Страница 4 из 117
При таких-то обстоятельствах один их религиозный вождь принимается вдруг вещать, что поведет их на священную войну против бриттов и против народов, находящихся под британским протекторатом; он убеждает их в том, что английские пули не могут причинить им никакого вреда и так далее; это продолжалось, покуда нам не пришлось преподать им небольшой урок. Среди наших военных кумбалари не считались серьезной опасностью, и это, без сомнения, и послужило причиной тому, что возглавить экспедицию поручили именно мне. Мы должны были выступить в Гималаи. Это было в 1902 году.
Впервые доводилось мне командовать таким большим количеством людей, и я воспринял эту ответственность со всей серьезностью. У меня был эскадрон, состоящий из ста пятидесяти индийских кавалеристов знаменитого пенджабского уланского и две сотни гордых, преданных сипаев[2] 9-го гуркхского[3] пехотного полка. Я чрезвычайно гордился своей армией. У меня было чувство, что я мог бы завоевать всю Бенгалию, буде таковое потребуется. Разумеется, я был единственным белым офицером, однако с готовностью признавал за командирами из местных куда больший опыт и потому всегда, когда это только было возможно, следовал их советам.
Приказ мой был таков: продемонстрировать кумбалари нашу силу, по возможности избегая военного столкновения. Мы хотели только показать этим людям, с кем им придется иметь дело в том случае, если мы решим принимать их всерьез. Их тогдашний вождь — старый фанатик по имени Шаран Канг — был одновременно и королем, и архиепископом, и верховным главнокомандующим этого сброда. Шаран Канг уже сжег один из наших пограничных постов и вырезал два отряда местной полиции. Месть не была нашей целью; но мы хотели позаботиться о том, чтобы подобные нападения не повторялись.
В нашем распоряжении имелось несколько вполне приличных карт и два проводника, заслуживающих доверия, — это были дальние родственники гуркхов — и по нашим расчетам выходило, что нам потребуется два-три дня для того, чтобы добраться до Теку Бенга, резиденции Шаран Канга, расположенной высоко в горах, через несколько перевалов. Поскольку миссия наша была, скорее, дипломатической, нежели военной, мы заботливо развернули мирный флаг, стоило нам перейти границу Кумбалари. Вскоре нас со всех сторон обступили голые, покрытые снегом горы.
Прошло совсем немного времени, и мы увидели первых кумбалари. Они ехали на косматых пони, которые карабкались по высоким скальным выступам, точно козы. Кумбалари — приземистые желтокожие воины, с головы до ног одетые в кожу, овчину и расписное железо; из их раскосых глаз-щелей сверкали на нас ненависть и недоверие. Если они и не были потомками гуннского короля Аттилы, то, по меньшей мере, числили среди своих предков один из тех древних воинственных народов, что поливал кровью эти склоны и расселины уже тысячелетие назад, покуда Бич Господень не разметал их орды по Востоку и Западу, дабы они подвергли разграблению треть тогдашнего мира. Как и их предшественники, они были вооружены луками, копьями и мечами, однако обладали и несколькими карабинами, надо полагать, русского происхождения.
Я делал вид, будто вовсе не замечаю этих конных соглядатаев, и повел моих солдат вниз, в долину. На одно мгновение я растерялся, когда наверху раздалось несколько выстрелов, прогремев эхом от вершины к вершине, однако проводники заверили меня, что то были всего лишь сигналы, дабы оповестить о нашем прибытии в Кумбалари.
Передвигаясь по каменистой почве, мы шли вперед медленно. Временами нам приходилось спешиваться и вести наших коней в поводу. По мере того, как мы поднимались выше, воздух становился намного холоднее, и мы поневоле испытали радость при наступлении вечера, когда смогли разбить лагерь, согреть руки у костров и справиться с картой — сколько еще миль пути нам осталось.
Тогдашними командирами кавалерии и пехоты были Ризальдар Дженаб Шах и Субадар Дж. К. Бишт, оба с большим опытом подобных экспедиций. Однако несмотря на весь свой опыт, они относились к кумбалари с большой опаской, и Субадар Бишт посоветовал мне выставить перед лагерем двух часовых, что я и сделал.
Субадара Бишта встревожило то, что он называл «запахом ветра». Он кое-что знал о кумбалари, и когда говорил, в его глазах мелькало нечто, что я бы счел — у любого, кроме сипая — обыкновенным страхом.
