Падение с небес

Он заполз на мешки с сахаром и, пробравшись к стенке с подветренной стороны, обнаружил, что зулус оставил свое одеяло. Ощущая, как его захлестывает вина за смерть человека, который стал ему другом, он закутал в одеяло свое замерзшее тело, а затем чувство вины превратилось в злость.

Поезд мчался на юг, и всю ночь мучительно горькая, жгучая злость поддерживала его, помогала терпеть боль.

Фордсбург – убогий и грязный пригород Йоханнесбурга, лежащего в трехстах милях от покрытых золотистой травой холмов Зулуленда и прекрасной лесистой долины Ледибурга. Он застроен жалкими хижинами, крохотными домишками рабочих, сляпанными из листов оцинкованного железа, которое прибито к деревянным каркасам; возле каждого такого домика непременно разбит чахлый садик. В некоторых садиках можно даже увидеть великолепные, яркие цветы: здесь вызывающе цветут трансваальские ромашки, канны, огненно-красные пуансеттии, но в большинстве на голой, углистой, глинистой почве кое-где растут лишь худосочные кустики, что говорит о полном равнодушии к ним хозяев.

Над узенькими улочками с теснящимися хижинами величественно возвышаются шахтные отвалы, горы ядовитой желтой земли с плоскими вершинами, из которой добывают золото. Добыча золота выщелачиванием цианидами гарантирует, что земля в отвалах стерильна и безнадежно бесплодна. На такой земле не растет ничего, и в ветреные дни желтая пыль и мелкий песок немилосердно хлещут раболепно жмущиеся к земле домишки.

Отвалы гордо возвышаются над всей окружающей местностью, как памятники муравьиной суете человека, символ его вечной жадности к золоту. Надшахтные копры с их паутинообразными стальными конструкциями вонзаются в бледно-синее безоблачное зимнее небо вельда – высокогорной африканской степи. Огромные стальные колеса на их вершинах непрерывно вращаются то в одну, то в другую сторону, опуская глубоко в недра земли клети, наполненные людьми, и поднимая на поверхность бункеры, нагруженные богатой золотом породой.

Марк медленно брел вдоль одной из таких узеньких, пыльных улочек. Он все еще немного прихрамывал. В руке он нес дешевый картонный чемоданчик, куда сложил немногие пожитки, купленные им взамен утерянных на далеком нагорье.

Оделся он теперь гораздо приличнее, чем прежде: выданный при демобилизации мешковатый костюм сменили тщательно отутюженные фланелевые брюки и прекрасный синий пиджак, подчеркивающий широкие плечи и тонкую талию; под пиджаком виднелась белая рубашка с открытым воротом, оттеняющим гладкую смуглую кожу шеи и лица.

Марк подошел к дому с цифрой «55» на калитке – лишь номер отличал его от остальных домов на улице. Открыв калитку, юноша прошел по коротенькой, выложенной плитами дорожке, кожей ощущая, что из-за тюлевой занавески передней комнаты за ним наблюдают любопытные глаза.

Марк постучал в дверь, но открыли ему не сразу, а лишь через несколько минут. Он удивленно заморгал, увидев перед собой женщину.

Она, судя по всему, только что причесала коротенькие черные волосы, а вместо неказистого повседневного платья явно второпях надела другое, получше. Не успев закрепить пояс на тоненькой талии, она застегивала его сейчас. Голубенькое платьице в крупный желтый цветочек очень молодило ее, хотя Марк сразу заметил, что она старше его лет на десять, если не больше.

– Да? – спросила она, смягчая отрывистый вопрос улыбкой.

– Здесь проживает Фергюс Макдональд? – спросил Марк.

Теперь он увидел, что она довольно миловидная – не сказать чтобы хорошенькая, но вполне привлекательная, с выразительными чертами лица и темными, умными глазами.

– Да, это дом мистера Макдональда, – ответила она; в голосе ее звучала иностранная интонация, что вызывало любопытство. – Я его жена, миссис Макдональд.

– Правда? – удивленно произнес он, застигнутый несколько врасплох. Он знал, что Фергюс женат, тот часто говорил с ним об этом, но Марк никогда особенно не задумывался о его жене, не представлял ее живой женщиной во плоти и крови, а тем более такой. – Я старый друг Фергюса, мы вместе служили в армии.

