Страница 2 из 4
Обдолбавшись в такой салат, что язык к нёбу и память к черту.
Обрыдло.
Телефонный звонок вытащил меня из желеобразной ваты мыслей. Удивился тому, что провалялся в ванной весь день и сейчас вечер, я на автомате поговорил, толком не понимая о чем и с кем.
Только сбросив звонок, в голове разархивировался контент диалога. Заедут за мной, ехать к адвокату.
Решение было простым. Либо я остаюсь дома и пытаюсь оскотиниться вискарем, либо я принимаю предложение друзей и еду с ними к больному на всю голову адвокату.
Тёма – конченый отморозок. Его стайл мальчика из Goldman Sachs, который случайно попал в колесницу юриспруденции, мне зачастую казался комичным.
Обшарабашенный взгляд, безумные серо-стальные брючные костюмы с голубыми рубашками и белыми воротничками. В отражении носков туфель наверняка залипает в свой самовлюбленный бородатый фэйс альфача. Хотя я видел его начисто выбритым и подкалывал его недели две (оказывается, у альфача милые щечки и губки бантиком). Бородатая секс-бюрокат-машина носится в стиле «боинг», а тёлки считают его крайне сексуальным в гневе. Хотя, я уверен, что текут они не на его 80 кг мяса, а на его BMW.
Сажусь в тачку, за рулем мой друг Хач, спрашивает, буду ли я курить.
– Сигареты?
– Не тупи, – улыбаясь в стиле Снуп Дога, протягивает мне забитую стеклянную трубку.
– Да, мы совсем конченые.
Музыка уже недостаточно громкая, басы настойчиво пробираются вибрирующими лапками под кожу, перебирая каждую клеточку костной ткани.
Стоим на светофоре, я выдыхаю дым прямо в открытое окно, смеюсь в голос над тем, с каким полностью туповатым лицом на меня смотрит водила белого «Рено» на соседней полосе.
Раз, два, три, педаль в пол, мы резко рванули. На асфальте остались следы от покрышек. Вечер становится менее отвратительным.
Едем по набережной. Клянусь ста франклинами! Это самое красивое, что я видел в своей жизни! Вода, отражения огней, объекты капитального строительства, на которых смонтированы объемные буквы, казались мне такими гармоничными, цветовая палитра и светодиоды просто поцеловали меня в душу. Это максимально эстетически прекрасное. А говорят, рекламщики – мудаки косорукие. Ну, здесь-то справились.
Молю, замри мгновенье, ты прекрасно.
Паркуемся у бизнес-центра, нас встречает адвокач Тёма, внезапно явивший миру свое туловище в шортах и спортивной кофте.
– Милые коленки.
– Спасибо, только побрить забыл.
Я ржу, мне чертовски смешно то ли от вида его дымно-зеленого цвета кроссовок с дешевыми шортами, то ли от его визуальной составляющей брутального мачо в Diadora, то ли от вида пухлого охранника, маячившего за стеклянными дверями входа. Охранника однозначно можно проткнуть иголкой, и из него польется розовый жир. Розовый, наверняка. С такого свиного и румяного лица ничего иного не может просочиться.
– Николаич, сердечно прости, что нарушили твой покой. Эти сволочи со мной.
Мы посмели нарушить его сладкий дрём, заехав с боевого разворота на парковку, да еще и ночью на его подведомственную территорию. Терпи, секьюрити.
– Не плохой вид, Тёма. Хорошая панорама. Вид в целом не самый отстойный.
– Семьдесят четыре квадрата манагерского рабовладельческого.
– Ты ж адвокат. На кой тебе манагеры? Я уверен был, что ты сидишь в конуре два на два, где в армяно-цыганском шике пускаешь слюни на свою секретутку с силиконовым ртом.
– Я почти большой брат. У нас еще и юридическое обслуживание. Аутсорсинг, слышал такие слова, башковитый?
– Сволочь, – бросаю в него какой-то розовый степлер, – явно владелица – жирная мышь с мечтами о пьяных пятничных принцах в весьма недорогих, но темных барах.
– Стас, ну ты и урод. Есть кокс? Давай вырубим? Сейчас моя банда подтянется.
– Кто подтянется, тот пусть и вырубает. А я подзавязал, в полузоже валю. Представь? Здоровый образ жизни жить мне помогает (продолжаю смеяться, понимая, сколько веществ во мне было еще с ночи, плюс сейчас я накуренный в слюни, боюсь мимо пола наступить).
