Страница 5 из 37
Левой рукой Марк нащупал винтовку; правая рука взялась за рукоятку пистолета, указательный палец привычно лег на спусковой крючок.
– Komm, wir gehen zurück[3].
Совсем близко от Марка прошла чья-то тяжело нагруженная фигура; он почти не видел ее, скорее чувствовал. Готовый в любой момент снять палец с предохранителя винтовки, Марк повел стволом вслед. Немец тяжело споткнулся на ненадежном снежном полотне; катушка с проводом и инструменты, которые он тащил на себе, глухо лязгнули друг о друга. Немец выругался:
– Scheisse![4]
– Halt den Mund[5], – отозвался другой.
И они двинулись дальше в сторону немецких траншей, проходящих наверху, по гребню холма.
Марк никак не мог ожидать, что в такую погоду немцы вышлют команду к проволочным заграждениям. Прежде всего он думал о немецком снайпере, но теперь обрадовался неожиданной удаче.
Эта парочка проведет его сквозь немецкие заграждения, и их отчетливые, глубокие следы спрячут его след от вражеского стрелка.
Приняв решение, он с удивлением обнаружил, что страх куда-то исчез, руки тверды как скала и уже не дрожат и дышит он глубоко и спокойно. Вспомнив свою недавнюю слабость, он невесело усмехнулся и легко зашагал вслед за немцами.
Не успели они пройти и сотню шагов, как вдруг снегопад прекратился. Марк растерялся. Он очень рассчитывал на то, что снег будет идти по крайней мере до рассвета. Однако упрямо продолжал шагать следом за фрицами. И чем ближе они подходили к своим позициям, тем быстрее и увереннее двигались.
В двух сотнях ярдов от гребня Марк покинул их и свернул в сторону. Он продолжил путь один вокруг склона холма, шаг за шагом, чуть ли не на ощупь пробираясь через частые проволочные заграждения, пока наконец не узнал то самое место, которое они с Фергюсом выбрали еще днем с помощью биноклей.
Ствол одного из дубов, которые когда-то росли на холме, упал прямо вниз по склону, вывернув из мягкой, перепаханной взрывами земли огромный клубок перепутанных корней. Марк заполз туда, выбирая между ними местечко, куда бы падала густая тень и закрывала его от лучей низкого зимнего солнца. Он повозился на животе, пока корни почти наполовину не закрыли его, но так, чтобы оставалась возможность двигать головой и плечами и наблюдать за всем, что происходит перед ним на северном склоне холма.
Теперь первая забота – тщательно проверить винтовку, особенно довольно уязвимый прицел системы Бисли, убедиться, что он не повредился или не сбился, пока он пересекал нейтральную полосу. Потом Марк съел два бутерброда с ветчиной, выпил несколько умеренных глотков сладкого кофе и надвинул на лицо, включая нос, шерстяной шарф для теплоты и чтобы замаскировать пар изо рта. Потом опустил лоб на деревянный приклад винтовки. Он давно выработал в себе привычку мгновенно засыпать, когда надо. Пока он дремал, снова пошел снег.
Марк проснулся, когда пришел болезненно-серенький рассвет, и обнаружил, что весь покрыт тонкой белой пеленой снежинок. Стараясь не очень нарушить ее, он медленно поднял голову и часто заморгал, сбрасывая снежинки с ресниц. Замерзшие пальцы плохо сгибались; чтобы разогнать кровь, он как следует подвигал ими, не снимая перчаток.
Ему снова повезло… не многовато ли сразу две удачи за ночь? Сначала двое немцев провели его через проход в проволочном заграждении, и вот теперь этот тоненький слой естественной маскировки, позволяющий слиться с окружением среди спутанных корней дуба. Что-то и вправду слишком ему везет, не качнулся бы маятник в обратную сторону.
Тьма постепенно съеживалась, уходя, и сектор обзора расширялся. Все существование Марка теперь сосредоточилось в его двух широко раскрытых золотисто-карих глазах. Его взгляд быстро и скрупулезно прочесывал местность, фиксируя и изучая одну за другой каждую неровность, каждую складочку, каждую подробность рельефа, любой предмет и заметное пятнышко, необычный изгиб снежного покрова или земли, будь то пенек уничтоженного артобстрелами леса, упавшая веточка или неровные края взрывной воронки. Он пытался найти тень там, где ее не должно быть, любой признак отклонений от нормы под только что выпавшим снегом – словом, искал любые признаки затаившейся жизни.
