Страница 28 из 35
– Спасибо. – Неожиданно для самого себя я смутился. – Каково тебе теперь чувствовать себя младшим по званию, Зеб?
– Как? Неужели ты взлетел так высоко? Я-то решил, что ты всего-навсего капитан?
– Я и есть капитан.
– Извини меня, что я лезу к тебе со всякой чепухой, но я уже майор.
– Ничего себе! Поздравляю.
– Не стоит благодарности. Здесь надо быть, по крайней мере, полковником, чтобы не застилать по утрам свою койку.
По правде сказать, я был слишком занят, чтобы каждый день убирать свою койку. Спал я в основном на раскладушке в моем кабинете, и как-то раз мне пришлось неделю обходиться без душа.
Мне стало ясно, что организация Каббалы была куда больше и сложнее, чем я предполагал раньше. Более того, она все время росла. Я стоял слишком близко к деревьям, чтобы увидеть лес, несмотря на то что все бумаги, кроме сверхсекретных («после прочтения сжечь»), проходили через мои руки.
Я заботился о том, чтобы генерал Хаксли не утонул в ворохах бумаг, и в результате утонул в них сам. Моя задача была решить, что он стал бы делать с той или иной бумагой, если бы у него была свободная минута. Потом делать это самому. С этим вполне может справиться тот, кто прошел подготовку по основам штабного или доктринального управления: весь фокус в том, чтобы заставить свой мозг работать так же, как работает мозг твоего босса во всех рутинных делах. И в том, чтобы уметь отличить рутинные дела от тех, которые он обязан взять на себя лично. Поначалу я совершил положенное число ошибок, но, очевидно, их было не столь много, чтобы генерал меня уволил, и месяца через три я уже стал майором с приятным для слуха званием: «Помощник начальника Главного штаба». Конечно, в основном я был обязан за это тому, что носил на пальце кольцо Вест-Пойнта; быть профессионалом – это большое преимущество.
Должен добавить, что к тому времени Зеб уже был полковником и исполнял обязанности начальника отдела пропаганды, так как его шефа перевели в региональный штаб, который везде фигурировал под кодовым названием «Иерихон».
Но я забегаю вперед. Я получил письмо от Юдифи недели через две после приезда. Это было приятное письмо, но сильно сокращенное в процессе пересылки. Я собирался ей ответить немедленно, но протянул с ответом неделю – не мог придумать, что ей ответить. Мне нечего было ей написать, кроме того, что я здоров и чертовски занят. Если я напишу три раза подряд, что я ее люблю, то какой-нибудь идиот-шифровальщик обязательно это выкинет, посчитав «секретным кодом».
Почта достигала Мексики через длинный подземный туннель, частично пробитый, но в основном естественного происхождения, он проходил прямо под границей. Маленькая электрическая железная дорога, наподобие тех, что используют в шахтах, перевозила не только документы и переписку, но также продовольствие и припасы, необходимые для нашего городка. По нашу сторону границы имелся по меньшей мере еще десяток ходов, по которым можно было попасть в Главный штаб, но я так и не узнал, где они проходили, – это не имело отношения к моей работе. Весь этот край лежит на толстом слое палеозойского известняка, и в нем вполне можно было нарыть пещер от Калифорнии до Техаса. Подземелье, известное под названием Главный штаб, использовалось нашими уже лет двадцать. Никто не знал всех переходов и залов подземного мира. Мы просто-напросто освещали и использовали столько места, сколько нам было нужно. Любимым развлечением трогов (нас, постоянных жителей подземелья, называли троглодитами или трогами, а посетители назывались летучими мышами, потому что появлялись по ночам) были прогулки и пикники в не известных никому коридорах и залах, что требовало некоторого знания спелеологии.
Такие путешествия никому не запрещались, но начальство требовало, чтобы мы принимали тщательные меры предосторожности и не ломали ног и рук. Генерал лично одобрял эти прогулки, потому что они были редким средством размяться и не терять формы, – многие работали здесь месяцами и годами, не видя дневного света.
