Знают только горы

Тестемониум Мерлой получил с превосходными баллами, но трудовую деятельность был вынужден начинать самостоятельно. Ни один заслуженный маг в помощники его взять не решился, ибо налицо был конфликт интересов, то есть — магических сил. Зато лангайцы каким-то образом узнали про необычного чародея, и так он им понадобился, что целый отряд лазутчиков за ним снарядили.

Выслушав историю Мерлоя, Свейн получил ответы на гораздо большее количество вопросов, чем возникло у него вначале. Стало понятно, почему Цухри назвала его чистым, то есть, не касающимся смерти. Очень давно, ещё в детстве, матушка рассказывала предание о неком чистом старце, который жил очень долго в наказание за какие-то грехи. Тогда Свейн не понял: почему долгая жизнь — это наказание и почему старца считают чистым? Потом притча забылась, а вот теперь вспомнилась вдруг. И детские вопросы неожиданно получили разъяснения. Но, как водится, возникли новые, которые он тут же озвучил:

— Значит, ты и к человеку подключиться можешь, как к птице? — эта проблема его очень заинтересовала, так как подобная возможность могла как помочь, например, при решении политических задач, так и здорово навредить, если рассматривать личную жизнь. В Гнёзде магов давно уже не было. Разве что жрецы имели некоторые знания и способности. Мерлой мог стать очень полезным членом их общины, но нужно узнать про юного чародея как можно больше, прежде чем допускать к персоне вице-короля.

— О нет! — вполне искренне воскликнул маг, не подозревающий, что его начали тщательно прощупывать. Или делал вид, что не подозревает. — Человек — существо сложное, непредсказуемое и, самое главное, имеющее свою волю. Да, я знаю, что некоторые люди считаются безвольными, но не в этом случае. У птицы же только инстинкты. Я произношу заклинание подчинения, которое встраивается в зрительный процесс какой-нибудь птахи, и могу видеть мир с высоты птичьего полёта!

— А к животному? — не унимался Свейн. — Например, к собаке?

— Могу, но это уже сложнее. Всё зависит от интеллекта реципиента… ну, объекта, который передаёт мне зрительный сигнал. Чем более сильный интеллект, тем сложнее его подчинить себе.

— Понятно. Слышать тоже можешь? — Мерлой кивнул. — Здорово! А как далеко ты можешь видеть и слышать?

— Видеть… Несколько миль, наверное. Пока я вижу саму птицу. Потом связь слабеет. Слышать — не больше пятисот ярдов. Есть, правда, одно занятное заклинание, с помощью которого можно не только слышать, но и говорить с кем-то через большие расстояния, — Мерлой задумался, а Свейн напряжённо ждал дальнейших пояснений, — но для этого нужны плоды редкого дерева, которое растёт только в Лангае. В какой-то труднодоступной гористой местности. Эх, знать бы, чего лангайцам от меня надо было? Может, стоило побывать в их стране? А как ты думаешь?

— Чего им от тебя нужно было, я расскажу… — Свейн покосился на Цухри, которая с вежливым интересом слушала разговор мужчин и не вмешивалась. Золото, а не девушка. — Только позже. Ты мне вот что ещё скажи: а как же лечить человека? Там тоже воля мешает?

— Ну, во-первых, человек в таких случаях сам желает быть исцелённым. Во-вторых, я не вторгаюсь в организм с заклинанием подчинения, а помогаю неким… э-э, скажем так, субстанциям внутри организма произвести определённые восстановительные действия. Например, у человека рана от пореза ножом. Она и так зарубцуется через неделю, но с моей помощью это произойдёт гораздо быстрее. Ты пойми, внутри у человека есть всё, или практически всё, для самоисцеления, но иногда, по каким-то причинам происходит сбой. Организм не справляется… Если понять механизм действий… — Мерлой, поймав интересную мысль, замолчал. По лицу его пронеслась череда чувств, отражающих внутренний монолог с самим собой. Задумался, нахмурился, улыбнулся чему-то, снова нахмурился, просветлел… И вздох разочарования. — Я ещё так мало знаю и понимаю!

— Скажи, а камни, они к какому направлению относятся, к чистому или нечистому? — Свейн гнул свою линию. — Я правильно понял?