Незадолго до девяти снегопад снова прекратился, а к полудню небо просветлело: в облачном покрове образовались дыры, на землю упал единственный жиденький солнечный луч и, словно прожектор, пополз по южному склону холма.
– Отлично, Катберт, давай-ка мы с тобой сделаем так, чтобы фриц немножко пострелял.
На карте, которую ему одолжил вахмистр, Фергюс отметил каждое точное попадание немецкого снайпера. Это произошло в двух довольно близко расположенных друг к другу точках в одной и той же секции траншеи. Здесь бруствер был слишком низок для нависающей громады холма с его господствующей позицией по отношению к переднему краю их обороны. И когда тут было убито пятеро бойцов, бруствер подняли, наложив побольше мешков с песком, а всякого невнимательного или беспечного воина встречали коряво написанные предупреждающие надписи: «ПРИГНИСЬ. РАБОТАЕТ СНАЙПЕР».
Между двумя опасными точками было шагов пятьдесят, и Фергюс понял, что снайпер достиг успеха, терпеливо поджидая, когда его жертва пойдет по этому отрезку траншеи. Увидит стрелок мелькнувшую голову в первом проеме и целится во второй, положив палец на спусковой крючок и смиренно дожидаясь, когда та в нем появится. Готовясь к работе, сержант объяснил все это Шону Кортни: тот оказался так заинтригован начавшейся охотой, что только крупная атака германца могла заставить его сейчас вернуться в штаб. Еще утром он позвонил новому адъютанту и сообщил, где его искать в случае чего.
– Но только при крайней необходимости, – свирепо прорычал он в трубку.
– Я протащу его с юга на север, – толковал Фергюс, – и заставлю этого чертова фрица отвернуться от позиции Марка, это даст нашему парню еще секунду-другую, когда тот будет разворачиваться обратно к гребню.
Со своей куклой Фергюс Макдональд обращался умело, Шон не мог этого не признать. Чтобы над поднятым бруствером виднелась голова, сержант нес ее на пару футов выше среднего человеческого роста, при этом довольно натурально наклонял манекен, создавая впечатление, будто человек старается быстро проскочить опасный проем.
Шон вместе с юным капитаном, здоровенным краснорожим вахмистром и полудюжиной других военных разных чинов ждали за вторым проемом, наблюдая, как Фергюс уверенно шагает к ним по доскам траншеи.
Когда он подходил к проему, все невольно затаили дыхание, с напряженной тревогой ожидая, что произойдет.
Словно щелчок пастушьего кнута в морозном воздухе, от склона холма донесся выстрел винтовки Маузера, и кукла в руках Макдональда резко дернулась.
Фергюс сразу опустил ее и упал на колени, внимательно разглядывая аккуратную круглую дырочку в голове из папье-маше.
– Вот зараза! – с горечью прошептал он. – Обосраться!
– В чем дело, Макдональд?
– Проклятый фриц… ах ты, долбаный козел…
– Макдональд!
– Он засел в том же укрытии, что и мой мальчик!
Шон не сразу понял, о чем он говорит.
– Он там, между поваленных дубов… прямо над Марком. Выбрали одну и ту же позицию.
Злобный и хлесткий выстрел винтовки «маузер» раздался так близко, так громко и резко, что еще несколько секунд звучал в ушах Марка комариным писком.
Ошарашенный Марк далеко не сразу пришел в себя. Немецкий снайпер лежал в каких-нибудь двадцати футах от него, не больше. По какому-то жуткому совпадению он выбрал на склоне холма то же самое место. Впрочем, нет, это не совпадение. Опытным взглядом охотника и тот и другой нашли идеальное место, откуда легче всего достигнуть своей цели: принести своей жертве быструю смерть. Итак, маятник фортуны Марка качнулся-таки в другую сторону.
3
Пошли, двигаем обратно (нем.).
4
Дерьмо! (нем.)
5
Заткнись (нем.).