Мы с Зебом и Мэгги несколько раз выбирались на такие прогулки. Мэгги всегда приглашала с собой какую-нибудь другую девушку. Сначала я протестовал, но она убедила меня, что это необходимо, чтобы избежать сплетен… девушки как бы приглядывали друг за другом. Она уверяла меня, что Юдифь не стала бы возражать против таких пикников, потому что они совершенно невинны. Каждый раз спутницы Мэгги менялись, и похоже было, что Зеб куда больше обращал внимания на этих девушек, оставляя Мэгги на мое попечение. Одно время мне казалось, что Мэгги и Зеб поженятся, но теперь я начал в этом сомневаться. Вроде бы они подходили друг другу, как сыр к маслу, но Мэгги вполне очевидно не питала к Зебу ревности, хотя, с моей точки зрения, он вел себя совершенно бесстыдно – словно полагал, что Мэгги его поведение никак не задевает.
Однажды субботним утром Зеб сунул голову в мою келью и сказал:
– Выход в два часа. Захвати с собой полотенце.
Я поднял взор от кипы бумаг:
– Вряд ли я успею. А почему полотенце?
Но он уже исчез.
Через некоторое время ко мне в кабинет зашла Мэгги, чтобы передать еженедельную разведсводку Старику, но я и не пытался ее ни о чем спрашивать – на службе она идеальный штабной сержант. Днем я попытался перекусить, не поднимаясь из-за стола, все еще надеясь покончить с делами и понимая, что не успеваю. Без четверти два я отправился к генералу Хаксли, чтобы он наложил резолюцию на послание, которое должно уйти вечером с гипнокурьером. Послание следовало немедленно отправить психотехнику, который подготовит его для внушения курьеру. Генерал проглядел послание, завизировал его и произнес:
– Сержант Энди сказал мне, что у вас свидание.
– Сержант ошибается, – ответил я официальным голосом. – Я еще не обработал недельные доклады из Иерихона, Нода и Египта.
– Оставьте их на моем столе и выматывайтесь. Это приказ. Не в моих интересах, чтобы вы свихнулись от переутомления.
Я не стал напоминать генералу, что он сам уже месяц не вылезал из своего кабинета. Я подчинился и вышел.
Я поспешил к нашему обычному месту встречи у женских бараков. Мэгги уже ждала там. С ней рядом стояла блондинка по имени Мариам Бус, которая служила клерком на интендантских складах. Я знал ее в лицо, но не был знаком. Девушки принесли с собой корзину с продуктами. Тут же подошел и Зеб. Он принес одеяло, на котором мы обычно сидели. Оно же служило и скатертью. В другой руке он нес переносной прожектор, который мы зажигали, выбрав место для пикника.
– Где твое полотенце? – спросил он.
– Так ты серьезно говорил? Я решил, что ты шутишь.
– Беги за ним. Мы пойдем Аппиевой дорогой, а ты нас догонишь. Пошли, девочки.
Они отправились в путь, а мне ничего не оставалось, как подчиниться. Схватив в моей комнате полотенце, я поспешил за ними и, только завидев их вдали, перешел с бега на шаг. Я с трудом отдышался – сидячая работа сказалась на мне катастрофически. Они услышали, как я топаю, и остановились, поджидая меня.
Мы все были одеты одинаково: в штаны, подпоясанные ремнями с прикрепленными к ним фонарями, и куртки, обмотанные страховочным тросом. Хоть мне и не очень нравилось, что женщины в пещерах ходят в мужской одежде, я понимал, что лазить по пещерам в юбках непрактично и довольно нескромно.
Мы покинули освещенный туннель, повернув, казалось бы, к сплошной стене. Но тут же попали в трудно различимый, но вполне проходимый коридор. Как только мы миновали нахоженные и размеченные тропы, Зеб привязал к камню конец лабиринтного шнура и начал стравливать его, как требовалось по инструкции. Зеб всегда внимательно относился к серьезным вещам.
Мы прошли по коридору с полмили, встречая закопченные стены и другие следы тех, кто бывал здесь до нас. Затем мы покинули исхоженную тропу и вскоре уперлись в глухую стену.
Зеб опустил на пол прожектор и включил его.
– Убирайте фонарики, здесь придется подниматься, – сказал он.
– А куда мы направляемся? – спросил я.