Знают только горы

Казалось, что в ближайшие дни Тагрида спать не собиралась.

— Ну и стихийное бедствие вы учинили, ваше величество, — усмехнулся Арн, отходя от окна светлой гостиной, в которой они коротали вечер, — несмотря на мирный договор. Народ, слово помешался! За все годы военных действий между Навакром и Лигром был нанесён меньший урон в денежном эквиваленте, чем ваша предстоящая свадьба.

Король Навакра, которого надлежало принимать во дворце, пока не будет организовано посольство, но который по этическим соображениям не должен был находиться с невестой под одной крышей до свадьбы, тоже был приглашен в гости к Шарлю. Тисовый дворец был небольшим и уютным, но располагался в самом центре столицы, не имел прилегающего парка, отчего городской шум легко проникал в его помещения. Но молодых обитателей дворца это не особо заботило.

— Это и есть мой коварный план, сознаюсь! — радостно сообщил Инис, попивая рубиновое вино, развалившись в огромном кресле. — Именно так всё и задумывалось!

— У тебя всё сбылось? — уже серьёзно поинтересовался Арн, усаживаясь напротив короля Навакра в такое же монументальное кресло эпохи Ранхуса второго, обитого тонкой, позолоченной кожей.

В гостиной они остались вдвоём. Емина, нервничавшая всю последнюю неделю, так много принимала успокоительного, что была похожа на сомнамбулу. Принципсиону дружно заверили, что не заскучают без неё, найдут, чем себя развлечь, а при необходимости озадачат слуг. Старательно пряча зевоту, Емина ушла отдыхать. Свейн и Фрост, спешившие на коронацию друга и проведшие в сёдлах больше суток, последовали её примеру. Гостеприимный хозяин, многократно извинившись, отправился проведать свой харам. Анха осталась во дворце отца, но обещала заглянуть в Тисовый дворец попозже. Так что двум молодым правителям никто не мешал поговорить с глазу на глаз о насущном и вечном.

— Всё. Даже, больше, чем всё, — Инис поставил бокал на невысокий столик, такой же старинный, как и кресла, и внимательно посмотрел на собеседника. — У тебя, я так понимаю, проблемы ещё остались?

— Хм… Проблемы никогда не заканчиваются, — философски изрёк Арн, наливая в бокалы ещё вина.

— Я имел в виду те проблемы, из-за которых ты позвал Наксатру.

— Да я, собственно, даже не понял, как это получилось, призвать Звёздный Талисман, — признался Арн и пригубил вино. — Как-то само собой…

— Само собой?! — эмоционально, даже с некоторым упрёком, переспросил Инис. — Ты это серьёзно? — Арн кивнул. — И она пришла… Да ты везунчик!

— Везунчик? Может быть. А что, существуют какие-то правила?

Инис посмотрел на Арна с укором. Ну, нельзя же быть таким беспечным!

— Разумеется! И правила, и обряды…

— Расскажешь? Мы же с парнями думали, что это только красивая легенда, про звёздных женщин, которые посещают правителей, да и то один раз в столетие. А оказалось, что волшебство — оно рядом…

Король Навакра молчал несколько минут, размышляя о том, что так же, как и Арн, думали многие, хотя нуждались в помощи. И только он поверил в то, что Наксатры — это не выдумка, не сказка для взрослых мальчиков, это реальная возможность изменить свою судьбу, надо лишь всё сделать правильно.

— Что ж…

У них много имён: Наксатры, Звёздные девы или Звёздные Талисманы, дочери Бастры, Бегущие-по-Лучу, Дважды дающие Жизнь, Лунные кошки и прочие вариации на тему ночного неба. Народная молва приписывает им такое количество волшебных качеств, что впору считать этих женщин полубогинями. Перемещаются по лучам света. Рядом с ними всё цветёт и плодоносит, от обычной яблони до бесплодных женщин. Вода наделяется живительной силой. Больные исцеляются. И сами они имеют девять жизней. Мужчины, познавшие любовь Наксатры, получают дар от богини Бастры. Что это будет, никому неизвестно, каждый счастливчик получает то, в чём больше всего нуждается. Но зачастую, это просто возможность жить, ибо подопечные очень часто подвергаются такой опасности, как покушение.

