Кочевники времени
(Роман в трех частях)

Надеюсь, мне удалось хотя бы частично передать чувство восторга, которое я ощутил при первой своей встрече с Лондоном 1973 года. Не было ни малейшего сомнения в его красоте, чистоте, удивительно хорошо организованных удобствах для жителей. Без сомнения, все люди здесь отлично питались, они приветливы, хорошо одеты и во всех отношениях чрезвычайно довольны своей судьбой. Весь следующий день доктор Петерс водил меня по Лондону в надежде, что знакомый пейзаж пробудит мое сознание ото сна. Я играл с ним в эту игру, поскольку у меня не было слишком большого выбора. В конце концов они откажутся от этого, я отдавал себе в этом отчет. Тогда я буду свободен и смогу выбирать, чем мне заняться. Возможно, я опять пойду на службу в армию, потому что привык к солдатской жизни. Но пока я не определился, я — человек без определенной цели. С тем же успехом я мог делать то, чего ожидали от меня другие. Куда бы я ни пришел, я удивлялся переменам, происшедшим с этим некогда грязным городом, покрытым пеленой тумана. Туман относился уже к области прошлого, воздух был чистым и свежим. Деревья, кусты, повсюду — цветы, где только были клочки зелени. Вокруг в больших количествах летали птицы и бабочки. На прекрасных площадях плескали фонтаны; мы то и дело натыкались на духовые оркестры, развлекающие публику, кукольный театр или каких-нибудь негритянских певцов. Не все старые здания исчезли. Я видел мост Тауэр и сам Тауэр такими сверкающе-чистыми, будто их только что построили; как и собор св. Павла, и здание Парламента, и Букингэмский дворец (где была резиденция нового короля Эдуарда — Эдуарда VIII, в те времена довольно пожилого человека). Как всегда, британский народ взял самое лучшее из новшеств и сохранил лучшее из старого.

Постепенно я стал смотреть на свое пребывание в 1973 году как на дивный отпуск. Отпуск, который, если мне повезет, будет длиться вечно.

КНИГА ВТОРАЯ

Новые удивительные происшествия. — Открытие. — И несколько катастроф

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ВОПРОС ОПРЕДЕЛЕНИЯ НА СЛУЖБУ

Должен признаться, следующие шесть месяцев я вел весьма комфортабельную жизнь. Я по-прежнему симулировал амнезию и, разумеется, ни одно из средств, применяемых вранами, не могло возвратить мне «память». Временами мне даже представлялось, что мир 1902 года — не более, чем сон, — в высшей степени подробный, детальный, но все же сон. Поначалу меня это беспокоило, однако вскоре вопрос принадлежности к той или иной эпохе перестал играть для меня какую-либо роль.

Я стал своего рода феноменом и на короткое время превратился в знаменитость. О моем загадочном появлении в Гималайских горах сочинялись газетные статьи, и предположения, особенно бульварной прессы, делались все более и более дикими. Некоторые из них были настолько фантастичны, что даже граничили с правдой! У меня брали интервью для кинематографа (эти цветные картины могли и говорить, и двигаться!), записывали беседы со мной на маркофон[14] — это версия телефона, принимающего передачи с центральной станции почти в каждом доме: последние известия, пьесы, развлекательную музыку.

Слушатели подчас усиливают сигнал маркофона настолько, что ухо едва выдерживает. Их можно слышать даже из другого дома — при желании.

Кроме того, я участвовал в одном приеме, на котором присутствовал также премьер-министр от либеральной партии, сэр Джордж Браун (либералы правили страной свыше тридцати лет, а консерваторы превратились в партию, обреченную на поражение). Я пришел к выводу, что социалистические требования конца IX — начала XX века оказали позитивное воздействие на такие разумные политические партии, как либеральная, и действительно дали толчок множеству социальных улучшений, свидетелем которых я и стал. Лишь в самое последнее время — я едва мог себе это представить! — змея социализма вновь начала поднимать голову. Не то, чтобы нигилистические воззрения нашли себе много сторонников среди британского народа. Как обычно, эту идеологию использовали несколько фанатиков и истеричных интеллектуалов как средство осуществления своих личных безумных идей.

