Знают только горы

То, что Анха — любимая дочь Ранхуса пятого, удивило Фроста. Разумеется, он никогда не думал на эту тему специально, но, как само собой, считал таковой инфанту. Получалось, что любимым был ребёнок от необычной, сказочной женщины, а не от королевы. Ему очень хотелось спросить, не ревновала ли к отцу Ингиза, но он так и не решился. Почему? Сам не мог понять. Может, не хотел огорчать девушку неприятными воспоминаниями, может, опасался того, что это самообман, и всем детям говорили, что они самые любимые.

Но особо неожиданным открытием этой ночи стал тот факт, что королевская дочь, выросшая среди слуг, нянек и прочего дворцового персонала, умеет готовить.

Проведя половину ночи в башне, молодые люди поняли, что проголодались. Разумеется, слуги в эту пору спали, и кормить никого не собирались. Анха, по-хозяйски обследовала кухонные кладовки и ледник, набрала нужных продуктов и довольно споро нажарила мяса, настругала салат и соорудила что-то сладкое, в качестве десерта.

— Ты где этому научилась? — поинтересовался Фрост, разглядывая блюда, весьма аппетитные на вид. Но опасения насчёт их съедобности всё-таки были.

Они так и расположились на кухне, решив, что стол для слуг им вполне подходит для тайной трапезы. С сервировкой тоже заморачиваться не стали. Жареное мясо ещё шкварчало на сковороде. Салат слезился оливковым маслом в глиняной миске. И только импровизированные пирожные горделиво разместились на фарфоровой тарелке, расписанной розочками.

— В хараме, — как само собой разумеющееся, ответила Анха и принялась за еду. — Женщина должна уметь готовить. Что-то не так? — подняла она изумлённо бровки.

— Я просто не мог даже подумать, что дочь короля… — Фрост больше не стал испытывать судьбу, и стянул со сковороды большой кусок мяса. Кто знает, какой прожорливостью отличаются Наксатры, особенно ночью, если учесть, чьими дочерями они считаются.

— Харамных много чему обучают. Мы же подарки!

Она сказала это просто, без обиды и горечи, но Фрост чуть не поперхнулся от этих слов.

— И вам… не досадно?

— Досадно? — Анха подняла на него удивлённые глаза. — Из-за чего?

— Подарок… как вещь, — Фросту стало самому обидно за судьбу харамных девушек. Он вспомнил Эфру и Рэйен, прекрасных и необычных, которых могут просто кому-то подарить.

— Не как вещь, а как бесценную реликвию, — Анха чуть улыбнулась, и неожиданно погладила парня по руке, словно успокаивала. — Кроме того, харамную дочь никогда не отдадут мужчине, если он ей не нравится. Только с её согласия!

— А, если никто не нравится? — уже полушутя поинтересовался Фрост, вернувшись к трапезе.

— Такого не бывает. Ведь у каждого мужчины найдётся то, за что его можно уважать, восхищаться, иногда — жалеть, и, разумеется, любить.

— Ты именно так полюбила Арна?

— А вот это не твоё дело! — сердитый, с похмельной головой, в кухню, шатаясь, вошёл Арн. — Что это вы тут делаете?

— Едим, — недовольно отозвался Фрост, соображая, как можно быстро съесть, или куда спрятать недоеденный шмат мяса. Делиться едой он почему-то не собирался, даже с правителем и другом.

— Ага, — Арн обвёл место действия затуманенным взором, убедился, что всё чинно, благородно и пристойно, даже аперитива никакого не употребляют, скривился от боли и обратился к девушке: — Анха, голова раскалывается, поможешь?!

— Конечно.

Она легко поднялась, уступая место скорбноголовому подопечному, встряхнула руками и положила пальцы на виски Арна. Тот закрыл глаза в предвкушении избавления от боли. Фрост методично уничтожал свой драгоценный кусок мяса, исподволь наблюдая за действиями Наксатры. Лицо девушки было сосредоточенно напряжённым. Пару раз она поморщилась, словно от боли, потом выражение смягчилось.

— Вот и всё. Ты как, Арн? — тот благодарно кивнул, не открывая глаз. — Фрост, поможешь мне?

— Да. Что надо делать? — последний кусок мяса он затолкал в рот целиком и подошёл к девушке.

— Полить мне на руки, — они отошли к мойке. Анха вручила помощнику кувшин с водой и протянула руки. — Лей тонкой струйкой, — и совсем тихо добавила: — Это же от алкоголя. Если не смою эту грязь, сама через пять минут от похмелья страдать буду. Арн, как прошла свадьба? — спросила уже громко.

