Герцог ре, Сфорц

Говоря по-правде, каких-то отличий в новых серебрянных монетах Олег не заметил, впрочем, он и не специалист в этом вопросе. А вот, чтобы увидеть намного более светлый оттенок золотых монет, никаким специалистом и не надо было быть.

— Что ты предлагаешь? — спросил он.

Олег давно приучал своих людей к тому, что он не жрец храма Семи, и просто рассказывать ему, как всё плохо или, наоборот, как всё хорошо, недостаточно. Он требовал, чтобы его соратники заранее готовили и свои предложения по проблемам. То есть, вот это у нас хорошо, но чтобы было ещё лучше, предлагаю сделать то-то. Или, вот это у нас плохо, а что-бы стало хорошо, прошу выделить средства для того-то.

— Я предлагаю пока пользоваться растинскими банками, — высказался новоиспечённый барон, — У них самая разветвлённая сеть банковских отделений, они берут самую малую долю за обслуживание и у них всегда наготове приличная сумма наличных денег — не нужно ждать декадами.

Олег пообещал Лешику подумать. Кормить растинских торгашей ему не хотелось, но и усложнять работу своим людям — тоже.

После ухода его нового барона в кабинет пришёл Клейн. С ворохом свитков.

— Клейн, меня уже накормят обедом, или решили своего герцога голодом уморить, — возмутился Олег потоком, не прекращающихся с самого утра, дел, — Есть что-то срочное?

Его бывший адъютант, ещё по приезду из столицы, был им назначен министром Двора и произведён в полковники. Но на характере Клейна это никак не сказалось. Он был всё также спокоен, невозмутим, и всё также, временами, переходил на вы, хотя давно получил право быть неофициальным при обращении со своим шефом один на один.

— Из срочного — только война, а остальное может и подождать, — сообщил министр, — Я взял на себя смелость вызвать во дворец графиню, барона и баронессу Паленов и Агрия. Полковники Нечай и Бор уже здесь. Ждут в приёмной, чтобы доложить о причинах бунта в с нашей столице и результатов его подавления.

— Какой бунт, Клейн? Ты пьян, что ли? — изумился Олег.

Его изумление словами своего министра Двора было понятно. Нет, насчёт войны, там всё было ожидаемо — события вокруг Лара-Сара нарастали, как снежный ком, и что без боевых действий там не обойдётся было ясно практически всем. С его согласия Чек уже начал переброску войск на восток герцогства. Но вот известие про бунт в столице повергло его в шок. Этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда.

— Я не пью днём, господин герцог, — сообщил ему Клейн, — Может мне пригласить полковников? Они всё объяснят.

От рассказа Нечая и Бора, Олег не знал, смеяться ему или плакать.

Конечно, никаким бунтом тут и не пахло. Клейн спутал бунт с беспорядками. А причиной беспорядков послужила конка.

Олег посчитал, что трёх карет, на тридцать два места каждая, вполне хватит. Да так оно и есть на самом деле. Вот только первые дни вызвали слишком большой ажиотаж, а к правилам поведения в очередях тут народ не подготовлен совсем, по причине отсутствия таковых.

Рельсы были проложены по обе стороны центрального проспекта, между ним и аллеями, а возле западных и восточных ворот были сделаны рельсовые круги для разворота — кареты ездили по кругу. Там и были сделаны конечные остановки.

Весь вчерашний день на конке катались благородные со своими семьями, любуясь давно знакомыми видами города и наслаждаясь мягкостью и плавностью поездки.

А вот сегодня, с самого рассвета, как только запустили движение, начались скандалы. Мало того, что на остановках, устроенных на проспекте, в кареты невозможно было попасть — заплатившие тугрик пассажиры не собирались вылезать из кареты не проехав весь путь, так и на конечных остановках, проехавшиеся из одного конца города в другой, изъявляли желание заплатить ещё один тугрик и ехать назад.

Проспавшие и опоздавшие к открытию движения продолжали накапливаться и, в итоге, это привело к массовой драке возле восточных ворот.

— Свыше двух сотен арестованных, — докладывал Бор, — Всех определили в тюрьму — ещё не разбирались, кто виноват, а кому ни за что досталось. Среди арестованных — уважаемый Бимелатус, а его брата Бомариуса доставили в госпиталь со сломанным носом и сломанной рукой. Много других почтенных и уважаемых ваших подданных, или у меня под замком, или у Роша на госпитальной койке.

