Страница 23 из 31
Зачем я выключала свет, уходя сегодня из дома?
Квартира встретила плотной живой темнотой — пульсирующей, ожидающей. Словно стоит мне войти в нее, и пути назад не будет.
Не переступая порога, я нашарила выключатель в коридоре, а потом стремительно, зажмурившись, пролетела по всем комнатам, включая везде свет. Все люстры, лампы и светильники, все гирлянды и свечи и даже подсветку на вытяжке.
Нашла по телевизору марафон «Голубых огоньков» аж с шестидесятых годов, сделала погромче и ушла на кухню варить кофе в промышленных количествах.
Я танцевала под хиты шестидесятых, гуглила экзотические рецепты кофе и была благодарна муаровой дымке недосыпа, блаженно прикрывающей от меня последствия моих решений. Пока можно было не осознавать до конца, что уехавший час назад от моего дома золотистый «камаро» больше никогда не вернется, при том, что за последнюю неделю я спала без кошмаров только в компании Кости, я старалась не допускать эту мысль в свою голову.
Денис меня простит. Увидит, что я его выгнала и простит. И все станет как раньше — сладкие сны под елкой, Новый Год на кладбище.
Кстати! Можно ведь уже начинать делать салаты!
Завтра уже 31-е — и рабочий день, хоть и короткий.
Надо все успеть!
Вот и появилось осмысленное дело, которым можно занять бессонную ночь.
Все будет хорошо. Пробьют куранты, спадет темное колдовство — и мой Динька вернется ко мне веселый и любящий, как раньше.
Мне очень хотелось в это верить.
Вскоре на плите булькала картошка и свинина на холодец, в духовке запекались курица целиком и завернутые в фольгу куски свеклы для «шубы», в мультиварке томилась морковка и готовились яйца, а я сидела и медитативно выбирала даже самые мелкие косточки из селедки.
Раньше, до замужества, я честно собиралась в своей семье избавиться от новогоднего пищевого безумия, покупать только икру, шампанское и фрукты. Но Динька любил холодец, я «шубу», а без «оливье» праздничный стол казался чем-то неправильным.
Потом, когда я осталась одна, эта традиция занимала руки и голову, не позволяя усомниться в реальности мира, в котором больше не было Дениса — но все-таки он был.
А теперь я заклинала своей суетой темные силы, особенно могущественные в конце декабря, ритуалами завораживала тьму, уговаривала не жрать меня, а удовольствоваться тазиком оливье.
Наверное, так и рождались в доисторические времена все эти жертвоприношения богам и духам.
Привычные действия меня успокоили, притушили даже нервный энтузиазм, зажженный кофеином. Пальцы двигались все медленнее, дышала я все тише и глубже, и где-то в глубине души даже начала надеяться, что все и вправду будет хорошо.
По телевизору запели что-то лирическое, и мои пальцы, ловко вытаскивающие мелкие косточки, споткнулись раз, и два… голова качнулась. На кухне было душновато от булькающих кастрюль, я еще подумала, что надо бы открыть окно.
Но занавески колыхнулись так, словно оно уже было открыто. Надулись ночным ветром, в лицо пахнуло зимой… И холодные пальцы обняли шею, а голос Дениса прошептал на ухо:
— Все кончится в новый год, малыш, все кончится…
Сердце пронзило радостной надеждой и облегчением.
Но он продолжил:
— Приду за тобой под елочку и заберу с собой, малышшшш…
Шшшшшш….
Шшшш…
Шипела кипящая вода, выливаясь из кастрюли с разваренной картошкой — от этого звука я и вскинула голову, резко просыпаясь.
Окно на кухне и правда было распахнуло, и рой доверчивых снежинок влетел внутрь, только чтобы мгновенно обернуться капелью.
Я вскочила с табуретки. Так. Сидеть тоже нельзя, буду готовить стоя!
Еще кофе!
Что же ты, Денис?
Еще три года назад пообещай ты мне такое — я бы бегом бежала к тебе. Выпила бы свое снотворное прямо сейчас, не пошла бы на работу, надела бы то платье, что тебе всегда нравилось — и проспала бы до самой новогодней ночи, только бы не пропустить.
Была бы рада-радешенька любому демону с твоим лицом, что забрал бы меня к себе.
Почему ты не пообещал мне это тогда? Зачем заставил жить дальше?
А теперь я гуглю, как освятить квартиру и сколько стоят сеансы экзорцизма и сама от себя нервно смеюсь.