Жених для няни

— Димка, сто-о-ой! — взвизгнула что есть мочи.

Да конечно, так он и остановился! Сердце ухнуло вниз, грудь налилась тяжестью. Словно в замедленной съёмке смотрела, как воспитанник еле успел миновать одну полосу, и в том месте, где он только что находился, уже был корпус автомобиля, водитель которого не успел среагировать и промчался дальше.

На второй полосе водитель оказался более расторопным и увидел мальчишку вовремя, да только машину силой мысли не остановишь. Скрип тормозов, несколько седых волос в шевелюре водителя — и Зарецкий, коснувшись рукой капота всё ещё двигавшегося авто, чудом успел оказаться на противоположной стороне. А что было бы, если бы водитель не успел дать по тормозам и проехал ещё как минимум метра полтора? И это хорошо, что двигавшийся следом автомобиль успел затормозить и не случилось аварии.

— Эй, пацан, ты в порядке? — мужчина средних лет вышел из авто и глянул на ошалевшего Димку, до которого, кажется, только сейчас дошло, что он натворил. Мальчишка прислонился к дереву на другой стороне дороги, его руки дрожали. — Ты тут один? Где родители?

На словах о родителях Дима глянул на меня, а вслед за ним и водитель. Как раз зажёгся зелёный свет, и я на подкашивающихся ногах двинулась через дорогу, после чего лихорадочно оглядывала мальчишку на предмет повреждений и параллельно выслушивала от мужчины целую тираду о том, какая я никудышная старшая сестра, как плохо слежу за ребёнком, и что если бы не его расторопность, то мы бы сейчас разговаривали в больнице или даже в морге.

Я кивала, со всем соглашалась, извинялась и надевала на Диму куртку. Он не сопротивлялся, лишь хмуро поглядывал то на водителя, то на меня. Распростившись с мужчиной и для порядка ещё раз извинившись, я решительно взяла подопечного за руку.

— И вот как после этого не водить тебя за ручку?!

— Не надо за ручку! — он вырвал ладонь из моих пальцев. — Не маленький. Я больше не убегу.

Ну и как ему верить?

— Очень испугался?

Он сердито одёрнул куртку:

— Ты испугалась сильнее.

И вот тут был абсолютно прав. Не знаю, как бы пережила, случись с ним беда. Это упрямое создание постепенно обосновывалось у меня в сердце со всеми своими колкостями и насупленными взглядами.

На этот раз, хоть всё и закончилось благополучно, совесть не позволила мне молчать. Рассказала его родителям о произошедшем. Если решат уволить… Ну что ж, возможно, и к лучшему. Может, и не моё это — с детишками управляться?

Зарецкие, ясное дело, устроили мне крепкую выволочку, но хоть не уволили, и то ладно. Они ведь прекрасно знают характер сына, наверное, потому и не стали выгонять с работы, однако попросили получше за ним следить и попытаться наладить контакт. Я снова кивала и извинялась, а потом вышла во двор глянуть, где и что делает мой подопечный.

Меня хватило как раз до порога, а потом предательницы-слёзы хлынули по щекам. На переднем дворе никого не было, и я присела на скамью у крыльца, дав волю запоздалой истерике. Я и сказать-то в свою защиту ничего не могу. За ребёнком не уследила? Не уследила. А то, что он нарочно всё это сделал, сейчас особой роли не играло. Хоть наручниками его к себе пристёгивай, в самом деле!

— Тебя сильно ругали, да? — Димка подошёл совершенно неслышно, застав меня врасплох.

Я быстро вытерла слёзы. Эх, нельзя было показывать ему свою слабость. Сейчас точно злорадствовать будет, а в следующий раз снова ударит по больному.

— Ничего, учительница по физике нас ещё сильнее ругала, даже без повода, чтобы не расслаблялись, — я старалась говорить как можно более невозмутимо. — Главное, что с тобой всё хорошо. Это для меня сейчас важнее.

Он ничего не ответил, но уроки в этот вечер делал быстро и без напоминаний, а на следующий день (о чудо!) терпеливо дожидался меня около школы, пока я разговаривала с учительницей, которая, к слову, очень его хвалила. Димка глядел в землю и пинал носком ботинка мелкие камешки, будто похвала касалась вовсе не его, а какого — то другого мальчишки.