– Ах вот оно что… – неуверенно проговорила она.

– Меня зовут Марк, Марк Андерс.

Лицо ее сразу изменилось, на губах расцвела широкая улыбка, осветив ее миленькое личико. Она даже ахнула от удовольствия.

– Ах, Марк! Ну да, конечно, Марк, – защебетала она и, стремительно схватив его за руку, потащила через порог. – Он так часто рассказывал о вас… мне кажется, я знаю вас всю жизнь. Словно вы член нашей семьи – как брат, например. – Стоя совсем близко, она продолжала держать его за руку и смеялась. – Входите, входите же, Марк. А меня зовут Хелена.

На довольно запущенной кухне во главе стола из сосновых досок сидел Фергюс Макдональд. Вместо скатерти стол был накрыт газетной бумагой; Фергюс сгорбился над тарелкой и мрачно слушал рассказ Марка о его побеге из Ледибурга.

– Вот сволочи, Марк, это же настоящие бандиты. Они и есть враги. Новые враги…

Говорил он с набитым ртом, пережевывая картошку с изрядно сдобренной пряностями толстой сосиской.

– Мы снова на войне, парень, только на этот раз наш противник будет похлеще чертовых фрицев.

– Еще пивка, Марк? – Хелена наклонилась и подлила ему в стакан из большой темной бутылки.

– Спасибо, – поблагодарил Марк.

Наблюдая, как поднимается пена в стакане, он размышлял над словами Фергюса.

– Я ничего не понимаю, Фергюс, – признался он. – Я не знаю, кто эти люди, не знаю, зачем они пытались меня убить.

– Хозяева жизни, парень. Вот с кем мы сейчас воюем. Богачи, владельцы приисков и шахт, банкиры – все, кто угнетает рабочего человека.

Марк сделал большой глоток, и Хелена улыбнулась ему через стол:

– Фергюс прав, Марк. Их надо уничтожать.

И она стала говорить.

Странные вещи говорила эта женщина с фанатическим блеском в темных глазах; услышанное сбивало Марка с толку. Слова ее, которые она произносила чистым, отчетливым голосом с мелодичным акцентом, обладали неотразимой, убедительной силой. Марк с интересом наблюдал за ее руками: жесты усиливали каждую мысль. Руки у нее были опрятные, сильные, с изящными, тонкими пальцами и коротко подстриженными, чистыми ногтями. Правда, на большом и указательном пальцах ногти почему-то имели желтоватый цвет. Странно, подумал Марк… как вдруг Хелена протянула руку и взяла сигарету из пачки, лежащей у локтя Фергюса.

Продолжая говорить, она прикурила от спички, зажатой в сложенных ладонях, и глубоко затянулась, прежде чем шумно выпустить дым сквозь сжатые губы. Марк в первый раз в жизни видел курящую женщину и с удивлением уставился на нее. Она яростно покачала головой:

– Вся история народных восстаний писана кровью. Вспомните Францию, посмотрите, как полыхает революция в России.

Короткие пряди темных волос заплясали на фоне гладких бледных щек, она поджала губы и сделала еще одну затяжку, и, странное дело, это столь неженственное движение взбудоражило Марка.

В паху у него что-то сжалось, плоть ни с того ни с сего вздулась и отвердела, словно жила сама по себе, не подчиняясь его воле. Это его потрясло, от смущения перехватило дыхание, он откинулся на спинку стула и сунул руку в брючный карман, уверенный, что они заметили его постыдную реакцию. Но Хелена протянула через стол руку и на удивление крепкими пальцами схватила его за другое запястье.

– Мы знаем своего врага, Марк; мы знаем, что и как надо делать, – сказала она.

Пальцы ее жгли ему руку, как раскаленное железо, у него даже голова закружилась. Он взял себя в руки и усилием воли заставил себя ответить.

– Но у них сила, Хелена, за ними власть… – хрипло проговорил он.

– Нет-нет, это у рабочих сила, а наши враги слабы и слишком самоуверенны. Они ничего не подозревают, эти свиньи барахтаются в грязной луже уверенности в собственной безнаказанности под защитой своих золотых соверенов, но на самом деле их мало и к драке они не готовы. Они не знают о том, что слабы, как и рабочие, которые еще не понимают собственной силы. А мы преподадим им урок.