Мерлой кивнул.

— Камни, они нейтральны. Кажется, что они должны относиться к неживому миру, но они же умеют расти! Глубоко в недрах, в уникальных сложных условиях, но растут же! Значит, и внутри камней есть энергия жизни, не такая, как у животного или растения, но есть. Можно разбудить эту энергию и использовать во благо. Понимаешь?

— Не совсем.

— Кремень, — неожиданно произнесла Цухри.

— Да! — радостно подтвердил Мерлой, хлопнув в ладоши от переизбытка чувств. — Именно кремень!

Девушка довольно потупилась, а Свейн, неожиданно для себя, заметил, как идёт ей румянец. И ещё одно обстоятельство поразило гнездянина. Разумеется, он знал, что Цухри достаточно образованна, раз владеет столь специфическими знаниями. Но одно дело — традиционные, родовые знания, свойственные членам общины, и совсем другое — острота мышления и знания в других областях. Хотя камни для землекопов понятнее птиц и животных, всё же девушка быстрее его сообразила про скрытую энергию кремния.

— А если некрос, — чуть сменил направление разговора Свейн. Про зой он уже понял. — Его что, вста… впихивают в камни?

— Ты очень правильно сказал, именно, впихивают! В каменных зачарованных вещах наблюдается сильное напряжение. Кристалл сопротивляется чужеродному вторжению, собственно, как и металл. Я это чувствую.

— Ты можешь различить зачарованную вещь от не зачарованной?

— Чего их различать? — удивился Мерлой. — Маги работают только с амулетами или накопителями. Над обычным булыжником никто колдовать не будет, надобности в этом нет.

Теперь настала очередь задумываться Свейну: что не так с камнями у входа в главный храм Гнёзда? Понятно, что они не амулеты, не предметы культа, но жители Мирты не раз рассказывали, что не могли переступить их, если с плохим настроением или дурными мыслями шли в храм. Значит, их кто-то всё-таки зачаровал?

Цухри завозилась на своём месте, посмотрела сначала на Свейна, потом на Мерлоя, словно спрашивала разрешения заговорить. Не дождавшись от парней нужной реакции, всё-таки решилась:

— У нас дома есть живые камни. Они спят почти весь год, а когда наступает весна — расцветают. Очень красиво!

— Живые камни, — несказанно обрадовался Мерлой, — никогда о таких не слышал! Интересно было бы посмотреть.

Свейн с ним согласился. Цветущие камни он тоже никогда не видел. Наверное, было бы очень красиво, если бы эти цветы посадить возле замка Клотт…

И зачем он вспомнил про Ситру?

Арн проснулся уже давно, но вставать с кровати ему не хотелось, даже глаза открывать. Молодому князю Гнёзда было тоскливо. Он прекрасно осознавал, что скоро придёт джент Юрз и поинтересуется, почему это правитель до сих пор нежится в постели и не позвать ли лекаря? Или матушка самолично явится журить сына за недопустимое разгильдяйство. Люди ждут, а вице-король дрыхнуть изволит. И никто не придёт бесцеремонно стаскивать его с кровати за ногу, так как все, кто может себе это позволить, уже больше недели находятся на дальней точке, так они прозвали между собой строящейся тоннель. Фрост — в силу возложенных на него обязанностей, Свейн — как муж молодого специалиста, Цухри — соответственно, как тот самый специалист, Мерлой — потому что интересно и помочь если что. Даже Анха присоединилась к этой весёлой компании, так как в ней возникла острая необходимость. Только у правителя не нашлось серьёзных аргументов для очередной поездки в эту глушь. Зато была масса неотложных дел, накопившихся за время вояжа в Тагриду.

Даже через закрытые веки Арн ощутил яркий блик света, резко сел и открыл глаза. Анха стояла перед его кроватью и счастливо улыбалась, пряча лицо в букете полевых цветов.

— Доброе утро, — хриплым спросонья голосом, поздоровался Арн.

— Утро?! — засмеялась девушка. — Солнце встало четыре часа назад! Соня!

— Я поздно лёг, — возразил правитель обиженно, и связано это было не со справедливым укором Наксатры в изнеженности, а с невозможностью быть вместе с друзьями. — У вас там всё хорошо?