– Ты видел, в каком ты состоянии? ЗОЖ, ага, не кашляй! Реально урод. Располагайся, – кивает на свое кресло большого босса.
– С – совещание. Что обсуждаем? Кстати, это мой друг Хач. Знакомьтесь. Тёма, Хач.
Хач робко присел на кожаный диван для посетителей. На самом деле тут не робость, а просто его валит уже в тряпки. И мне это кажется тоже очень смешным.
– Водки?
Я выпиваю залпом пятьдесят грамм из рокса с надписью The Macallan.
– Фу. Никакой эстетики. Офис на раздутый штат, а рюмками не обзавелся? Что морда кислая? Рассказывай! – кладу ноги на стол, роняя кипу каких-то договоров на пол. Тёма поморщился. – Бабы. Сто процентов бабы, – продолжаю я, заливая в себя еще водки, и неконтролируемо начинаю улыбаться.
– Да к черту баб. Тут история другая.
– Бабки? У тебя две темы. Бабы или бабки.
Тёма меряет шагами кабинет, резко разворачивается и останавливается напротив панорамного окна, ударившись бедром об угол стола.
В голове я усмехнулся над тем, как он поморщился от боли.
Ну и сколько стоит на этот раз наша дружба?
Так грубо и сразу к делу. Когда я был нужен и важен ему просто так? А не потому, что я оплачиваю вечеринки или даю какой-то профит?
Да ему плевать, что я в марафоне и не справляюсь со своими зависимостями.
Чтобы что вся эта дружба? Чтобы выгода?
Точно. Собутыльник – это еще не друг.
Меня тянет блевать от всех этих тем, муток, движей. Сука, вы как дети улиц в нулевых, насмотревшиеся фильмов про лихие девяностые, решили проникнуться некой романтикой.
Так может, вам полежать с набитым брюхом свинцом на обоссаной бомжами Петроградке, а не фантазировать на темы от великих инфоцыганей про великие империи «здесь и сейчас».
Правило трех беспонтовых «О».
Отмывай, откатывай, отжимай.
Starter pack «темщик».
Старшие добро дали. Поговорил с куратором, там все договорились, надо включаться сейчас, успевай прыгнуть в вагон уходящей тоски и прочая блевотня.
Ну, хоть не криптой решил в этот раз загадить мне мозг.
– Нахрена тебе это? Ты адвокат. Занимайся легальным бизнесом. Плати налоги, от тебя зависит твой штат и их семьи. Откуда такая страсть к лохотрону?
– Ты пессимист. И стал слишком осторожничать. Не узнаю тебя. Годы своё берут? Старость? Паранойя? Раньше ты в любую тему заходил.
– То раньше. Раньше и здоровья было больше, и трава зеленее, и женщины моложе.
С трудом вынес еще час трепа о великом будущем и ожидаемых откатов, исчисляемых миллионными эквивалентами, попрощался с Хачем, вызвал такси и двинулся в направлении дома.
Сейчас я хочу лишь упасть в свою мягкую и теплую постель.
Один.
Проснулся от звонка в дверь. Видеофон показывает, что это Рита. Я уже начинаю злиться, что она без предупреждения приехала, попутно нахожу на полу в пороге телефон и четырнадцать пропущенных от нее.
Влетает, как обычно взволнованно хлопая своими ресницами, начинает на меня орать.
– Я переживала, как ты добрался домой, жив ли или сдох уже от передоза, или в ДТП, зная, что ты, бухой садишься за руль. Трудно ответить?
– Тише, мать, я броня. А телефон без звука. Чай, кофе, что покрепче? – провожу ее на кухню, из бара достаю коньяк.
– Стас, ты алкоголик.
– Я знаю, – улыбаясь, разливаю в последние чистые кружки алкоголь, достаю из холодильника сок.
– Прибираться не пробовал? Уборщицу вызвать?
– Давай без морали. У меня тяжелая неделя. Закажи еды. Возьми мою карту.
Рита подходит к раковине, в которую практически все тарелки свалены в кучу с остатками кокса.
– Из твоих тарелок вообще когда-нибудь едят?
– Едят. Только носом.
– Я пока приберусь на кухне в ожидании доставки, могу тебе дальше рассказать, что у меня произошло? – надевает резиновые перчатки и берет моющее средство из шкафа.
– Валяй, – я удобно разместился в кресле, затянулся бонгом и влил в себя остатки коньяка в кружке.