Там, где ты

— Значит я лгу? Меня ждет кара?

— Не то чтоб лжешь, — улыбнулся он, — Скорее утаиваешь нечто по каким-то причинам. А мне проще вырвать сердце из груди, чем покарать тебя.

— Худшей кары не сыскать, — голос дрогнул, уже слишком свежи были воспоминания, — Но, все же – кто я и откуда по-твоему…

— Не знаю, — перебил он, — Я много думал об этом с тех пор как ты спасла того мальчишку.

— Лесная мавка иль речная русалка, — хихикнула я, — Все выбираешь, да?

— Ни то и ни другое, — тихо сказал Стас, — Но тебе ведомо то, чего не знают даже жрецы. В то же время, ты не умеешь всего, чему матери учат девиц с малолетства. Не знаешь древнее слово и странно говоришь на нынешнем. Твои руки непривычны к тяжкому труду, но нежны и умелы в целительстве. Я думал, быть может, ты лесное божество, но сила-то твоя в знаниях, а не чарах.

— Боги, по-твоему лечат силой мысли?

— Как мне судить? – серьезно спросил он, — Мир велик, а я видел лишь малую его часть, что и говорить о семи небесах. От того твердить, будто знаю какие могут существовать боги, помимо известных, было бы излишне самонадеянно. Равно, как и уверять, что наш мир вообще единственный. И, если существуют другие, возможно ты дитя одного из них – более развитого, а от того безопасного, и попала в наш волею случая. Или, быть может, правда, спасаясь от неведомой беды.

Я не ответила, и он продолжил.

— Открывая глаза каждый день я боялся что ты исчезнешь столь же внезапно, как и появилась, и я больше не увижу тебя. И в то же время я думал – если в твоем доме безопасно, то лучше тебе туда вернуться. Но в душе надеялся, что ты останешься, ведь я просто…. Не смогу без тебя жить.

— Останусь, — услышала я собственный тихий голос, — Я останусь с тобой. Мой дом теперь здесь.

— Но тот, прежний, еще существует?

— Да, — просто сказала я.

— И ты знаешь туда дорогу?

— Нет. Но хотела узнать, до того, как поняла, что люблю тебя, — я взяла его лицо в ладони и посмотрела в глаза, — И тогда я решила остаться здесь, с тобой.

Он крепко обнял меня – настолько, что хрустнули ребра. Но эти объятия – столь сильные, были нужны мне так же, как ему.

— Никогда я не стану тебя принуждать, — прошептал он, — ни к чему, ты знаешь. Но я хочу знать….

— Ты не поверишь, если расскажу тебе правду.

— Я поверю всему.

И я рассказала. О поездке на Лысую гору, об увиденном ритуале, о 21 веке… Конечно, он не все понимал, но слушал не перебивая. Я опустилась на поваленное дерево, а Стас ходил из стороны в сторону. Слезы текли по моему лицу. Я страшилась увидеть в его глазах…. Страх, недоверие, пустоту?

— Я верю тебе, Эл, — тихо сказал он, опустившись рядом. Теплая ладонь коснулась моей щеки, скользнула на затылок и нежно надавила, сблизив наши лица. Его синие глаза светились любовью с отголоском боли в их глубине.

— Правда?

— Это все объясняет. Но лучше б ты была лесной мавкой.

— В литературе сказано, что если глянуть на их спину можно увидеть внутренности. Не слишком-то привлекательно.

Отсмеявшись, он засыпал меня вопросами. О самолетах и суперкарах, компьютерах и прочем. Отвечая, мне казалось, будто то, о чем я рассказываю, происходило не со мной. События последних четырех месяцев будто затмевали прошлое, я едва ли могла представить себя теперь на улицах современного Киева, на работе, в ресторане или автомобиле. Зато легко представляла наше будущее здесь.

— Я так и не спросил еще кое-что, — как ему удается сохранять серьезный тон, едва сдерживая улыбку?

— Разве? – фыркнула я.

— Сколько тебе лет, Элина?

— 24, — улыбнулась я.

— Знаешь, я думал ты…. Намного младше.

— И теперь разочарован, что я не «дитя», а едва младше тебя?

— Разве только тем, — он насупил брови, но в глазах заиграли смешинки, — что твой непокорный нрав не дань юности.

— О, уверяю, ты еще не познал и четвертой части его непокорности, — засмеялась я.

