В785 (ЛП)

Удар! Киборг, который разговаривал с ней как со шлюхой, от силы выпада врезался в стену. С впечатляющим боевым мастерством, чем Бонни могла бы предположить, ее принц уложил Астро с помощью нескольких идеально нацеленных ударов и пинков. Но это ничуть не смягчило ярость на его лице и искру, вспыхнувшую в его глазах. Бонни сумела лишь открыть рот от изумления… и от легкого возбуждения.

— Как, — сильный удар. — Ты, — пинок. — Посмел, — удар кулаком. — Разговаривать с ней так, — крикнул Эйнштейн, четко выговаривая каждое слово. — Независимо от ее прошлого и от того, что военные заставили ее делать, Бонни гостья на нашем корабле и леди. Ты будешь относиться к ней с уважением!

— Да, сэр, — заговорил должным образом наказанный киборг, шевеля разбитыми и распухшими губами, и попытался отдать честь.

Бонни прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Хоть она и привыкла ожидать от Эйнштейна все что угодно, но это не относилось к жестокости и ревности.

Повернувшись спиной к киборгу, принц протянул ей руку.

— Пойдем, Бонни.

Прежде чем она успела уточнить куда именно, Эйнштейн схватил ее за ладонь и зашагал прочь. Агрессия, исходящая от его стройного тела, вызывала жар в нижней части ее живота. Рыцарство, ранее неведомое ей, совершенно поразило Бонни… и возбудило.

— Спасибо, — пробормотала она, когда поняла, что он, казалось, не собирался говорить.

— Не надо меня благодарить. Ты вообще не должна была подвергаться такому грубому обращению.

— Тут не только он виноват. Я не делала секрета из того, как меня использовали военные.

— Это не оправдывает его поведение. Мы не должны так вести себя. Киборги лучше, чем люди. Мы выше таких низменных побуждений.

— Ты действительно такой?

— И что это значит? — Эйнштейн резко остановился и уставился на нее немигающим взглядом.

Ох, черт! Устав от глупости, Бонни проявила агрессию. Эйнштейн не сопротивлялся, когда она толкнула его к стене коридора и вторглась в личное пространство. Однако Бонни заметила, что его сердцебиение, уже и так учащенное, еще немного ускорилось.

— Я имею в виду, что влечение к противоположному полу вполне естественно.

Его губы сжались в тонкую линию.

— Ты оправдываешь его поведение?

— Нет. Я признаю, что его предложение было не совсем деликатным.

— Деликатным? Он попросил тебя зайти в их комнату и устроить групповуху с его приятелем, — гнев Эйнштейна исходил почти осязаемой волной.

Негодование, рыцарство и скрытая в глубине душе ревность, ведь несмотря на заявления, Эйнштейн встал на ее защиту из чувства чести. Бонни впитывала эти чувства, насыщаясь.

«Мой принц сделал ставку на меня, знал он об этом или нет».

И она ничуть не возражала против этого.

— Ладно, он был придурком, которому нужно получить у Сета несколько уроков, как подкатывать к девушке, но это не значит, что ты должен применять свои средневековые замашки к его заднице.

— Ох, да, должен.

От его мрачного заявления по ее спине пробежала дрожь, которая была вызвана отнюдь не холодом, а восторгом.

— Хорошо, может и должен, но, чтобы ты знал, я была более чем способна разобраться с ситуацией самостоятельно. И прежде чем ты возразишь, давай поговорим честно. Он не первый солдат, который собирался подкатить ко мне, и не последний. Любой, у кого есть член между ног, может попробовать. Просто некоторые выражаются более красноречиво, нежели остальные.

— Как Сет.

Бонни наморщила нос.

— Даже не знаю, можно ли назвать его красноречивым.

— Но он умеет делать комплименты и льстить.

— На свой лад. Впрочем, как и ты.

Ей было интересно, осознавал ли Эйнштейн, как по-человечески выглядел с этими удивленно выгнутыми бровями.

— Я? Мне кажется, ты ошибаешься. Я последний человек, которого можно обвинить во флирте.

— И это заявил мужчина, который постоянно приносит мне всякие вкусности. Который изготовил мне цветок из металлических обрезков и оставил тот на подушке. Который отказался от своей постели и уединения. Который пытается скрыть свою притяжение, хотя это очевидно.

