Страница 2 из 10
— Угу, — кивнула Маруся, понимая, что ночь предстоит бессонная.
— Интересно, девчонка успеет до завтра склеить новый макет? — хмыкнул Кайман, проезжая мимо архитекторов.
— Понравилась? — невесело предположил отец.
— Нет, — мотнул головой Егор, выезжая на трассу. — Это из породы и к умным, и к красивым. А на самом деле пустышка. Не люблю таких.
— Знаю, каких любишь, — скривился Аллигатор и повел пальцами около рта. — Этих… с губами…
— Да ладно, — отмахнулся сын. — Жениться ни на одной из них я все равно не собираюсь. — Он скосил взгляд на отца и пробормотал чуть слышно: — Зато я знаю, кого ты любишь.
— Подумаешь, секрет, — хмыкнул старик. — Толку от этой любви! Но если Дина умрет — и мне не жить, понимаешь? Никак не пойму, как на нее могли напасть в подъезде. Нужно подключить наших безопасников к расследованию. Посмотреть съемки с камер.
— Да, — тут же согласился Егор, но упрямо вернулся к прежнему разговору. — Ты из-за Дины отменил поездку в Германию? Очень романтично, — едко заметил он и добавил грустно: — И глупо. Тем более, как я понял, она сильно не пострадала. И уж точно не помирает.
— Давай, поучи отца, — рыкнул Легатов и пробурчал недовольно: — Лучше на дорогу смотри.
— А что я там не видел, — фыркнул Егор, ударяя ладонью по рулю. — Глупо прерывать лечение. Болезнь почти отступила. Метастазов нет. Я не понимаю…
— Завтра я точно никуда не поеду, — примирительно заметил Илья. — А там посмотрим. Мне твоя мать плешь проест, если брошу лечение. Тогда проще сразу застрелиться.
— Она может, — рассмеялся Егор, заезжая на парковку больницы. — А ты ее предупредил?
— Сейчас, — скривился Аллигатор и ткнул в кнопку недавнего вызова. — Бэлла, — заявил строго. — Мы завтра никуда не едем.
Трубка заверещала, но отец добавил спокойно:
— Потом видно будет. Позвони в клинику. Перенеси госпитализацию, — потом, послушав вопли жены, заметил раздраженно — Значит, заплатим все штрафы! — И нажал на кнопку отбоя.
Поморщившись, он вошел в здание больницы. Огляделся по сторонам. Время будто остановилось. Те же стены, облицованные синюшным пластиком, та же колченогая мебель. Разве можно сравнить с Германией или Израилем? И воспоминания, дурные, надрывные, полезли из всех щелей. Разбередили душу. Как будто ему одной Динки мало? Илья Семенович вспомнил, как тридцать с лишним лет назад сюда с огнестрелом доставили Пашу Круглого. Как в ужасе по двору метался Христофор, отчитывая какие-то молитвы на греческом. И Бэлла, бледная, как та панель из пластика, молча стояла у стены и держалась за выпирающий из-под пальто живот с Егором. Легатов вспомнил, как отвозил ее домой полуживую. Звериным чутьем понял тогда, что везти Пашкину вдову по месту жительства нельзя. Совсем нельзя. И подумав, хотя это последнее, что ему хотелось делать, отвез Бэллу к себе. Она и осталась там. Сначала до родов, а потом навсегда.
— Пап, сердце? — обеспокоился Егор, вглядываясь в мрачное лицо отца. — Как ты себя чувствуешь?
— Больницы, чтоб их, — ругнулся Легатов, проходя через холл. — Терпеть их не могу, а эту особенно. Пашу вспомнил. И Колумба, дай бог ему здоровья! Я здесь по молодости частенько бывал. Навещал счастливчиков, а тех, кому повезло меньше, забирал из морга.
— Девяностые, твою мать, — пробормотал Егор, прекрасно осознавая, каким образом его родственники заработали первый капитал. И чтобы сменить тему разговора, огляделся по сторонам. — Где тут хирургия?
— Где обычно, — недобро хмыкнул Легатов и, не дожидаясь лифта, поднялся на второй этаж.
А там, в коридорчике возле отделения, уже столпились родственники. Егор внимательно оглядел присутствующих.
«Не все, — поморщился про себя. — Кое-кого явно не хватает».
Навстречу им кинулась Ольга, старшая дочка Дины. Зарыдала, припав на грудь.
— Мама держится молодцом, — пробормотала всхлипывая. — Вас ждет, дядя Илья.
— Как она? — буркнул Легатов, направляясь к белой двери. — Что врачи говорят?
— Переломы, сотрясение мозга: длительное лечение и восстановительный период — всплеснула руками Ольга.
— Выкарабкается, — улыбнулся через силу Илья Семенович. — Динка у нас борец!
А про себя ощутил странное беспокойство, сродни панике, будто прощаться приехал.
Он шагнул в открывшуюся дверь, надел одноразовый халат и такую же шапку. А затем, пройдя вслед за санитаркой в ВИП-палату, выбитую его стараниями, замер около высоко поднятой кровати. Захотелось закричать от бессилия!
«Дина, Диночка! Как же так?»
Илья Семенович тихо опустился на стоящий рядом стул и, стиснув зубы, попытался выровнять дыхание. Потом еще раз глянул на женщину, лежавшую в постели. Голова перевязана, рука и ноги в гипсе, но это пустяки. Только лицо белое и губы синие. Пройдет. Она глянула на него печальными зелеными глазами, закусила губу.
— Ты приехал, Илечка? — прошептала еле-еле.
«Отчего же на душе так муторно, словно вижу Динку в последний раз? — мысленно поинтересовался Легатов и отбросил в сторону глупые мысли. — Хватит причитать, как заполошная баба, — одернул сам себя. — Нужно найти нападавшего и разобраться с ним. Нанести увечья моей любимой женщине не позволено никому…Сколько лет прошло? Плевать! Все равно лучше Дины нет никого. Бэлка не в счет».
Легатов осторожно взял правую кисть, неповрежденную по великой случайности, и аккуратно, и нежно, как когда-то, поцеловал каждый палец.
— Диночка, — прошептал, силясь не разреветься. — Девочка моя хорошая…
— Илья… — позвал слабый голос с кровати. — Мне многое тебе сказать нужно…
— Тише, милая, тише, — пробормотал Легатов. — Тебе вредно говорить. Ты поправишься, тогда наболтаемся.
— Нет, — остановила она его. — Я ухожу, Илька. Хотела тебя повидать перед смертью. С тобой не так страшно, понимаешь?
— Глупости, Диночка! Не паникуй, родненькая. Я приложу все силы. Найму лучших врачей…
— Бесполезно, Илечка, — слабо отмахнулась она. — Я чувствую…
— Бабьи домыслы, — рыкнул он. — Ты никогда не отличалась особой интуицией, Динка. Всего лишь переломы, от них не помирают.
— Тогда отгони смерть, — попросила она. — Она уже пришла за мной. И они пришли… ждут…
— Кто? — не понял Легатов и тут же осекся, лихорадочно соображая. — Так это к дождю, Дин. Покойники всегда к дождю снятся.
— Ты все такой же, — пробормотала она. — Никогда не сдаешься.
— Да нет, — хмыкнул он. — Сдался один раз и жалею об этом всю жизнь.
— Так было нужно, — тяжело бросила она. — Нам бы житья все равно не дали.
— Дураки мы с тобой, — пробурчал он, чувствуя, как давным-давно спрятанная тяжесть снова давит на сердце. — Я люблю тебя одну. И любил всю жизнь.
— Я тоже тебя любила, — прошептала Дина. — Только тебя.
— Что же мы натворили, Диночка? — сквозь подступившие слезы выдохнул он.
— Поздно уже сожалеть, Илюша. Поздно. Мы с тобой венчанные, а значит, встретимся в царствии небесном.
— Мне в аду гореть, а тебе в раю место уготовано, — скривился он. — Наверное, опять порознь. Не умирай, Динка! Прошу тебя!
— Пусть сейчас Оля попрощаться зайдет, а потом Настенька. Ты не бросай ее, пожалуйста. Она бедовая выросла. Вся в меня.
— Ты про Настю? — уточнил он, сморгнув слезы. — Не брошу. Помогу. Иначе ни за грош сгинет девка. Обещаю тебе, Дина, — серьезно и спокойно пообещал Легатов. — Но и поводов помирать нет. Живи до ста лет.
— Вот и хорошо, — слабо кивнула она, пропуская мимо ушей его заверения в долгой жизни. — Позови девчонок, а потом сам возвращайся, ладно? Мне с тобой ничего не страшно. Даже умирать.
— Да, Диночка, — согласился он, чувствуя, что готов выполнить любую ее причуду, лишь бы успокоить. Хочет, чтобы сидел рядом. Ему же не трудно!
На обратно пути в коридоре Легатов остановился и, не обращая внимания на старую толстую санитарку, достал белоснежный носовой платок и тщательно вытер слезы. Потом рывком отворил дверь и, глянув на растерянную племянницу, велел: