Страница 15 из 31
Но Денис догадался сам.
Он снова пришел уже этой ночью — к Новому Году он снился все чаще, боясь оставлять меня одну в те дни, когда мы были ближе всего.
Лежал напротив меня на кровати и вел пальцами по лицу, но в глазах был лед.
— Раньше тебе нравились блондины… — спокойно, почти равнодушно сказал он. — Почему вдруг брюнет?
— Мне всегда нравились рыжие, я же тебе говорила, — я потянулась взлохматить его волосы, но он отстранился, словно наказывая за что-то.
Хотя я, конечно, знала за что.
За те полчаса или час, что я провела без единой мысли о нем. За беззаботный смех — не с ним.
— Я понимаю тебя, малыш… Тебе одиноко не только ночью, когда я тут, но и днем. Мне так жаль, что я не могу пойти со своей девочкой прогуляться по зимним улицам, полюбоваться на украшенные балконы и окна, слепить снеговика…
Он говорил вроде бы правильные нежные слова, но таким равнодушным, почти злым тоном, что вместо слез умиления и любви они вызывали ледяные мурашки.
Холодок крался по позвоночнику — жутковатый, словно колодезная стылость в жаркий августовский день.
— Я так рада, что могу быть с тобой хотя бы во сне, любовь моя, — ответила я как всегда, но впервые в моих словах не было отчаянной надежды и веры.
Безмерной благодарности судьбе за эти сны.
Сжимающей сердце боли от того, что несмотря на это, мне все равно их мало.
Я произносила правильные слова только для Дениса, чтобы убедить его, что все как всегда.
Ведь все было как всегда.
— Тогда иди ко мне, — сказал он, откидывая мое одеяло. Но в прозрачных голубых глазах не таял лед, и в голосе было что-то чужое.
Пальцы, которыми он ласкал мою шею, тоже были ледяными.
Я сжала зубы, когда он дотронулся ими до груди и вскрикнула, когда они коснулись теплого живота.
Но Денис словно не замечал, что все это были признаки не страсти, а скорее страха.
— Динь… — прошептала я в холодное гладкое плечо, когда он накрыл меня своим телом. Но ответа не получила. Он двигался механически, как заводная кукла, вперед-назад, и когда я пыталась двинуться в сторону — жесткой рукой возвращал на место и продолжал, продолжал, продолжал, глядя пустыми глазами мимо меня.
Когда он закончил, я только дрожала, уже не думая ни о каком удовольствии. Отодвинулась подальше, а потом и вовсе вскочила и, пробормотав «Водички попью». Убежала на кухню и стояла там, обхватив себя руками и смотрела на темные окна дома напротив.
Ждала.
Я не знала, как проснуться.
Мне никогда раньше не надо было, я вечно, словно Джульетта, проклинала слишком быстро явившийся рассвет.
Сегодня я хотела, чтобы все это побыстрее закончилось.
Но в глубине квартиры раздались тяжелые шаги — он шел сюда.