— Зачинщиков и злонамеренных действий не выявлено, — вставил свои пять тугриков Нечай.

Олег на эти известия, только и мог, что развести руками.

— Ладно, — хмыкнул он, — Разбирайтесь. Только обойдитесь без нашего уважаемого палача Нурия и его людей. Бима выпустить, с ним я сам потом разберусь. А Бома тащите сюда во дворец. Вылечу дурака.

Бим-бомы были для Олега не просто первыми его торговыми партнёрами. Они и до того, как перебраться жить из Руанска во Псков и перевезти сюда своего отца, оказали ему немало услуг. Герцог считал себя, в какой-то мере, перед ними в долгу, и оставить их без помощи не захотел.

— Отдайте распоряжения своим людям и оставайтесь, — приказал он, — Сейчас приедут Палены и графиня с Агрием. В узком составе обсудим кое-что посерьёзней вашей драки.

— Лара-Сар? — догадался Нечай.

— Угу, — подтвердил Олег.

По вассальному договору между королём и герцогом Олегом ре, Сфорцем, последний обязан был в любое время по требованию короны, сроком на восемь декад, предоставить в распоряжение своего сюзерена тысячу воинов, обеспечив их полностью на весь этот срок продовольствием и фуражом.

Причём, это вовсе не означало, что, по истечение данного срока, воины герцога могли уйти с боевых действий. Нет, пока война не закончится, они обязаны будут продолжить службу королю, вот только король должен уже будет их службу герцогу оплачивать по расценкам наёмников и обеспечивать людей герцога за свой счёт.

Договор предусматривал, также, и предоставление герцогом своему королю других войск за отдельную плату. Да и любую другую помощь, о которой они смогут договориться.

— Гортензия, — обратился герцог к своему министру иностранных дел, — Я тебя попрошу, в дипломатичных выражениях, как ты это умеешь, донести нашему дорогому королю одну мысль. Уля — имперская, подчеркни, имперская графиня, от титула винорской баронеты она отказалась, титул герцогессы она не принимала, поэтому призывы к её верноподданническим чувствам может использовать только божественная Агния, а не он. И, вообще, воевать ей некогда — у неё ёлка на носу, в смысле, рельсовая дорога к нашим нефтяным богатствам — что это такое я вам потом расскажу. У неё куча дел в своём полученном ею имперском, ещё раз подчеркни, имперском графстве. Так что, пусть Лекс катится колбаской по Малой Спасской. Это улица у нас такая во Пскове скоро будет — от западной набережной к районам постоялых дворов.

— Она ему не для войны нужна, думаю, — с улыбкой сказала самая умная красавица его герцогства, кивком дав понять, что задачу уяснила.

На слова Гортензии все засмеялись, кроме Ули, которая покраснела от смущения, и Нечая, который побледнел от злости.

Проголодавшийся герцог устроил совещание, совместив его с обедом. И сейчас с удовольствием налегал на сделанные поварихой по его рецепту манты.

Глава 3

Эта лесная тропа была заросшей по краям близко обступающими её деревьями, поэтому, ехать на лошади приходилось неторопясь и часто пригибаясь.

Построенные Олегом города, поселения, производства, дороги мало изменили остальную территорию герцогства. Все его ростки цивилизации, по-прежнему, тонули в лесной глуши этого края.

Буквально, в десяти лигах от Пскова, Олег со спутниками оказались, словно, в ненаселённом, диком мире, первобытность которого не разрушала даже эта, неизвестно кем и неизвестно когда, протоптанная тропа.

— Здесь? — спросил герцог у Геллы, когда они выехали на внезапно открывшуюся им большую поляну, на дальнем конце которой виднелось небольшое озерцо.

— Да, — подтвердила баронесса Хорнер, — Это оно. То самое место. Смотри, мне кажется, что тут будет удобно. И до Промзоны недалеко и, если прорубить и проложить небольшой участок дороги до Верского постоялого двора, то и тракт будет рядом, — Гелла, аккуратно сползая с коня, передала поводья своему сопровождающему рабу, вовремя оказавшегося рядом.