Первые полгода я провел в разъездах по всем областям Великобритании — на шинном транспорте, воздушных кораблях, автомобилях с паровым двигателем, электромобилях и, разумеется, обнаружил, что почти вся страна изменилась до неузнаваемости. Большие города обустроены по лондонскому образцу. Между ними осуществлялась постоянная и скорая связь. Там, где некогда торговля создала оптимальные условия для коммуникаций, теперь каждый мог извлекать выгоду и удовольствие.

Население значительно возросло, но английский рабочий стал таким же состоятельным, каков был буржуа средней руки в 1902 году, и ему требовалось работать всего лишь тридцать часов в неделю, чтобы вести поистине роскошную жизнь. Не было никаких проблем в том, чтобы найти для себя дом с хорошей обстановкой и работу, поскольку те, кто оказывались на родине «лишними», теперь охотно выражали готовность трудиться за пределами Британских островов. Каждый год уносил из Англии тысячи людей, которые разъезжались по всем уголкам империи: в Африку, Индию, Китайские протектораты, горные районы Австpaлии, Новую Зеландию и Канаду. Британцы оседали по всему миру и благодаря воздушным кораблям осваивали — а следовательно, и цивилизовали — даже малодоступные области.

Сельская Англия оставалась нетронутой и такой же безупречной, какой была всегда. Паровые локомотивы не выплевывали дымных облаков над ее деревьями и посадками; рекламных щитов давно уже не существовало; как все отвратительные приметы британской повседневности начала века, они были искоренены. Люди даже весьма скромного достатка могли позволить себе электрический велосипед, а это означало, что горожане имели возможность наслаждаться природой, когда им хотелось. Цены были низкими, а заработки высокими (некоторые квалифицированные рабочие зарабатывали пять фунтов в неделю!). Если удавалось накопить немного денег, то для такой семьи не было решительно ничего из ряда вон выходящего в воздушном путешествии во Францию или Германию. С помощью сбережений простой человек мог позволить себе даже поездку по воздуху к своим близким в самые отдаленные уголки империи.

Что же касается теневых сторон жизни — таковых, разумеется, почти не было, поскольку моральные и социальные уродства, их вызывающие, были ликвидированы. Суфражистки[15] моих дней с удовольствием бы услышали, что женщины старше тридцати лет получили избирательные права; предоставление этого права женщинам с двадцати одного года обсуждается. Кстати, замечу, что длина женских платьев в Лондоне ни в коей мере не отличалась от той, которую я видел в Катманду.

Спустя несколько месяцев я наконец набрался мужества пригласить пару симпатичных девушек в театр и на концерт. Обыкновенно то были дочери врачей или армейских офицеров, с которыми я проводил свободное время. По нашим понятиям, девушки были довольно «бойки» и довольно непринужденно держались в обществе, совершенно как мужчины. Преодолев первоначальное изумление по этому поводу, я нашел их поведение в высшей степени привлекательным. Пьесы, которые я смотрел, часто представлялись мне чересчур смелыми, нечто вроде шоу (хотя, слава Богу, это не были политические представления).

Наконец слава моя поблекла, и постепенно я начинал чувствовать себя далеко не так вольготно, оказавшись на долгих «каникулах» в будущем. Предложение от издателей написать мемуары я отклонил (мне было бы довольно трудно их написать, поскольку я страдал потерей памяти!) и стал перебирать различные варианты профессиональной деятельности. Поскольку изначально я начинал свою карьеру в армии, то пришел к заключению, что, если это возможно, хотел бы служить моей стране на этом поприще и в дальнейшем. Не без того, чтобы втайне я лелеял при этом мысль о том, что мне придется летать на воздушном корабле. После множества изысков я установил, что, не имея особо фундаментальной подготовки, могу занять пост в недавно образованной Воздушной Полиции Особого Назначения (ВПОН). Я мог бы сдать несколько экзаменов и пройти ускоренный шестимесячный курс, получив при этом минимальное образование, необходимое служащему ВПОНа; я был убежден в том, что сделаю это без труда. К примеру, мне явно не понадобится много времени на то, чтобы изучить Устав!

14

Маркофон назван по имени Гульельмо Маркони (1874–1937), итальянского радиотехника и предпринимателя. В 1897 г. он получил патент на изобретение радиоприемника и организовал акционерное общество.

15

Суфражистки (от англ. suffrage — избирательное право) — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав. Движение распространилось во второй половине XIX — начале XX в. в Англии, США и ряде других стран.