Нити

– А если я скажу, что знаю тебя? – с улыбкой произнесла она.

Я опешил, а она тут же продолжила:

– Шучу. Но я умею чувствовать других людей. И ты не исключение. Расскажи мне, что с тобой произошло. Может я смогу объяснить происходящее?

Я внимательно посмотрел на нее и почувствовал опасность. Затем покосился на жидкость в стакане, пытаясь увидеть в нем инородные элементы. Сквозь стекло стакана я заметил, как ее губы растягиваются в ухмылке.

– Это просто виски, – сказала она, – Зачем мне тебя травить? Ты с этим справляешься самостоятельно и успешно. Не доверяешь мне? Придется. Я тебя вижу насквозь, Эд. Как и всех присутствующих.

– Пытаешься напугать? – усмехнулся я.

– Нет, – она перестала улыбаться и сделалась очень серьезной, – Подготавливаю тебя.

Георг и Лиз внезапно оказались рядом. Я и не заметил, как они подошли к нам, прислушиваясь к нашему диалогу. Я украдкой взглянул на Лиз: ее глаза сканировали то меня, то Аду.

– Знаешь, у меня есть идея, в которую я железобетонно верю. Это наше общество, и оно стремительно развивается. У нас имеются все ресурсы и шансы для того, чтобы сделать из этого места центр жизни. Никому не нужно рваться в город. Всё можно получить здесь. И ты тоже. Ты не просто так появился здесь. Ты необходимый элемент этой мозаики.

– Брось, Ада, он обычный наркоман, как и все здесь присутствующие, – рассмеялся Георг, – Причем с галлюцинациями. Это и есть твое общество, которое ты так трепетно пытаешься сохранить? Алкоголики и наркоманы?

– Ты тоже, – улыбнулась она.

– Я врач, – небрежно бросил он, – Польза остальных остается под большим вопросом. Я никого не унижаю, но твоя напыщенная речь вызывает смех. Они здесь потому, что в другом месте будут лишними.

– А ты, Георг? – спросила Ада.

– А я могу быть и там.

– Но ты здесь, – улыбка Ады незаметно превратилась в ехидную усмешку, – И ты всегда будешь здесь, несмотря на то, что отказываешься в этом признаваться. Но мне признания не нужны. Твое присутствие говорит за себя, унижает тебя и делает таким же, как все.

Вокруг стало тихо. Внимание окружающих было приковано к нам. Мне стало некомфортно от этих взглядов. От неудобной и провокационной ситуации, которую так легко создала Ада.

– Пожалуй, я все-таки поеду домой, – ляпнул я первое попавшееся в голову, лишь бы отвести внимание от Георга на себя, который стоял мрачнее смерти.

– Твоя машина разбита, Георг отвез ее на ремонт, – без эмоций сказала Ада.

Я посмотрел на Георга: он отошел, сел на диван и закурил. Затем демонстративно включил ноутбук и якобы принялся за работу. Я обреченно вздохнул.

– Уеду на автобусе… – пробормотал я неуверенно.

– Здесь не ходит общественный транспорт. Отсюда возможно выбраться только на попутках, но это опасно. Тебе, действительно, лучше немного подождать, – сообщила Лиз.

– Ладно. Я просто подышу воздухом на улице, – сказал я, – Пройдусь.

И я вышел. Во мне бурлило неутомимое желание занюхаться мефом и успокоиться. Но у меня ничего с собой не было. Я с тоской подумал о своей серой квартире, и мне безумно захотелось туда. Я начал представлять, как буду лежать размазанный и довольный, и мне ничего не будет нужно. Но сейчас туда не попасть. Я облокотился головой о стену и вздохнул.

В дверях показалась Лиз. Она подошла ко мне. Ее неторопливое дыхание слегка смягчило душевную смуту.

– Хочу домой, – сказал я.

– Сейчас нет возможности тебя отвезти, – ответила она, – Давай пройдемся?

– А Георг на машине, верно? Но он не отвезет меня домой, да?

– Да, – ответила она, – Он не любит ездить в город, хоть и ездит туда в редких случаях. И тем более он не будет делать это сейчас.

– Что за редкие случаи? – поинтересовался я.

– Он работает в больнице. Некоторые считают, что он бросил университет и продает синтетику. Но вряд ли. Слышала, что он окончил учебу с медалью. Сейчас ему выгодней с нами. Он единственный хороший врач за городом, и это приносит ему неплохие деньги. К тому же зависимость от кокаина. А если он вернется в город, то сможет с трудом доставать лишь намешанный фен. Это в лучшем случае. Впрочем, ты сам знаешь, как с этим сложно в городе.

