Страница 24 из 60
Чёрт лысый, всегда завидовал его этому умению! Но и мы не шиком лыты. И не лыком шиты тоже мы.
— Ты же знаешь, — в тон старому другу отвечал я, беззаботно откинувшись на спинку деревянного стула, — что у меня образование юридическое? Могу посадить тебя ни за что.
— Ты сначала статьи УК РФ выучи, юрист, — усмехнулся Вова, — а то услуги предоставляет, а в чём именно — понимает не всегда.
С прищуром внимательно его оглядев, решил ничего не отвечать. Всё равно не подействует.
— Чего ты от меня хочешь?
— Даже не знаю, — покачал головой Вова, не сводя своего пристального взгляда, от которого и у меня в своё время коленки дрожали.
Всем в группе было известно: если Кул орёт, содрогая стены, то настроение у него просто превосходное и лучше, в принципе, не бывает. Но стоит парню в прошлом с зелёно-серыми волосами спокойно расправить плечи, разгладить черты лица и заговорить убивательно-непринужденным голосом о человеческих костях — ты в огромной непроглядной зад…
— Может, объяснения на счёт того, почему ко мне вламывается охранник и с дикими криками тыкает в лицо записью с видеокамеры, на которой некий Денис Александрович гоняется по всей стоянке с топором в руке за своей студенткой, связанную её засовывает в багажник и скрывается в неизвестном направлении, а в понедельник та самая студентка совершенно неожиданно не появляется на занятиях?
А что тут вообще объяснить можно?
— Всякое бывает, — беззаботно пожал я плечами, совершенно точно зная, что к исчезновению Зайцевой никак не причастен.
Да даже если это из-за того парня, с которым я её вчера видел… мне всё равно. Пусть делает, что хочет, это её жизнь и её проблемы, а меня эта девушка не касается никоим образом.
— Ты хоть понимаешь, что я за неё ответственность несу? Мне уже с утра её брат названивает…
И, будто в подтверждение, кабинет директора университета наполнила заливистая трель System Of A Down с их бессмертным Chop Suey. Это Вовка, в узких кругах известный под ником Кул, отреагировал чуть раздраженно и больше обыденно, выразительно на меня глянув, а я… Эта, конкретно эта песня у него всегда стояла на одного-единственного нашего общего знакомого.
Мысли в голове принялись выстраиваться, подобно пазлу — кусочек за кусочком.
Вспыхнул и застыл перед глазами образ рыжеволосой Карины Зайцевой. Рядом с ней появился ещё один — молодой парень с выбеленным лицом, черными линзами, пирсингом во всех возможных местах и с абсолютно белыми волосами длиной чуть ниже плеч. Тут же замелькали обрывки с наших репетиций и немногочисленных концертов, когда Мориарти безбожно издевался над собственной барабанной установкой.
Мелькнула и мгновенно затерялась одинокая мысль, что лучший в своём роде барабанщик Мориарти не может быть братом Карины Зайцевой. На место этой мысли пришла другая: может! Сколько себя помню, постоянно в неприятности наша группа влипала из-за него…это когда я болел или был недееспособен. Так что в родство этих неприятностей я уверовал довольно быстро. На смену удивлению пришло какое-то непонятное ликование. Это ж надо так, а!
— Слушаю. Нет. Что, до сих пор? Конечно, это понятно, но поговорить с ней всё же придётся. Сам? Отлично. Нет, не поставлю. Нет. Ищи. Естественно! — раздраженно сбросив вызов, Вова вперил в меня немигающий взгляд, молча требуя… не знаю даже, объяснений?
— Я её домой закинул и всё, больше мы не виделись, — честно покаялся я, умолчав о ещё двух наших встречах с этой рыжеволосой особой.
— А-а-а, — глубокомысленно изрёк он, — тогда сделаем вид, что я поверил.
Это меня больше, чем устраивало. Поднявшись, не прощаясь пошёл прочь. Вовремя припомнились условия занимаемой Вовкой должности: он директор, я математик, универ в спокойствии и порядке, а Алексей Игоревич в тишине и добром здравии где-то на островах проматывает своё состояние. Хорошо, наверно, что он оказался каким-то дальним родственником Кула.