Следующие несколько дней он продолжал держаться отстранённо, но неизменно дожидался меня у ворот школы, глядя куда угодно, но только не в нашу с учительницей сторону. И только тогда, когда я прощалась с преподавателем и направлялась к выходу, Дима трогался с места и медленно шёл по улице впереди меня, самостоятельный, независимый… и до ужаса одинокий.

Глава 2

Практически всё своё свободное время я отдавала Димке. Кроме домашних заданий старалась придумать для него какие-то интересные игры, развеять, развлечь, чтобы разгладить вечную складочку между бровей. Подсадила на игру в шашки. Сначала он проигрывал и внимательно наблюдал за моими действиями, потом мы примерно сравнялись, а затем этот обормот стал с завидной регулярностью меня обыгрывать! Такое ощущение, что он сам с собой тренируется и в итоге уделывает нерасторопную няню умелой рукой. Я уже давно поняла, что по уровню интеллекта подопечный значительно опережает сверстников, но, кажется, скоро и меня догонит.

В итоге приходила домой поздно. А мне вообще-то тоже нужно уроки делать, одиннадцатый класс всё-таки! Но, странное дело, я абсолютно не жалела о затраченных усилиях, потому что по капельке, по шажочку, но воспитанник разворачивался в мою сторону.

А ещё я видела, как Димка помогал маме ухаживать за братиком, но и сам жаждал внимания родителей, тяготился невозможностью провести с ними время. Андрей Петрович продолжал пропадать на работе (у него был какой-то важный проект, да и ведь нужно зарабатывать деньги для семьи, раз он теперь дважды папа). Мария Ивановна всё больше уставала (малыш по ночам плохо спал) и то время, когда днём удавалось его уложить, старалась тратить на отдых и хотя бы элементарный уход за собой, а уж когда маленький Тимофей заболел, весь дом стоял вверх дном.

И как раз в это время с Димой тоже случилась неприятность. Мы по обыкновению возвращались из школы, когда увидели попавшего в беду котёнка: малыш висел на перилах балкона третьего этажа и жалобно мяукал, пытаясь вскарабкаться, но всё равно соскальзывал и таки соскользнул. Я даже опомниться не успела, как мой подопечный ринулся на помощь. Котёнок летит, мальчишка бежит, успевает подхватить, но разбег слишком сильный, он спотыкается из-за выбоины на неровной дороге и падает на асфальт, сбивая локти и колени. Ладони выставить не мог: в них был пушистый комок.

Котёнок, который от страха оцарапал спасителя, вырвался и юркнул в подворотню, а я, отмерев, ринулась к Димке, сняла с него рюкзак и помогла встать на ноги. Нет, он не плакал, но посмотрел так, что стало понятно: ему очень больно. Штаны на коленях и курточка на локтях продраны, сквозь дыры проступают наливающиеся кровью ссадины. Благо, до дома недалеко.

— Какой же ты молодец! — я не знала, что в такой ситуации лучше сказать, но вместо ахов и охов решила его похвалить и подбодрить. — Всё хорошо. Пойдём, промоем твои боевые раны! А потом позвоним тренеру и предупредим, что нас сегодня не будет.

Подхватив рюкзак воспитанника, я осторожно взяла мальчика за руку и повела за собой. На этот раз он не вырывался, спокойно шёл следом. Я двигалась очень медленно, потому что прекрасно понимала: Диме больно идти. Его ладошка подрагивала (кажется, он старался перетерпеть боль и сдержать слёзы), и я машинально пожала её чуть крепче, чтобы хоть так выразить ему свою поддержку.

В дом я вошла с мыслями об аптечке. Нам навстречу как раз вышла Мария Ивановна с хныкающим Тимкой на руках и, окинув нас рассеянным взглядом, направилась в сторону спальни. Переглянувшись, мы отправились следом, и когда женщина была уже на пороге, Дима не выдержал и окликнул её.

— Мам, — позвал мальчик немного растерянно.

Он явно нечасто попадал в подобные ситуации, и сейчас без всяких слов было понятно, что ему хотелось немного внимания. Чтобы мать подошла, возможно, всплеснула руками, обняла его и сказала, что всё в порядке и ничего страшного не случилось, а потом промыла раны и намазала мазью. То есть то, что обычно делают мамы.