Страница 16 из 27
— Я с тобой, — сказал Черномор Бессмертному. — Я тебя одного не отпущу в таком состоянии духа.
— Иди к черту, — ответил Кощей. — Мне няньки не нужны.
— Тогда считай, что я воспользуюсь случаем и заеду в гости к любимой женщине, — пожал плечами Черномор, закидывая в машину свой баул.
— Сволочь ты, Черномор, — пробормотал Кощей. — По больному бьешь. А кто вместо тебя за порядком следить будет?
— Игната старшим оставил, — ответил Черномор, забираясь на пассажирское сиденье. — Поехали, чего ждешь?
— Какой Игнат? — возмутился Кощей. — Игнат псих, его уже с десятка снимать пора, пока парней не угробил!
— Больше не псих, — осклабился Черномор. — Он теперь сама спокойствие и выдержанность.
— Он сходил к врачу и ему выписали новое успокоительное? — удивился Кощей.
— Лучше! — обрадовал его приятель. — У Игната ребенок будет.
Кощей от неожиданности чуть не выпустил руль.
— Ничего себе, — удивился он. — Кого наш лис осчастливил?
— Ли.
— Отлично, — кивнул Кощей. — Не зря я её выкупил у якудза.
Дальше мужчины ехали молча, думая каждый о своем.
Как же так вышло, что за каких-то пару месяцев Сашка проникла внутрь Кощея? Молодая девочка, хрупкая, нежная… Почему он так к ней привязался, что уже не мыслит жизни без неё?
Пожалуй, она единственная, кто принимает его таким, какой он есть. С его мраком, с его бессмертием, с его комплексами и… ну да, и с его неуемностью в сексе. Хотя до Сашки у него не было особых проблем с удовлетворением потребностей. Только жена вызывала у него постоянное желание как у озабоченного подростка. Хотя, конечно, он давно забыл, как это — быть подростком. Да и времена были совсем другие.
Но само это осознание, что она его жена! Его женщина, только его. Только он может к ней прикасаться, только ему она улыбается, только его ждет по ночам. Его женщина. Как Ева. Созданная исключительно для него.
Не то, чтобы он не мог без Александры жить… мог бы, конечно. Особенно если где-то неподалеку был Илья. Странно, как быстро он привязался к парню. Оказывается, семья — это нечто больше, чем женщина в постели. Семья — это разговоры в сумерках, это поддержка, это молчание рядом.
Всё то, что щедро давала ему Александра. А он, болван, хотел только одного. И никогда не задумывался, что нужно ей. Деньги? А зачем ей деньги на базе? Она даже уехать самостоятельно не может. Время? Он целыми днями занимался своими делами, даже не делая попытки спросить ее мнения. А ведь она далеко не дурочка, просто молодая очень. Подарки? Много она тех подарков носила? Даже станок так и не заказал, денег зажал. Думал, Васька сам сделает такой же.
— Ты просто отвратительный муж, — сказал себе Кощей. — Да ты даже с Настасьей разговаривал больше, чем со своей законной женой.
Что уж говорить о Василисе… Неприятно вспоминать, но как ты за Василисой ухаживал? Угадывал ее желания, завлекал ее умными беседами, обсерваторию для нее соорудил, книжки ей по вечерам читал. Чем Александра хуже Василисы? Тем, что она щедро дарит ему любовь и ласку?
И всё равно Василиса боялась его, шарахалась, вздрагивала от его прикосновений, о чем-то большем и мечтать невозможно было.
Если б Александра ушла сама — была бы абсолютно в своем праве.
Сашка, только вернись. На руках тебя носить буду, никуда не отпущу.
--
На исходе третьего дня ехали уже по горам. Темно, холодно, страшно, снег уже, только лисицы под колеса выскакивают. Езда ночью в горах — то еще развлечение.
Черномор вел машину уверено, а Кощей предпочитал дремать. Он, конечно, бессмертный, но свалится в пропасть в машине — удовольствие маленькое.
— Приехали, — вырвал его из сладкого полусна голос Черномора.
— Куда приехали? — с недоумением спросил Кощей, вылезая из машины.
С трех сторон была тьма и пустота, с одной — отвесная скала.
— На место, — ответил Черномор. — Идя за мной.
Он прошел вдоль скалы и вдруг исчез. Кощей последовал за ним — в еле заметную трещину такой ширины, что только суслик проскочит. А гляди-ка — словно расступалась перед ним гора, пропуская.