— Это коварный народ, сэр, — заявил он мне, когда мы ужинали в моей палатке втроем с Дженаб Шахом, молчаливым великаном. — Они унаследовали древнюю скверну — скверну, которая существовала еще до сотворения мира. На нашем языке «Кумбалари» означает «Царство Дьявола». И не ждите, что они с уважением станут относиться к нашему белому флагу. То есть, они сделают это, если это отвечает их замыслам.
— Как это верно, — сказал я. — Но я осмелился бы предположить, что они проявят почтительность к нашей численности и оружию.
— Возможно. — Субадар Бишт с сомнением поглядел в пространство. — Если только Шаран Канг не убедил их, что они надежно защищены его колдовством. Он знаменит тем, что получает силы от неведомых богов и держит в своем подчинении дьявола.
— Современные ружья, — заметил я, — как правило, заставляют призадуматься самого могущественного дьявола, Субадар Бишт.
Сипай взглянул на меня серьезно:
— Как правило, капитан Бастэйбл. Вероятно, они попытаются разбить нашу колонну на части, прибегая к различным хитрым трюкам. Тогда они смогли бы нападать на нас по отдельности. При этом у них были бы изрядные шансы на успех.
К замечанию опытного командира я отнесся очень внимательно.
— Нам, несомненно, следует остерегаться подобной тактики, — признал я. — Но не думайте, чтобы я боялся их колдовства.
Ризальдар Дженаб Шах скромно проговорил своим глубоким гремящим голосом, который тщетно пытался понизить:
— Речь идет не столько о том, чего мы боимся, сколько о том, во что верят они. — Он провел рукой по своей блестящей черной бороде. — Я полностью согласен с Субадаром. Мы должны ясно отдавать себе отчет в том, что имеем дело с сумасшедшими. С отсталыми фанатиками, которых не заботит потеря их жизни.
— Кумбалари ненавидят нас глубочайшей ненавистью. И они на нас не нападают. Я нахожу это подозрительным. Не может ли так статься, сэр, что они хотят заманить нас в ловушку?
— Может быть, — ответил я. — Но и в этом случае, Субадар Бишт, они испытывают страх перед нами. Страх перед британским правительством, которое отправит других воинов покарать их в том случае, если с нами что-нибудь слупится.
— А если они уверены в том, что их не ждет никакой кары, если Шаран Канг убедил их в этом, — то мало нам помогут все наши соображения. — Дженаб Шах невесело улыбнулся. — В таком случае мы будем мертвы, капитан Бастэйбл.
— А если мы подождем их здесь, — предложил Субадар Бишт, — и подпустим их ближе, чтобы послушать, что они скажут, и взглянуть в их лица, то нам легче будет решить, каким должен быть наш следующий шаг.
Его логика полностью убедила меня.
— Наших припасов хватит на два следующих дня, — сказал я. — Будем стоять здесь лагерем два дня. Если за это время они не появятся, продолжим путь на Теку Бенга.
Оба офицера согласились со мной. Мы закончили нашу трапезу и разошлись по своим палаткам.
Итак, мы стали ждать. — В первый день мы увидели на склоне перевала несколько всадников и приготовились встретить их. Однако они лишь наблюдали за нами несколько часов, после чего снова исчезли. До следующего вечера в лагере почти зримо росло напряжение.
На следующий день один из наших наблюдателей галопом спустился вниз, чтобы доложить, что свыше сотни кумбалари собрались на другой стороне перевала и скачут к нам. Мы заняли оборону и стали ждать дальнейшего развития событий. Наконец показались варвары на своих низкорослых лошадках. Они двигались медленно, и я смог разглядеть в мой полевой бинокль несколько роскошных штандартов с бунчуками из конского волоса. На одном древке развевалось белое полотнище. Знаменосцы шли по обе стороны красно-золотого паланкина, качавшегося между двух пони. Памятуя о наставлениях Субадара Бишта, я дал приказ кавалеристам:
2
Сипаи (хинди «воин») — наемные солдаты в Индии, вербовавшиеся в английскую колониальную армию из местных жителей.
3
Гуркхи, гурки — солдаты воинских элитных частей специального назначения Британских королевских войск. Вербуются и проходят сложный конкурсный отбор в Непале. Зачастую представляют династии. У себя в Непале очень популярны удалью, боевыми заслугами и неплохим заработком. Служат до пенсии десятками лет.