Страница 111 из 125
Она в подсвечник превратилась
(1,37) и т.д.
Этот странный подсвечник, в который женщина превращается в падении, возникнет в ином варианте у Введенского51, у которого выпадающая из окна "Маргарита или Лиза" заявляет: "На подоконник свечкой становлюсь" (Введенский, 1, 178). В "Оссе", где предстает целый набор превращений и переворачиваний, "висит подсвечник на потолке" (1, 64). Хармс, по-видимому, обыгрывает внутреннюю форму слова "под-с-вечник", в котором приставка "под" (внизу) соединена с корнями "свет-" и "вечн-ость". Смерть в переворачивании может поэтому выступать как под-(с)вечность. В "Оссе" (1928) все тело претерпевает метаморфозы переворачивания:
На голове взовьются волосы
когда в ногах почуешь полосы.
Стоп. Разошлось по конусу
летало ветром на носу,
весь человеческий остов
одно смыкание пластов...
(1, 64)
В "Падении с моста" возникает висящий вниз головой нетопырь. В "Хню" "летали голые летяги, / подвешиваясь иными моментами на сучках вниз головой" (3, 33) и т. д. Переворачивание здесь вписано в саму структуру полета, который для Хармса -- движение-перевертыш.
Особая тема Хармса -- это переворачивание осей и иерархий в мире растений. Растение, как я уже говорил, -- важная ось в системе мироздания и темпоральном порядке мира. Поэтому взлетающее и опускающееся растение -один из знаков трансформации мира. Если дерево укоренено в земле, то иное растение -- цветок, фигурирующий в "мистической криптограмме", -- может у Хармса летать и оказывается эквивалентным, например, звезде. В "Лапе" Земляк заявляет: "Я вижу цветок над своей головой. Можно его сорвать?" (2,90). Из объяснений беседующей с Земляком Власти становится понятным, что цветок эквивалентен звезде "агам"52:
Кто сорвет эту звезду, тот может не видеть снов.
Земляк -- Мне рукой не достать до неба.
Власть -- Ты встань на крышу.
(2, 91)
____________
51 О "перевернутости", "обратности", "зеркальности" у Введенского см.: Мейлах М. Б. Шкап и колпак: фрагмент обэриутской поэтики // Тыняновский сборник. Четвертые Тыняновские чтения. Рига: Зинатне, 1990. С. 188--190.
52 Цветок-звезда -- это так называемый "золотой цветок", цветок огня и света, знакомый мистической традиции и связанный с вознесением вверх. См.: Eliade Mircea. Mephisophe1es et 1'androgyne. Paris: Gallimard. P. 64-68.
Переворачивание 341
Далее статуя на крыше делает Земляка легким, и он взлетает. Земляк крадет звезду -- птицу -- кусок неба -- цветок (все эти понятия в поэме эквивалентны), и эта кража запускает механизм общего переворачивания полюсов. На небе глотает воздух созвездие рыбы, по нему кто-то ходит, с него рушится вниз вода. И среди этой картины конца времен вдруг возникает образ растений:
Цветы гремучие всходили
деревья темные качались.
(2, 103)
Небо в конце концов начинает двигаться вспять:
...и небо, пятясь по эфиру
тотчас же в стойло возвратилось.
(2, 104)
Этот хаос и движение вспять связаны с тем, что растения -- это оси, соединяющие землю с небом и потому создающие иерархию мироздания. Цветы -это земные отражения звезд. Нельзя потревожить одни, чтобы в зеркале не сместились другие. Как это свойственно эзотерическим текстам, речь идет о инверсии иерархии, когда высшее оказывается низшим и наоборот. Оси в эзотеризме обыкновенно -- оси инверсии53 и оси размыкания, растяжения, границы, в которых происходят "замораживание" и отслоение.
В стихотворении 1929 года "Столкновение дуба с мудрецом" рассказывается о том, как
один человек хотел стать дубом,
ногами в землю погрузиться,
руками по воздуху размахивать.
(ПВН, 68)
Любопытно, что трансформация человека в дерево прямо описывается Хармсом как разнонаправленное движение -- взмывание вверх и одновременно падение вниз. Вся метаморфоза как будто происходит в зеркале, "переворачивающем" направление движения:
Окончив речь
и взяв пожитки,
он метнулся в потолок,
перетерпев тяготения пытки,
он реял под крышей, как молоток.
