Убить Короля

Томми вполне мог увидеть эту позу в какой-нибудь документалке или услышать о ней в интервью одного из выживших. Как минимум двое из них были способны связно выражаться и сотни раз давали интервью. Или это просто совпадение.

«Какова вероятность, что в трех километрах от твоего дома живет жертва Отца, о которой никто никогда не слышал? Меньше, чем если в тебя ударит молния в тот самый момент, когда выигрываешь в рулетку».

И все-таки комната Томми походила на одну из темниц Отца. И была увешана ее фотографиями.

Наполнив тачку поленьями, Коломба выложила их на кухне, но разжечь камин оказалось еще сложнее, чем нарубить дров. Дымоход почти не тянул, скомканные газеты все время гасли, и в конце концов она вылила на них бутылку пятновыводителя. Комнату наполнил запах керосина, зато огонь вспыхнул так резко, что Коломба чуть не осталась без бровей.

Достав из кармана прихваченную с собой карту Томми, она заткнула ее за раму зеркала в ванной. Король, богач, вождь… Нужно снова поговорить с Томми и попытаться понять, что все это значит.

Кроме карты, в ее кармане нашелся обрывок бумаги с адресом психиатра. Тот жил недалеко от нее.

Сетуя, что дурная голова ногам покоя не дает, Коломба обнаружила, что телефон заработал, и вызвала такси.

Доктор Пала жил и принимал пациентов в возвышенной части Сан-Лоренцо, неподалеку от бенедиктинского аббатства седьмого века. Дубовую дверь с латунной фурнитурой открыла одетая в коктейльный костюм чернокожая женщина с африканскими косичками. Потолок в темном, благоухающем пачулями холле был расписан фресками.

Женщина улыбнулась Коломбе, стоящей на пороге в попахивающей мокрой псиной парке.

– Добрый день, проходите, пожалуйста. Если вы напомните мне, как вас зовут, я проверю вашу сегодняшнюю запись.

– Я без записи. Мне нужно только поговорить с профессором. Десять минут максимум. Моя фамилия Каселли.

– К сожалению, он ожидает пациента…

– Я насчет Томмазо Караббы. Томми. Или Меласа, не знаю, под какой фамилией он у вас записан.

Секретарша смерила Коломбу оценивающим взглядом:

– Мелас… Можете сообщить мне что-то еще?

– Нет.

Секретарша усадила ее в приемной, которая представляла собой погруженный в полутьму будуар с кожаным диванчиком и двумя офортами де Кирико[5]. Через пару минут из кабинета вышел корпулентный мужчина лет шестидесяти с длинными белоснежными волосами. На шнурках на его шее висели две пары очков. Одет он был в черный свитер, черные брюки и такие же черные вьетнамки на ступнях с холеными ногтями.

– Проходите, госпожа Каселли, – пригласил психиатр.

Кабинет был обставлен разноцветной резиновой и пластиковой мебелью и украшен постерами с изображениями природы, метровой фигуркой Пиноккио и грифельной доской со спряжением глагола «быть». Коломба опустилась в креслице, с виду собранное из кирпичиков лего.

– У Томми все в порядке? – спросил Пала, усаживаясь в оранжевое кресло напротив.

– Да, но я вынуждена сообщить вам печальную новость. Сегодня ночью его родителей убили.

Пала казался ошеломленным:

– Господи… Кто?

– По мнению карабинеров, убийца – Томми. Но я его видела и сильно в этом сомневаюсь.

– Вы его родственница?

– Я раньше работала в полиции. Коломба Каселли, можете погуглить.

Пала откинулся в кресле:

– В этом нет необходимости. Конечно, я вас не узнал из-за короткой стрижки, да и вообще не думал увидеть вас здесь… Но Томми ваш большой почитатель, комиссар.

– Вообще-то, я заместитель начальника мобильного подразделения. То есть раньше была.

– Значит, к Томми у вас не профессиональный интерес.

– Нет. Только личный.

Пала покачал головой:

– Дайте мне пять минут. Я сделаю пару звонков, если хотите, можете остаться.

Он попросил Катерину, девушку из приемной, отменить следующего пациента и вытащил из стола пачку ванильных сигарилл:

– Хотите?

– Нет, спасибо.

Пала открыл окно, выходящее во внутренний дворик, похожий на монастырский, и закурил. Задувающий в комнату ледяной ветер его, казалось, нисколько не тревожил.

– Как их убили? – после минутной нерешительности спросил врач.

– Забили молотком во сне.

Несколько секунд Пала молча курил.

– Знаю, глупо спрашивать, но… смерть была мучительной?

– Если они и успели проснуться, то, по всей вероятности, сразу потеряли сознание.

– Раз они находились в своей спальне, то, очевидно, не вторгались в личное пространство Томми…

– Точно.

– В таком случае я не верю, что он убийца. Он аутист, и приступы ярости не возникают у него без триггеров. Разумеется, есть вероятность, что Томми расценил какой-то их поступок как угрозу, но я ее исключаю: мать умела с ним обращаться. Значит, убийца – кто-то другой.

Коломба подумала, что Лупо, зациклившемуся на своей версии, нелегко было бы смириться с подобным выводом, но в глубине души тоже предпочитала отбросить подозрения, что парнишка виновен.

– Нет ли у вас соображений, кто мог это сделать? – спросила она.

– Для начала объясните, чем вызван ваш личный интерес.

– Сегодня утром Томми прибежал ко мне домой. Он был испачкан в крови своих родителей.

Пала казался озадаченным:

– Вы живете в Монтенигро?

– Нет, в Медзанотте, в Валфорнаи.

– Томми никогда не выходит на улицу один. У его матери частенько не получалось отвезти его сюда, и тогда мне приходилось ехать к ним. Он чрезвычайно боится открытых пространств. Чтобы проделать такой путь, он должен был до смерти перепугаться.

– Так и было.

– Я должен на него взглянуть… Как думаете, мне позволят с ним встретиться?

– Это зависит от магистрата и эксперта, назначенного судом. Они должны установить, что он невменяем.

– Томми вполне вменяем. Ему просто нужно помогать. – Психиатр выпустил облако дыма. – Мне не следовало бы обсуждать с вами своего пациента.

– Я, конечно, не могу заставить вас со мной откровенничать, доктор. Но предупреждаю, что скоро вместо меня явится некий фельдфебель, которому не терпится закрыть дело.

– Похоже, вы не слишком верите в своих коллег.

– Бывших коллег. Если вы хотите защитить Томми, не отвечайте на их вопросы и проконсультируйтесь с адвокатом. Пройдет некоторое время, прежде чем они вынесут постановление, и, возможно, всплывут новые факты.

– Например?

Коломба покачала головой:

– Не знаю. Помогите мне.

Пала потушил сигариллу о карниз и снова сел в кресло.

– Вопросы будем задавать по очереди.

Коломба решила, что не расслышала:

– Простите?

– Я вас не знаю и не уверен, стоит ли вам доверять. Вы и представители сил правопорядка можете доставить неприятности мне или Томми. Значит, вопросы будем задавать друг другу по очереди, по одному зараз. Либо так, либо никак. Можете хоть наставить на меня пистолет, который носите за поясом.

Коломба заметила, что из-под задравшейся полы ее свитера торчит рукоять пистолета. Она оправила свитер.

– У меня есть разрешение на ношение оружия.

– Очень на это надеюсь. Начнем с вас. Что вы желаете узнать?

– Как долго вы наблюдаете Томми?

– Семь месяцев.

– А что было до этого?

Пала улыбнулся:

– Моя очередь. Вы полагаете, что Томми невиновен, только потому, что видели, как он напуган, или у вас есть на то другие причины?

– Я ничего не полагаю. Теперь моя очередь.

– Стоп. Не уходите от ответа.

Коломба недружелюбно посмотрела на него:

– Вы переписываете правила как вздумается… Скажем так: я сомневаюсь в его виновности. И хочу развеять свои сомнения. Ответьте на мой предыдущий вопрос.

– Меласы не местные. Восемь месяцев назад они переехали сюда из Греции. Раньше мать не могла позволить себе оплачивать услуги специалиста, поэтому мальчик наблюдался в греческой государственной больнице. Моя очередь. Что вам мешает попросту забыть об этой истории? Чувство долга?

5

Джорджо де Кирико (1888–1978) – итальянский художник, близкий к сюрреализму.