– Еще как знаю, – усмехнулся я, – Отдавать пятнадцать грамм золота за грамм фена или мефа – такое себе удовольствие. Лучше перебраться сюда и купаться в коксе. Почти все мои знакомые так и сделали. Только я их больше не видел.

– Это неудивительно, – сказала Лиз, – Но насколько должно осточертеть в городе, что люди бросают жилье и переезжают сюда?

– Просто ты не понимаешь, что это такое, – улыбнулся я, – И не знаешь, какая жизнь там. Она серая и пресная среди ярких огней и необычайной красоты. Она там никакая. Секс и наркотики. Это все, что вызывает эмоции. Знаешь… – задумался я, – У меня всегда был соблазн пуститься во все тяжкие. Иногда я думал: «Почему я еще не перебрался туда? Что мне терять?». И вот я здесь. И я хочу вернуться домой.

Лиз ничего на это не ответила.

– А Георг…. Он из города? – внезапно дошло до меня.

Надо же! Я только сейчас это понял. Выходит, он такой же, как я.

– Ты только сейчас понял? – рассмеялась она, – Георг – элита. Его семья – это сливки общества. Родители занимают престижные посты, я не знаю, чем именно они занимаются. А он врач и наркоман, сидящий на двух стульях. Неизвестно, как ему удается находиться здесь и жить там. Возможно все дело в авторитетном отце. Поэтому многие его здесь не любят. Завидуют.

– Он неплохо устроился, – сказал я, – Элитное общество, элитные наркотики. Не разменивается на дерьмо, как я.

– Он сделал все, чтобы ему было комфортно. И не считает себя наркоманом. Идем в лес?

– Я тоже себя не считаю, – рассмеялся я, и Лиз рассмеялась тоже, – Да. Идем.

Ее предложение погулять в лесу было лучшим событием за сегодняшний день. Я последовал за своей спутницей, надеясь на более спокойное и не травмирующее мою и так подавленную психику времяпровождение.

Наши шаги были неторопливыми и тихими. Чем дальше мы продвигались, тем сильнее слышался хруст веток и скрип сухой травы под ногами. Я слушал приятное пение птиц, легкий свист ветра. И ее приглушенный голос.

– Если ты думаешь, что сможешь тут обрести себя, то ошибаешься. Скорее потеряешься окончательно. А учитывая, что ты употребляешь, то… Маловероятен благополучный исход. Я, наверное, должна была тебя обнадежить, а вместо этого делаю только хуже. Но я привыкла говорить то, что я вижу или предвижу. Или то, что чувствую. Ты, правда, видел самого себя?

Мое видение и сон предстали перед глазами и сложились в единую картину.

– Да, – ответил я, – Теперь я в этом уверен точно. Это был я, но другой я. Но вместе с этим я чувствовал в нем свое нутро. Как бы тебе объяснить… – замешкался я.

– Попробуй как-нибудь, – сказала она, – Я пойму тебя.

Ее слова меня ободрили.

– Хорошо. Ты помнишь себя в детстве? – спросил я.

– Да, – ответила она.

– Ты можешь с уверенностью сказать, что сейчас ты говоришь и делаешь то же самое, что и тогда? Мысли? Желания? Они те же, что и раньше?

– Нет, – Лиз помотала головой, – В детстве мысли, поступки, слова были другими. Все меняются, и это нормально.

– Но, тем не менее, это была ты, так?

Лиз на секундочку остановилась и вдумчиво посмотрела на меня.

– Это была ты, – тихо сказал я, – И это «ты», словно стержень внутри тебя, внутри твоих мыслей и поступков. Стержень, который никогда не меняется и останется таким же навсегда. Словно игла, вокруг которой без остановки вращаются нити. Красные, черные, белые. Разноцветные. Цвета и толщина нитей зависят от того, что ты делаешь. И они меняются постоянно. Некоторые исчезают навсегда, некоторые остаются и будут оставаться еще долгое время. Но убери их все, и останешься ты. Твой стержень. Твоя суть.

Я остановился и взял ее за руку.

– К чему я веду? – продолжил я после небольшой паузы, – Он был другим. Но это был я. И я понял, что это «я», убрав все нити, которые вращались вокруг этого стержня. И он тоже это понял.