Карина
— Карина-а-а-а…
Щёлк-щёлк-щёлк — пальцами у меня перед носом. Оказывается, при сильном желании спать можно и в сидячем положении с открытыми глазами. Ну, во всяком случае, мы с Саней последние минут тридцать это активно практиковали. Попытка сфокусировать взгляд на грозной фигуре, стоящей с другой стороны стола, уперев руки в бока, не дала положительного результата. Я потянулась налево, собираясь пихнуть Сашку, который тоже сейчас нагло дрых, а вместо этого завалилась, почему-то, на правую сторону.
— Что мягче всякой перины? — пробубнила я невнятно, устраиваясь поудобнее и не в силах совладать со слипающимися глазами. Они как будто начали свою собственную жизнь, главным приоритетом которой был лишь сон, — Рука-а…
— Карина! — два миниатюрных кулака обрушились на деревянную поверхность стола с ничуть не женской раздражительностью и сокрушительностью. Скривившись, я продолжила пытаться спать, игнорируя голосок в голове, обреченно вещавший, что её величество Варвара Дмитриевна так просто не отстанет, — У тебя совесть есть?!
Нет, ну от кого я это слышу, а? Я, между прочим, спала всего часа два. Я устала! Я хочу спа-а-ать…Ы-ы-ы! А мне этого не дают! Да я же даже в универ не пошла! И это совсем не потому, что меня Сашка не пустил, аргументируя сие легко и просто: «потому что». Да и, признаться, я не сильно-то и против была. Что бы я там делала? Спала бы, правильно. И что бы мне за это было? Ничего хорошего, да.
Но это всё я лишь подумала, потому что губы не желали разлепляться, а язык шевелиться, чтобы всё подуманное Варьке озвучить. Вместо этого я только сладко зевнула, заставляя сознание огородиться от внешних раздражителей. Если Варенька поймёт, что все благодатные слушатели невменяемы — сама уйдет.
— Так, я правильно понял, — подал голос Сашка, из-за чего я решила немного помедлить со своим ограждением от всего мира, — вы с Киром что-то там не поделили, поругались и теперь ты прячешься от него в доме его лучшего друга?
Абсурдность ситуации подразумевал Сашка, её поняла я и она осталась без внимания со стороны милой Вареньки. Ну да, чего ей, она ж, как она сама и говорит, девушка, а это, исходя из женской логики, означает, что ей всё можно. И обижаться не из-за чего, и ругаться с парнем в его отсутствие тоже.
— Рассказывай, — потребовала я, потому что как-то раз давным-давно меня посвятили в тонкости женской солидарности. Звучали они до безобразия просто: все мужики — козлы.
Сидячее положение приниматься всё никак не хотело, вынуждая подпереть голову кулаком и попытаться подстроить глаза таким образом, чтобы они моргали не по очереди, а одновременно.
— Кофе, — подал голос и Сашка, не собирающийся отрывать головы от поверхности стола.
Варька благодарно улыбнулась и резво подорвалась сотворять божественный напиток…кофе, в смысле, одновременно рассказывая о своих в высшей степени увлекательных выходных в обществе Кирилла.
Варвара
Ринка ушла, Сашка побежал следом, собираясь её отвезти. И оставили они меня одну в утреннем парке, сидеть на беговой дорожке. Друзья, блин! И совсем не важно, что я этого парня всего во второй раз в жизни вижу. С учётом того, что первый даже не помню! Думаете, это было проблемой? Нет, куда больше меня волновало нечто гораздо более значимое: у меня парень, чтоб им всем икалось. Парень. У меня. Которого я даже не помню. Блин, я даже имени его не знаю! И как он выглядит? Радует лишь то, что на страшного я бы и смотреть не стала. Значит, парень красивый.
А всё остальное? Вдруг он тупой, как развернутый угол?
От страдальных переживаний отвлек звук приближающихся лёгких шагов и шорох асфальта под ними. Не успела я и головы поднять, как услышала негромкое, будто бы слегка пропетое мягким баритоном:
— Доброго дня.
Удивилась ли я? Нет, нисколько, только была готова растянуться прямо посреди дорожки, глупо улыбаясь и радуясь своей удачи. Какой голосок красивый! Вроде и грубый, а в то же время ласковый, приятный такой, и… ой, это у меня что, мурашки?!