Существует ритуал призвания Наксатры. Сначала нужно искренне, всей душой поверить в их реальность и могущество. Затем обозначить причину, по которой требуется помощь. Звать Звёздную деву лучше в полнолуние, и, как только она появится, произнести слова верительной клятвы на своём оружие. При соблюдении этих правил помощь Наксатры наступает очень быстро, иногда, в течение нескольких недель. После того, как проблема решена, Наксатра уходит, но всегда её можно снова призвать, ибо связь между ведомым и смотрящей не прерывается вплоть до чьей-либо смерти.

— Инис, значит, твоя проблема с гадаром решилась?

— Решилась, причём, окончательно и бесповоротно. И теперь от присутствия Ксоры это не зависит. Я не снял гадар, но для моего наследника уже сделали другой, заряженный праной. Так что бич рода больше никогда не будет терзать мою семью!

— Да?.. Как же ваши жрецы согласились на это?

— А кто их спрашивал, — усмехнулся Инис. — Я переделал гадар в наручье, — он похлопал левой рукой по плечу правой. — А в ларец положили тот, что мне сделал очень хороший мастер.

— Кто же зарядил его праной, если жрецы не догадались о подмене?

— О, это абсолютно невероятное существо, Арн! Богиня Бастра лично поучаствовала в этом процессе. Знаешь, я ведь очень опасался за исход. Планировал, изучал возможности, что-то предпринимал, но допускал, что ничего из моей затеи не получится. Отец ведь мог отречься в пользу какого-нибудь дальнего родственника, который разделял его идеи, и никакая Наксатра не помогла бы мне стать королём, воплотить свои замыслы, жениться на Ингизе…

— Ты допускал, что отец может так поступить?

Инис прекрасно понял, о чём спрашивает Арн.

— Не забывай, что наш бич рода бил по всему организму, но по какой-то причине не затрагивал голову. Мой отец в последние годы был полной развалиной с ясной, здравомыслящей головой!

— Да, а мой был здоров как вол, но абсолютно невменяем, — закончил его мысль Арн. — И я не хочу повторить его судьбу!

— Аналогично… — парни задумались каждый о своём. Через несколько минут Инис вдруг начал говорить. Тихо, словно сам себе, пристально глядя в бокал, наполненный волшебной жидкостью, развязывающей языки. — Я понимаю отца, его злость, вечное недовольство, подозрительность. Полностью зависеть от других людей, когда тебе нет и пятидесяти, видеть их жалость, постепенно переходящую в презрение… Понимаю, но простить не могу, — он одним глотком допил вино и продолжил: — Он орал на всех без разбора. Для него не было правых. Виноват, не виноват… получи поток грязных оскорблений и ругательств, и иди исполнять свой долг во славу справедливого самодержца. Но больше всего доставалось моей матери. Она ежедневно проходила через ад обвинений в изменах, разврате, непрекращающейся похоти и желании его смерти. И делалось это обязательно в присутствии свидетелей, которые должны были с готовностью подтверждать все обвинения. В конце концов, сердце её не выдержало. Я тогда впервые увидел, как он плачет от бессильной злобы, от невозможности это изменить, от осознания собственной вины. Это было ужасное, и, в то же время, жалкое зрелище! После похорон мы с ним и разругались вдрызг. Он выгнал меня из дома, обещал лишить наследства, считал предателем и маменькиным сынком… М-да… А ведь он любил маму… Моя королева никогда не услышит от меня ни одного дурного слова в свой адрес.

Арн подумал, что Ингиза дорого бы заплатила за то, чтобы услышать исповедь будущего мужа и его неожиданную клятву.

— Ты её любишь?

Инис поднял глаза на Арна, сморгнул, словно очнулся от забытья и более привычным, насмешливым тоном осведомился:

— Что, опять ревнуешь?

— Нет, скорее хочу разобраться с самим собой. Подумал, может ты… а, забудь!

— Ты боишься своих чувств к Анхе, — догадался Инис, улыбаясь. От недавней меланхолии не осталось и следа. — Ты же у неё первый, Арн! Это невероятная удача! Это… бесценный дар!

— Я понимаю, но у нас, как и у вас, моногамия, и я не хочу оскорблять её недостойными поступками! — Арн тоже допил вино и довольно резко поставил свой бокал на стол. Тот жалобно тренькнул, но не рассыпался на осколки. — Я люблю её, но скрываю это.