— А, — махнул тот рукой, и утащил из миски с салатом кусок огурца, — Ситра решила с моей помощью заставить ревновать Свейна! Взяла с меня чуть ли не клятву, что всё празднество я проведу с ней, а сама только и делала, что за Свейном по всем залам гонялась. Я даже предложил ей, чтобы мы сразу втроём ходили, а Свейн пусть ревнует. Она обиделась, напилась, меня напоила. Потом ей вдруг весело стало. Смеялась, танцевать пошла, но также резко расстроилась и расплакалась. Целый час пришлось утешать её и выслушивать жалобы на судьбу, жизнь, подлеца Свейна и на какую-то дженну Лайзу, которая посоветовала ей одеться в салат… нет, в салатовый цвет. Огурцы очень вкусные. В общем, я так утомился выслушивать весь этот бред. А тут она и говорит, в смысле, Ситра, что вызовет этого подлого обманщика на дуэль! Оказывается, у них в Колдове есть такой древний и странный обычай — дуэль между мужем и женой. Но они-то ещё не… Я сказал, она обиделась… Эх! Я ушёл искать Свейна. Пусть сам со своей… несостоявшейся, разбирается, а то…

Не закончив рассказ, Арн принялся сосредоточенно ковыряться в салате, выискивая чудом скрывшиеся от него огурцы. Вода в кувшине как раз закончилась, Анха кивком поблагодарила Фроста, и они вернулись за стол.

— Свейна нашёл?

— Нет. Отдай салат! Ты мне в верности клялся! — возмутился Арн, недовольно сверкая глазами на Фроста, отобравшего у него заветную миску.

— Но я не клялся делиться с тобой едой, — возразил тот насмешливо, но миску своему правителю вернул, предварительно загрузив в рот пару ложек салата. — А, что, на королевской свадьбе не кормили?

— Когда на тебе висит весь вечер дама в раздражённом состоянии и заставляет наматывать круги по дворцу, то как-то не до еды. Успел пару канапе перехватить мимоходом.

— Арн, может тебя мяса пожарить? — Анха, наслаждавшаяся импровизированным пирожным, тут же взялась за сковороду, чтобы накормить голодающего.

— Нет, лучше огурчиков. Свеженького чего-то хочется. Кстати, а когда Свейн вернулся?

— Понятия не имею. Мы с Анхой за звёздами наблюдали, ни тебя, ни Свейна не видели.

— Он вообще, вернулся?

Фрост без слов направился проверить, имеется ли их третий друг в наличии. Искомый объект в выделенном ему помещении отсутствовал, чем вызвал лёгкую тревогу у недремлющих.

— И где его искать? — озадачился вопросом Фрост.

— Где угодно, — Арн хрустнул огурцом, — вариантов уйма. До сих пор выясняет отношения с Ситрой. Спит блаженным сном где-нибудь в Радужном дворце. Пьет в ближайшем кабаке. Пошёл к девкам. Анха не слушай меня!

Девушка насмешливо фыркнула, всем своим видом показывая, что хождение молодых особей мужского пола по девкам её не только не шокирует, но даже не удивляет.

— Мы постоянно забываем, кто ты, — а вот Фрост чувствовал себя неловко.

До сих пор им приходилось общаться с женским полом по двум сценариям: благородные дамы и девицы, с которыми требовалось галантное обращение, высокопарный слог и избегать табуированных тем в разговорах. И прочие женщины, простота общения с которыми обуславливалась простотой их происхождения. Анха, похоже, совмещала в себе обе категории, но парни ещё не привыкли.

— Уважаемые дженты, вопрос взаимоотношения полов я знаю получше вашего, — торжественно заявила девушка, гордо подняв подбородок, чем вызвала ступор в рядах слушателей. Потом прыснула и добавила: — В теории.

Парней чуть отпустило. Но её заявление всё-таки заставило задуматься о положении вещей.

А Свейн заявился на рассвете, когда бдящая троица решила, наконец, отправиться спать. Задумчиво-меланхоличный, он сообщил, что вызван на дуэль Ситрой, Ирвином и, кто бы мог подумать, Монтри. Тем самым салазцем, который пытался задружиться с ними в Альсе. Каким образом тот оказался в Тагриде, да ещё в королевском дворце? Какие-то родственно-деловые связи с одной из харамных жён Шарля. Да, кажется, Наизой. А тут свадьба инфанты. В дворцовый персонал срочно набирали людей, он подсуетился и… вот оно счастье — должность младшего коридорного, который должен следить за чистотой и порядком на вверенном ему участке. Но следил блондин за предметом своих нежных чувств — бесподобной Ситрой.