Прошли узким коридором, задевая стены плечами, вглубь, где уже на полу лежали гранитные плиты, на стенах были перила, а высоко над головой болтались круглые светильники.
— Дарья знает, что мы внутри? — немного нервно спросил Кощей.
— Конечно, — спокойно ответил Черномор. — У нее уже оповещение сработало. Не поздно еще, одиннадцати нет. Встретит.
Встретила.
Кощей каждый раз поражался, до чего ж Медной горы хозяйка хороша. Только красота ее как красота драгоценного камня — холодная. Издалека любуешься, а в руками и трогать не хочется.
А вот Сашка, стоящая рядом с ней — живая. Только чужая, в роскошном темно-красном платье, с волосами, убранными в замысловатую косу, с потухшими глазами и безжизненным лицом. Лицо вообще немного изменилось — заострилось, похудело, побледнело. Что с ней сделала Дарья? Или это он сам сделал?
Подошел к ней, не обращая внимания на Хозяйку, взял за руку.
— Саша, пойдем домой, — тихо сказал он.
Все слова, которые он долго готовил, из головы вылетели. Ну ничего, будет у них время поговорить.
Сашка на него посмотрела… так посмотрела, словно не узнавала. Прикоснулась к его лицу кончиками ледяных пальцев.
— Не пойду, — тихо сказала она и, развернувшись, ушла.
Кощей остался стоять столбом посреди коридора.
— Однако внезапно, — пробормотал Черномор, не выпуская из объятий Дарью.
— Домой поедешь, или спальню подготовить? — подняла брови Дарья.
— Спальню, — скрипнул зубами Кощей. — Подготовить.
19
Пожалуй, видел бы Кощей свою жену сейчас, не был бы столь поражен.
«Каменная» Сашка в комнате Васи рыдала и швырялась подушками.
— Нет, ты представляешь, он меня как собачку! — выла она. — К ноге! Домой! Место! Не обнял, не поцеловал! Я ему жена или кто?
— Саш, а ты не могла бы свою спальню громить? — уныло спросил Вася.
— Не могла бы! Вы все, мужики, одинаковые! Спальни для сестры пожалел! А этот! Чурбан бесчувственный!
На миг остановилась, замерла, глаза сделались огромными, как блюдца.
— А вдруг он меня больше не люююбииит? — и заревела с новой силой.
— Саш, а с чего ты вообще взяла, что он тебя любил? — внезапно спросил Вася. — Женился он на тебе потому, что ты сама на него вешалась. Цветов тебе не носил, в окна не лазал, не ухаживал…
Девушка посмотрела на него растеряно.
— Вспомни, Саша, — жестко сказал брат. — В этом мире ты нужна только своим родным. Я тебя никогда не брошу, ты знаешь. А теперь у тебя еще и дочка будет. Вот подумай о ней и прекрати за мужа цепляться. В конце концов он за тобой приехал, это уже о чем-то говорит. У тебя был выбор — пойти с ним или не пойти. Ты сама свой путь выбрала, так что не плачь теперь.
— Если б он не приехал, то-то хохма была бы, — тихо сказала Сашка. — У Кощея жену украли, а он ушами хлопает. Это вопрос чести — жену вернуть.
— А бухал он как не в себя потому, что его самолюбие оскорблено было? — полюбопытствовал Вася.
— Вась, что ты мне пытаешься доказать? — прищурилась Саша.
— Я тебе ничего не хочу доказывать. Я хочу, чтобы ты решила, чего хочешь ты сама. Пора взрослеть, Саша. Ты будущая мама. Теперь ничего не будет как раньше. Ты уже не можешь заплакать и получить желанную игрушку. Уйдешь от мужа — будешь жить самостоятельно. Никто не будет за тебя решать проблемы, никто не будет тебе давать деньги, готовить, оплачивать за тебя счета. Ты будешь качать по ночам ребенка, а днем у тебя никто не возьмет его, чтобы дать тебе поспать.
— А ты? — тихо спросила Саша.
— Я буду, — согласился брат. — Но у меня контракт… пожизненный.
— Я Мастерица, — подумав, сказала Саша. — Себя прокормить смогу и дочь подниму. Другие живут как-то, и я справлюсь. Мне еще и легче — оборотни болеют мало, а уж ребенок Кощея и вовсе болеть не должен. И сильная я, сильнее обычной женщины. Справлюсь.