Проклятье для дракона

План выходил впечатляющий.

Для начала, меня посвятили в некоторые детали всего происходящего, которые, как мы оба уверены, я должна знать.

Наш с мамой побег не был плодом чьего-либо страха. Лорд Ракердон уверен в том, что отец всего лишь на время от нас избавился, чтобы не мешались под ногами и, самое главное, чтобы я не могла попасть в руки дракона. Зачем? Да, это очень логичный вопрос, на который мне дали очень логичный ответ: если я не буду с рождения с ним жить, то он не сможет влиять на меня.

— Твой отец будет воздействовать на тебя, — произнёс Андор, не очень культурно ткнув в меня пальцем, — знаешь, как именно?

Я знала.

— Через маму, — произнесла, сцепив зубы.

— Умница, — улыбнулся дракон.

Ещё выяснилось, что в сговоре участвуют пять королевств из двенадцати, что почти что половина, что не очень-то хорошо. Но больше в этом направлении мне ничего не рассказали, потому что «тебе это неинтересно будет». Причём возражений не принимали.

Мне во всём этом отводилась очень интересная роль. Заключалась она в том, чтобы позволять другим собой управлять. Плясать под папину дудку, играть роль примерной невесты, участвовать в этом абсурдном конкурсе, который как бы нужен только для того, чтобы остальные участницы не догадались, что их просто используют. Ах, да, забыла добавить кое-что важное: ничего самой не придумывать и ни во что не влезать.

Здорово? Нет, не думаю. Половина моих знакомых была бы рада оказаться на моём месте, в качестве невесты императора, да ещё и так, что он за них все их проблемы решать будет. Похоже, со мной всё же было что-то не так, потому что здорово мне не было.

Нет-нет, я не собиралась заниматься вольностями и вести свою собственную войну. В конце концов, она и не моя вовсе, я просто оказалась в неё втянута. Единственное, чего я хотела и практически в ультиматуме потребовала от лорда Ракердона, была моя осведомлённость.

— Я не прошу знать всё, — нервничая, я принялась ходить по комнате перед камином, держа в одной руке уже, кажется, третий бокал шоколадного вина, которое придавало мне уверенности и решительности, — я всего лишь хочу знать, что происходит с моей мамой. И ещё… если с ней что-то произойдёт, я, наверно, не смогу жить.

Эти слова были чистой правдой, но заставили задуматься даже меня, не говоря уже о внимательно за каждым моим движением следящего императора.

— Не смогу, — повторила я, остановившись и задумчиво глядя в огонь камина, — и отцу жить не позволю.

Андор поднялся, с тихим стуком отставил бокал на столик, приблизился ко мне и, остановившись в полушаге, произнёс:

— В моём мире перед свадьбой мужчина и женщина произносят клятвы, которые обязуются выполнять, — чуть нахмурившись и не понимая, к чему он ведёт, я обернулась и вопросительно заглянула в его глаза снизу вверх, — до нашей с тобой свадьбы ещё далеко, но кое в чём поклясться я тебе готов прямо сейчас.

Звучало очень важно и немного торжественно. Андор, видя моё полностью ему отданное внимание, придвинулся ближе, оказавшись впритык ко мне, поднял руки и нежно обнял ладонями моё лицо. Вот так, заглядывая в глаза, он и сказал это:

— Клянусь тебе, с твоей мамой ничего не произойдёт. Я не позволю.

И я поверила. Поверила тому, кто был со мной добр и честен, не видя причин сомневаться в его словах.

— Я тебе верю, — произнесла я, — и сделаю так, как ты просишь.

Лицо Ракердона осветилось благодарностью, что засияла в его глазах. Эти слова были для него важны, как и его — важны для меня.

— Мы разберёмся, — пообещал он, переместил руки на мою спину и, притянув к себе, нежно обнял.

Разберёмся. Обязательно.

=18=

Следующее утро началось… весело.

— Открывай, Чучело! — орали, колотя в мою дверь, какие-то неуравновешенные дамочки.

— Достали, — шипела я, вынужденная выбраться из тёплой постельки и топать вниз. И это при условии, что уснула я только под утро, — сейчас я выйду и вам придётся уползать.

