — грустно сказали изнутри. — Вы уже пару лет никого не сбрасывали в Бездонное ущелье! Всех своих нелюбимых слуг я им уже скормил! Эн Лэя разве что…
Эн Лэй вздрогнул, посмотрел на вход в дом в ужасе.
— Но у него почерк слишком красивый! — печально отозвались внутри.
Феникс медлил, по лбу капля пота скатилась.
— И еще он такой горячий в постели! Или, может, ты мне компанию составишь вместо него?
Теперь и Минж в ужасе посмотрел на дверной проем. Не заметил, как уголки губ Эн Лэя дрогнули в улыбке.
— Лучше уж жену! — выдохнул Минж.
— Мать наследника? — капризно отозвался хозяин Бездонного ущелья. — Она, говорят, самая красивая. А моим пекинесам должно достаться самое лучшее!
— Ее, ее! — торопливо закричал глава небесных летописцев.
Эн Лэй тихо вздохнул.
— А душу свою отдать не хочешь? — внезапно серьезно спросили изнутри.
— Да ни за что!!!
— Эк Лэй, вынимай! Он сказал «да»!
— Не—е—е—ет!!! — проорал Минж во всю мощь своей глотки.
— Ну нет, так нет, — с некоторым опоздание отозвался хозяин Бездонного ущелья, дав гостю как следует продрать глотку и даже качать хрипнуть. — Тогда сбросишь завтра сюда жену.
— Так быстро не выйдет, — замялся Минж. — Надо же подобрать весомый повод для казни.
— И жезл свой нефритовый почесать? Ну уж нет! Чтоб завтра же на рассвете ее сбросили сюда! Или… — голос на несколько мгновений примолк. — Или же Эн Лэй всем богам Поднебесной расскажет, что к нам приходил Минж и пытался нас подкупить. Весомый удар по твоей репутации, не находишь? И, если уж жену не спустишь свою, то покормим вскоре пекинесов моих хоть тобою.
— Х—хорошо! — едва не рыдая, крикнул феникс.
Он сгорбился, да перья в крыльях его — их только соперник его видел — поблекли и перестали гореть огнем. Дымили лишь.
— Так, а просить—то ты хотел чего? — хозяин деловито уточнил вскоре, так и не соизволив выйти для приличного заключения сделки.
— Скоро в мир людей, на земли, кои тамошний народ зовет Поднебесной, сошлют одного или двух молодых драконов, — лицо мужчины исказилось от ненависти. — Убейте их!