— Я…

— Который восхитительно заикается всякий раз, когда испытывает неловкость, — Бонни рассмеялась, когда он замолчал. — Я уверена, что нравлюсь тебе, Эйнштейн.

— Конечно, нравишься. Мне нравятся все собратья киборги.

— Я имею в виду то, как мальчику нравится девочка, — чтобы доказать свою точку зрения, она обхватила ладонью выпуклость на его брюках, которая оказалась довольно внушительной.

Он резко вдохнул.

— Это обычная нормальная биологическая реакция на привлекательного представителя противоположного пола…

Глупый мужчина, Эйнштейн до сих пытался отрицать происходящее. Бонни знала только один способ заставить его замолчать или, по крайней мере, поджарить некоторые его схемы.

— Тебе никто никогда не говорил, что ты слишком часто анализируешь? Проанализируй-ка это, — она припала с поцелуем к его устам, пробуя на вкус губы, о которых мечтала с самого пробуждения. Это оказалось даже лучше, чем она могла себе представить. Жар, желание и возбуждение восстали в бурном порыве, оживляя все ее нервные окончания, хотя Бонни не ожидала, что когда-нибудь вновь испытает подобное.

Под чувственным натиском ее рта Эйнштейн приоткрыл губы, чем Бонни сразу воспользовалась в полной мере, толкнувшись языком внутрь и приласкав кончики его зубов. Эйнштейн неуверенно дотронулся языком до ее. Когда Бонни застонала, он осмелел, опустив руки с неуверенного места на ее талии к ягодицам, стиснув их и привлекая девушку к своему телу, толкаясь эрекцией в ее живот.

Она впилась пальцами в его плечи, приподнявшись на цыпочки, так как желала и нуждалась в том, чтобы он был ближе. Желала большего. Желала…

— Так держать, Эйнштейн! — крик и свист раздались с другого конца коридора, из-за чего Эйнштейн оттолкнул ее и попятился. Его глаза горели, губы распухли, а сам мужчина выглядел восхитительно растрепанным, пока смотрел на нее с возбуждением и паникой.

— Прости.

— За что? Это я поцеловала тебя.

— Мне не следовало так грубо обращаться с тобой на людях.

— Тогда отведи меня в какое-нибудь уединенное место. Мне это очень понравилось, очаровашка, если ты еще не заметил.

— Но…

Бонни уже устала от его оправданий. Устала ложиться спать возбужденной. Она знала, что в долгосрочной перспективе была недостаточно хороша для Эйнштейна. Знала, что у них не было будущего, учитывая тот багаж из прошлого, который Бонни до сих пор тащила за собой. Но, черт, она хотела его тело. Хотела забыть, пусть даже на несколько часов, что она была подпорченной принцессой, которая никогда не сможет надеяться на счастливое будущее. Эгоистично или нет, но Бонни хотела Эйнштейна. Сейчас.

— Хватит. Клянусь, если ты сейчас же не пойдешь со мной в комнату и не трахнешь меня, то я закричу.

— Почему?

— Потому что я возбуждена. Взвинчена. Сошла с ума от желания.

— Я уверен, что есть другие более подходящие и квалифицированные единицы, которые могут позаботиться о твоей биологической потребности лучше, чем я.

Ее глаза чуть не вылезли из орбит от изумления.

— Ты серьезно предлагаешь мне пойти к кому-то другому?

Бонни видела, как он борется с самим собой, из-за чего жалела, что не устроила ему более сильную встряску. Неужели Эйнштейн действительно не понимал, что она хотела только его и никого другого? Неужели он был настолько невероятно глуп?

Эйнштейн вздохнул, его плечи поникли.

— Нет. Я не хочу, чтобы ты шла к кому-то еще.

Тогда почему же он продолжал отказываться, если только…

— Это из-за моей репутации?

— О чем ты?

— Только не притворяйся. Ты же слышал Астро. Я уверена, что до тебя тоже дошли слухи. Не то чтобы я делала из этого тайну. Я была военной шлюхой. B785, киборг и проститутка, к которой стоит заглянуть, чтобы хорошо провести время.

— Не по своей воле.

— Но я не сопротивлялась этому так сильно, как следовало бы. И я не осуждаю тебя за отказ. Кому нужна известная шлюха в постели? Ты заслуживаешь лучшего, — ее плечи поникли, когда Бонни позволила стыду и разочарованию, которые обычно держала внутри, вырваться на свободу.