"Только б корни к низу бросить,
да с камнями перевить,
вот и стал бы я, как дуб".
(ПВН, 69)
Аристотель в свое время предложил теорию крайних (земля, огонь) и серединных (вода, воздух) стихий. Он считал, что серединные стихии как бы создают относительность направления падения. Воздух
______________________
53 См. об инверсии как классической процедуре эзотеризма: Riffard Pierre. L'esoterisme. Paris: Robert Laffont, 1990. P. 380-387.
342 Глава 11
взлетает по отношению к земле, но падает по отношению к огню. Серединные стихии поэтому находятся как бы в ситуации одновременного падения и вознесения. Хармс иллюстрирует эту знакомую еще по школьным учебникам систему круговорота в ряде своих стихов, например, в стихотворении "Небо" (1935):
Уже поток небесный хлещет,
уже вода везде шумит.
Но вот из туч все реже блещет,
все дальше, дальше гром гремит.
Уже сверкает солнце шаром
и с неба в землю мечет жар,
и поднимает воду паром, и в облака сгущает пар
И снова страшный ливень льется,
и снова солнца шар блестит...
(4,111)
Воздух и вода -- любимые стихии Хармса, конечно, не от приверженности к аристотелевской физике. Они создают среду для "переворачивания" и в качестве таковых присутствуют в схеме квадрата стихий Таро.
Падение и взлет, хотя и подчиняются законам физики, нарушают стабильность мира. Падение и взлет -- у Хармса это прежде всего выпадение из причинно-следственных цепочек, это их трансформация. Предмет, падающий или летящий вверх, находится в кратковременном состоянии автономии. Автономизируясь, он претерпевает метаморфозу, на какое-то время оказываясь на грани трансцендентального "мыра". Хармс в стихотворении "Звонить-лететь" (1930) весьма незамысловато отразил то, что он назвал "логикой бесконечного небытия":
Вот и дом полетел.
Вот и собака полетела.
Вот и сон полетел.
Вот и мать полетела.
Вот и сад полетел.
Конь полетел.
Баня полетела.
Шар полетел.
Вот и камень полететь.
Вот и пень полететь.
Вот и миг полететь.
Вот и круг полететь.
(ПВН, 86)
Полет создает "бесконечное небытие", постепенно раскачивая логику языка, логику дискурсивности, спряжений и, конечно, глагольных времен. Полет освобождает предметы от давления темпоральности и линеарности. Он вводит знаки в ту область "внутри границы", в которой они могут быть подвергнуты переворачиванию, где они могут быть повернуты в сторону начала текста от его конца. Текст начинает "смотреть" в прошлое, а не в будущее своего развития. "Новый свет" открывается через переворачивание, а не линейное движение вперед.
Глава 12. СЕРИИ
1
Система "переворачивания", обращения, превращения верха в низ, а низа в верх, вся система нарушения ассоциативных цепочек, столь важная для хармсовской поэтики, исходит из фундаментальной упорядоченности мира. Если бы мир не был упорядочен, то было бы невозможным менять местами верх и низ. Все хармсовские трансформации и деформации имеют смысл только на фоне предопределенности мировых иерархий. Такая предопределенность прочитывается за каждым хармсовским падением и полетом.
Вместе с тем, как я уже неоднократно отмечал, упорядоченность, исчислимость, погруженность во временную прогрессию, линеарность -- для Хармса знаки некой враждебной, отчужденной от человека реальности.
Мир Хармса подчинен всепронизывающему серийному принципу, выражающемуся, например, в изобилии перечислений, повторов, разного ряда рядов. Но мир таких серий -- это "дурной" мир. Важная функция литературы -нарушение этой внешней для подлинной жизни серийности. Хармсовский "абсурд" может быть понят именно в этом контексте.
Введенскому принадлежат два взаимосвязанных текста, в которых обсуждается проблема серийности. Один назывался "Заболевание сифилисом, отрезанная нога, выдернутый зуб", второй -- "Бурчание в желудке во время объяснения в любви" (1932--1933). Первый текст начинается с обсуждения регулярности, вносимой в жизнь неким событием: