Страница 16 из 20
– Этого я как-то не учёл…
Голос идарианца, последовавшего за мной через несколько минут, звучит более чем потрясённо. Настолько потрясённо, что я даже оглядываюсь, на миг прекращая питаться. Реакция, в общем-то, понятная – за эти минуты я умудрилась проесть пространство, вместившее и меня, и этого крупного мужчину. И теперь охотник изнутри тщательно затыкает незаменимыми шкурами место разрыва в прочнейшей окаменевшей броне. Чем уже становится отверстие, тем меньше света проникает к нам. Но мне хватает последних бликов, чтобы заметить на усталом лице идарианца вновь округлившиеся от изумления глаза и озадаченность моей непомерной прожорливостью.
– Пожалуй, если я ещё повременю, то снова останусь голодным, – бурчит он в темноте, отгородив нас от убийственного света и жары.
Дальнейшие наши устремления оказываются схожи – мы принимаемся есть!
Первым насыщается мужчина. Я же лишь немного сбавляю темп и начинаю прислушиваться к эмоциям своего спутника, с которым мы соприкасаемся телами. В них ощущается довольство, облегчение, гордость собой и, что меня больше всего удивляет, затаённая благодарность. Кому?..
С сытым вздохом оторвавшись от еды, я расслабленно обмякаю, и охотник тут же понимает, что я угомонилась.
– Наелся, заморыш? Не представлю, сколько корма нужно, чтобы тебя вырастить.
Намёк на то, что меня не прокормить, – очевиден. Только вот мужчина не знает: прожорливость – временное явление. Когда трансформация подойдёт к завершению, мои аппетиты станут весьма скромными.
В качестве безмолвного ответа, прижавшись щекой к его плечу, я посылаю мужчине волну тепла и покоя. А затем и вовсе, нашарив в темноте его руку, осторожно глажу тыльную сторону ладони.
– Радуешься? – Охотник понимает мой жест по-своему. – Верное дело! Повезло нам немерено. Трижды я бывал в этих местах, но не замечал разросшегося толба.
Явно он говорит о растении, что обеспечило нам убежище. Да ещё какое! Тут и еда, и питьё, да ещё и приятная освежающая атмосфера.
Давая понять, что солидарна с ним, я вновь глажу мужскую ладонь. И тут же распознаю в душе идарианца отклик – искорки тепла, даже радости. Вероятно, он доволен, что не одинок сейчас? Наверное, общество бессловесной твари предпочтительнее одиночества.
– Ты мой счастливый талисман! Зря я всю дорогу ругал себя, что не оставил тебя ещё там, у норы боргха. Голод и жажда едва не доконали меня на этот раз. Как же тяжко давался каждый шаг! Но за мысли о тебе я цеплялся всякий раз, когда готов был рухнуть на песок и смириться со смертью… И даже сейчас, когда ноги и руки гудят от напряжения, я рад, что не поддался слабости.
Снова погладив его ладонь, я сворачиваюсь клубочком возле тела охотника.
– Но это ничего. Отдохну и снова буду в порядке. А вот если бы не ты, я бы пошёл напрямую к последнему приюту. И наверняка не дошёл, не осилил путь, который почти вдвое длиннее! А так… направился сюда, надеясь укрыться в тени камней. И что же нашёл вместо этого? Толб! Растущий у смертоносного озера, заполненного соляным раствором. Попробуй ты эту «воду», и тебя ждала бы верная гибель.
Находке я радуюсь ничуть не меньше, блаженствуя в сытости и кажущейся безопасности.
– Теперь уже точно дойдём, – продолжает размышлять вслух идарианец. – Отоспимся и двинемся в путь, запаса сил хватит до границы опасных земель.
Ах, вот как?! Есть ещё и не опасные? В моей душе рождается ликование. Вдруг окажется, что с планеты можно связаться с ледвару? Это стало бы вершиной удачи. Тут же послав сознанию мужчины поток уверенности и облегчения, я стараюсь укрепить его веру и поддержать возникшее желание говорить.
– Это хорошо, что мы встретились. Не тревожься о будущем. Выберемся отсюда, я тебя не брошу, буду заботиться.
Заявление звучит впечатляюще, учитывая, что он считает мою прожорливость нормой. Невероятный мужчина! Он не из тех, кто бежит от трудностей.
– Приятно чувствовать рядом живое существо. Я в своей одинокой жизни уже и забыл, как это бывает. Но стоит прислушиваться к знакам судьбы. Явно мне не суждено познать радость выбора и тем более отцовства. Но у меня появился питомец. Буду заботиться о тебе. Слышишь, заморыш?
Он треплет меня по волосам, не сразу нащупав в темноте голову. А я невольно подаюсь навстречу мужской ладони – такой приятной оказывается ласка.
– Всё ты понимаешь.
В голосе охотника слышится удовлетворение. И он действительно в этот момент его ощущает – уж я об этом позаботилась. Сейчас, когда мы с ним совсем рядом, так просто пропускать через себя все его эмоции. Больше того – корректировать их!
За прошедшее с момента встречи время связь между нами усилилась. Кем бы ни был этот идарианец, скитающийся в смертоносной пустыне, но он – моё спасение. Уберёг от неминуемой гибели, запустил процесс трансформации, стал тем объектом, на котором сконцентрировались мои способности ледвару.
– Рядом с тобой даже как-то спокойнее, – неосознанно он так и продолжает ворошить мои спутанные волосы, рассуждая вслух. – А я прежде не понимал тех, кто заводит себе кролгов и привязывается к ним.
Кролги? Подозреваю, что это местная разновидность домашних питомцев. Что ж… раз ему спокойнее видеть во мне кого-то подобного, так тому и быть. А уж я позабочусь, чтобы у него и мысли не возникло, что я могу нести угрозу. Поэтому старательно отслеживаю все изменения эмоционального фона мужчины, не допуская тревоги. Малейшую вспышку нежелательных для себя ощущений тут же стараюсь осторожно смягчить и заменить другими, более безопасными эмоциями – верой в свои силы, надеждой, самоотдачей.
– Вот интересно, – оживляется идарианец, поёрзав в окружающей нас освежающей массе, – а можно обучить тебя языку жестов? Или письменности? Ты же точно всё понимаешь, я чувствую.
Заявление меня радует. Если трансформация будет долгой, мне всё равно придётся искать способ общения. Стараясь не слишком усердствовать, я скольжу ладошкой по руке отдыхающего рядом мужчины и сосредотачиваюсь на восприятии его ощущений. Благодарность, спокойствие, убеждённость и даже намёк на любопытство. Последнее меня настораживает: о чём он размышляет сейчас, какие догадки строит?
По воле непредсказуемой судьбы, оказавшись в этом совершенно чуждом мире, мой организм вынужденно выбрал этого мужчину и начал меняться. Наша встреча, возникшая связь, необходимость сдерживать голод, терпеть жажду и последующее обильное пиршество… Всё это подстёгивает организм и ускоряет процесс трансформации. Моё личиночное существование скоро останется в прошлом. Теперь процесс необратим и зависит только от этого незнакомца.
– Вот странно… – Охотник ловко перехватывает мою ладошку. Накрывает её другой рукой, успокаивающе погладив, когда я напряжённо вздрагиваю. – Мне казалось, что она у тебя меньше…
Какой наблюдательный… Сейчас окружающая тьма – благо. Она спасает от изнуряющих лучей красного светила и скрывает от мужчины выражение моих наверняка испуганных глаз.
– Хотя чему тут удивляться, – негромко хмыкает он, – если столько есть, то неизбежно вырастешь. Знать бы, до каких размеров? Что, если ты и в жилище не влезешь, а я уж решил оставить тебя? А то сгинешь ведь, заморыш, если объедать будет некого.
Обрадовавшись, что идарианец остановился на самом простом объяснении, я спешу умерить его любопытство. Нужно настроить охотника на расслабляющий лад. Погрузить в дрёму. Ему требуется восстановить силы, да и мой поглотивший немереное количество пищи организм тоже готов отключиться. Личиночный метаболизм во всей красе – когда питательные вещества идут на перестройку тела, нужен период покоя.
Напоследок изучающе скользнув по эмоциям охотника, я убираю отголоски насторожённости в уплывающем в сон сознании мужчины. Это та малость, которой я могу его отблагодарить. Воспитатель учил нас делать всё для объектов сближения, чтобы для них наше присутствие рядом было приятным.
Свернувшись в комочек, расслабляюсь. Последнее, что чувствую, – вполне себе братские, дарующие безопасность объятия соседа по ночёвке. И не удерживаюсь, последним усилием засыпающего сознания наполняю его эмоции ощущением ласковой неги. Мне хорошо и спокойно рядом с ним, так пусть идарианец тоже уснёт счастливым.