Страница 2 из 21
Немцев французы хоть и перестали ненавидеть, но особой любви к ним не испытывают. Они твердо уверены: немцы обладают существенно более низким уровнем культуры; а вот превосходство Германии в области промышленного развития французы признают почти с удовольствием.
[7]
По отношению к немцам они отчетливо ощущают также вполне определенное политическое превосходство: ведь Германия утратила всякое "международное присутствие", лишившись после Первой мировой войны всех своих колоний. Честно говоря, и сама Франция - давно уже не самая большая колониальная держава в мире, однако французское право, французский язык и французская культура не только сохранились, но и играют значительную роль во многих государствах на всех континентах земного шара - в Канаде и на Новых Гебридах, в Индо-Китае и Французской Гвиане, в Кот д'Ивуар (ранее Берег Слоновой Кости) и Ливане.
Как бы это ни было неприятно французам, но у них с немцами много общего: педантизм в соблюдении установленных норм и правил, излишняя суховатость в общении, вера в свое историческое предназначение и взятая на вооружение концепция расовой чистоты.
Испанцев французы считают народом гордым, но чересчур шумливым, и порицают за то, что в Испании производят слишком много вина, истощая виноградники Юга (для французских вкусовых рецепторов испанское вино, возможно, грубовато, но они вынуждены признать, что "бывает и такое".
На этой оси восхищенно-презрительного отношения к различным нациям не нашлось места бельгийцам и швейцарцам. Швейцарцы - постоянный объект безжалостных шуток в рекламных роликах французского телевидения. И потом, эти швейцарцы, возможно, очень гостеприимные, так странно говорят по-французски и совершенно помешаны на чистоте!
Французы, ценя стиль во всем, просто не могут не испытывать презрения к бельгийцам, считая их глуповатыми и начисто лишенными изящества манер и тонкости восприятия. Среди французов бельгийцы всегда слыли "тупицами", и про них рассказывалось и рассказывается неимоверное количество шуток и анекдотов. Таких, например, как этот:
Два бельгийских солдата спят под деревом. Неожиданно их будит страшный грохот. "Черт побери! - говорит один. - Гроза начинается!" "Нет, - откликает
[8]
ся другой, - это бомбардировка." "Ну и слава богу! - доволен первый. - Уж больно я грозы боюсь".
Впрочем, в наши дни шутки по адресу бельгийцев оказались слегка окрашены завистью: французы отлично понимают, что уровень жизни в Бельгии существенно выше, чем во Франции.
Особые отношения
Что касается политики, то французам нравится, когда их лидеры (вне зависимости от партийной принадлежности) заявляют во всеуслышание: "L'Europe, c'est moi!" ("Европа -это я!"). Французы не считают существование Европейского Экономического Сообщества столь уж необходимым, но раз уж пришлось его создать, то, конечно же, главенствующую роль в этом сыграли французы инициатором создания Общего Рынка еще в 50-е годы был французский экономист Жан Монне (известный производитель коньяка и разных фантастических идей).
И теперь Франция охотно предоставляет возможность остальным членам Сообщества (прежде всего немцам) вкладывать средства в его развитие, взяв на себя роль распределителя этих средств, единственно способного придать данному европейскому "Клубу" соответствующий облик и культурный вес.
Исторически отношения французов, американцев и канадцев являли собой смесь любви и ненависти, что понятно, ибо Франция некогда владела немалой частью американского континента, а Канаду в значительной степени населяют именно выходцы из Франции. Но постепенно отношения между этими государствами становились все более сложными.
В наши дни, например, демонстрируемый во французском кинотеатре канадский фильм на французском языке обязательно должен быть снабжен субтитрами, потому что французы не в силах разобрать, что там наговорили на звуковую дорожку эти канадцы - у них просто ужасный акцент! То же самое и с американцами: издавна ими восхища
[9]
ясь - точнее, их конституцией, правовой системой и тем, что они тоже (!) выставили-таки со своей территории этих англичан, - французы отнюдь не в восторге от их "американства", то есть от того, что американцы - не французы.
Зато американцы - одно поколение за другим - всегда влюблялись во Францию и французов (о, влюблять в себя французы умеют отлично!), однако без какой бы то ни было взаимности.
Какими их видят другие
Для представителей многих других народов самое сложное в восприятии французов - чрезвычайная противоречивость и переменчивость последних. А все потому, что другим не дано распознать во всех деяниях французов одно-единственное начало: желание блюсти прежде всего собственные интересы, что, как известно, является отличительной чертой всякой крестьянской идеологии.
Четкую последовательность действий французы вообще воспринимают как нечто очень скучное, а скучным быть, с их точки зрения, совершенно непозволительно.
Подобное отношение свойственно всей их жизни вообще. Французские женщины, например, вполне сочувствуют феминисткам и готовы к ним присоединиться, но... не ценой утраты женственности, которой так славятся француженки. Французскими живописцами созданы поистине восхитительные шедевры, зато французские обои самые безобразные в мире. Французы очень много работают, но увидеть, КАК они это делают, практически невозможно. Вы можете ехать по дорогам Франции в любое время суток, в любой день недели, месяца, года - и 95 процентов ее городов и деревень покажутся вам необитаемыми или погруженными в летаргический сон.
Какими они хотели бы казаться другим
Поскольку французы абсолютно убеждены в собственном превосходстве, то им, в общем-то, все равно, какими они кажутся кому-то другому.
[10]
ХАРАКТЕР
Основной тип француза
Тайная мечта каждого француза - быть похожим на Сирано де Бержерака, замечательного хвастуна и щеголя, героя комедии Эдмона Ростана. Сирано, как и д'Артаньян, был гасконцем, болезненно воспринимавшим недостатки собственной внешности и способным сокрушить любого, кто осмелился бы над ним посмеяться; это великий рубака и, в то же время, замечательный поэт, чьи стихи проникнуты бесконечной нежностью; это страстный любовник, однако он погибает из-за своей великой (самой великой в мировой литературе!) любви, увы, неразделенной; это, в общем-то, неудачник, но поражения он терпит столь блистательно, что достоин всяческого восхищения. И вот что, пожалуй, в Сирано для французов дороже всего: он даже умирает щегольски, не отступив ни на шаг!