Оляна, которую было не слышно и не видно последние недели, приняла решение покинуть нас и вернуться в свой род. Крепимир дал ей сопровождающих и когда те, спустя несколько дней вернулись, объявив, что женщина и дети благополучно добралась в отчий дом, практически очевидно вздохнул с облегчением. Нельзя было не признать, что такой выход был лучшим для обеих сторон и, особенно для детей, которым лучше расти там, где о поступке их отца лишь наслышаны и то далеко немногие.

Весной Стас планировал приступить к строительству дома, а пока мы жили в гостевой комнате не желая селиться в ту, которую занимал когда-то Захар. Добрава вышла за Ярополка и лишь месяц спустя, смущаясь, сообщила, что ждет первенца.

Три недели тайком протрудившись под Вериным началом, я все же успела вышить белоснежную сорочку к двадцать пятому дню рождения Стаса.

Дни бежали за днями. Наполненные хлопотами, работой в «клинике» и огромным, всепоглощающим счастьем.

Выпал снег, окутав городище и лес сказочным белоснежным покрывалом. Стас повез меня кататься – все еще в одном седле, ведь «у лошади нет ремней безопасности». Я наслаждалась его теплом и сказочным видом спящего под пушистым снежным покрывалом леса. Я умудрилась задремать, убаюканная в руках Стаса свежим воздухом и медленной поступью лошади. А, открыв глаза, увидела перед собой Перунову статую. Вокруг нее на некотором расстоянии, образовав круг, горели костры, а рядом я разглядела знакомую изящную фигурку Веды.

Стас спешился и снял меня с лошади.

— Стас? Зачем мы здесь? – уютное тепло сменилось леденящим холодом. Дыхание сперло, словно цепочка с рубином начала давить на шею.

— Подарок на Новый год, — тихо сказал он и сунул смартфон в карман моего платья, — Немного рано, но что поделать.

— Стас….

— Ты должна вернуться, Эл, — в глаза он не смотрел, — И мы оба это знаем. Там твой дом, вся твоя жизнь – там ты в безопасности.

— Мой дом там, где ты. Я выбрала тебя, Стас, — комок подкатил к горлу, — И я останусь здесь!

— Ты любишь меня? – одинокая слезинка скользнула по его щеке и исчезла в густой рыжеватой бороде, — Скажи?

— Люблю.

— Тогда вернись в свой век. Ради меня.

— НЕТ.

— Ты знаешь – одна лишь возможность потерять тебя для меня хуже смерти, Эл. А тут таких возможностей….

— Ты сможешь меня защитить!

— А если нет? Тогда ведь едва смог.

— Стас, я не вернусь туда! Это решать мне, а не тебе. А я давно решила!

— Торопитесь, солнце скоро сядет! – донеслись до нас слова Веды.

— Я не могу рисковать тобой, Эл, — он прижался губами к моим губам, — Я знаю о твоем веке лишь с твоих слов, но ясно что там ты будешь в безопасности. Намного большей, чем могу обеспечить я. И если ради этого я должен навсегда с тобой расстаться….

— Нет, — я замотала головой, — Я останусь с тобой!

Он еще раз поцеловал меня. Нежно, сладко, так, как целовал жаркими ночами в тереме. Внезапно он схватил меня за плечи – крепко, но не причиняя боль. По крайней мере физически.

— Начинай! – крикнул он Веде и потащил меня к кругу.

— НЕТ, — я вырывалась из кольца его рук, — Нет, Стас, не смей! Веда! Веда, прошу!

Я брыкалась, упиралась ногами в землю, кричала – без толку. Пространство уже мерцало…

-Нееет!

Я словно взлетела на неимоверной скорости. Пыталась кричать, но не слышала себя. Иллюзия того, что мои ладони до сих пор ощущают тепло Стаса ранила похуже чем…

— Пусти меня! Убери свои грязные лапы! – собственный голос показался слишком громким. Я молотила кулаками в грудь Стаса, а ему хоть бы что. Мы стояли на том же месте. Волна радости, впрочем, не сумела потушить огонь ярости. Он как-то дергано отпустил меня.

— Видишь, ничего не вышло, — прошипела я, — А ты, Веда….

Повернув голову в ее сторону, я ахнула. Статуя Перуна выглядела совсем по-другому и, к тому же, обуглена – заметно в местах, где с нее осыпался снег. А Веда парит в воздухе. Сквозь нее видны невысокие деревья.

— Я не…., — начал было Стас.