Для собственного устрашения пришлось взять с подоконника вазу с милыми голубыми цветочками на синих стеблях. Я действительно думала, что просто припугну их, но поняла, как ошибалась, едва открыла дверь и одна из этих полоумных в их любимом золотом ринулась на меня.

Ну и визг тут поднялся, когда машинальным движением я вывернула на это чудесное платье содержимое вазы. Зато этот самый визг отрезвил всех остальных, вынудив испуганно-удивленно замереть, с изумлением переводя взгляд с меня на испорченное платье.

— Прекрати визжать, — раздражённо попросила я, поудобнее перехватывая своё орудие массового поражения, — если вы сейчас же не уберётесь отсюда вон, я кого-нибудь из вас ударю. И мне даже стыдно не будет, честное слово.

Леди ужаснулись, леди впечатлились, леди… умом решили не отличаться.

— Ты неадекватная, — прошипела одна из них.

— Ага, — лениво согласилась я, имея сейчас лишь одно желание — завалиться в кровать и продолжить спать.

— И невоспитанна, — с чувством добавила другая.

— У-ужас какой, — притворно испуганно протянула я.

Едва ли не зевая.

— Твои манеры ужасны.

— Ты кошмарна.

— В тебе вообще ничего нет! — принялись они перебивать друг друга.

Как будто их мнение меня хоть сколько-то волновало. Я, когда не высыпаюсь, становлюсь злой и агрессивной. Именно поэтому мне было всё равно на все их фразы, они лишь… раздражали.

— Вон пошли, — всё же зевнув, назло им не прикрыв рта рукой, лениво велела я.

И, о, слова богам, они меня послушались! Окинула напоследок брезгливыми взглядами, развернулись и одна за другой ушли.

— Через час нужно быть в Светлом зале, — бросила одна из них через плечо, скривилась и утопала за остальными.

— Чудесно, — хмыкнула я, закрывая дверь, — кажется, мне нужен кофе.

Мысли о кофе повели меня в кухню, где он — неужели?! — обнаружился. Ой, мама бы очень ругалась, видя, как я выпиваю подряд целых две кружки… Единственный момент, когда я порадовалась, что её нет рядом.

Гардероб на верхнем этаже порадовал разнообразием нарядом. Разнообразнее всего были оттенки золотого. Помня о том, что его тут все леди носят едва ли не с обожанием, я решительно взяла вешалку с изумрудно-зелёным.

Всегда любила зелёный цвет.

Распустив волосы струящимся водопадом по спине, облачившись в это красивое платье, обув туфли на высоком каблуке, очень мне понравившиеся, я вышла в подозрительно пустой коридор и пошла направо, совсем не зная, куда мне следует идти.

Почему-то о том мужчине, что велел назвать его имя, если он понадобится, я совсем забыла. А даже если бы и помнила, то была не в состоянии воспроизвести в сознании его имя.

Наверно, мне было суждено заблудиться здесь.

Я думала об этом, пока шла по многочисленным коридорам, ведомая не пойми кем. Не зря же мне по дороге никто не попался. Не зря я шла так уверенно, не пытаясь свернуть или противиться.

И в конечно итоге я всё же пришла к большой двери, будто бы вытесанной из камня.

Замерев на миг и прикусив губу, я решительно подошла и приложила дрогнувшую ладонь к покрытию.

Первые пару мгновений только лишь моё тяжелое сердцебиение оглушало коридор, да сбившееся горячее дыхание с шумом срывалось с губ. Непонятное напряжение обняло когтистыми ладонями за плечи, лаская дыханием кожу моей шеи.

А потом из дверных щелей выбился лёгкий, будто бы играющий язычок тумана. Он пробежался по воздуху вокруг меня, разносясь весёлым далёким смехом. Прямо как во всех фильмах ужасов. И что я тут делаю, скажите на милость?!

— Не убивай меня, — жалобно попросила я туман.

Тот в ответ засмеялся громче, игриво дёрнулся и обвил мои запястья невесомой дымкой. Но это всё, что он сделал. Не было ни боли, ни даже неудобства. Туман со мной просто играл.

Дёрнувшись, он устремился обратно в дверь, будто приглашая меня пойти за собой. Кто бы мне сказал, о чём я думала, когда открывала эту дверь и ступала в слепящую тьму?