Страница 33 из 97
Спасибо всем огромное за вашу поддержку, - вон она как окрыляет!!!
Ну, а тех, кто еще не подписался на автора - приглашаю подписываться, чтобы не пропустить чего-нибудь интересного!
С весной вас! Пусть она будет счастливой! ( у нас наконец-то потеплело и даже начала проклевываться зелень)))
Люблю вас!
Вы самые лучшие!!!
- Давайте договор, - выдыхаю опущенным голосом, чувствуя, как тяжелый потолок здания придавливает мне голову. Молча выкладываю на стол пачку денег гонорара. В любом случае, даже если вытащить Руслана не получится, без адвоката будет совсем край. Это я уже прекрасно понял. Даже более, чем.
- Очень жаль вас разочаровывать, - Юлий Соломонович разводит руками . – Возможно, ознакомившись с делом, я скажу вам что-то более обнадеживающее. Но и давать напрасных надежд не хочу. Сами понимаете, законодательство не идеально, на слово никто никому не поверит, а новый владелец какого-нибудь заведения, в котором они развернут сейчас свою деятельность вряд ли захочет сотрудничать со следствием. Чтобы его самого не обвинили в сговоре. Да и затаятся они, скорее всего, после такого…
Понимаю. Увы, каждое его слово, - чистая правда. Сам не замечаю, как под пальцами раскалывается карандаш, которым я вписываю, что и где Кате нужно указать в договоре. И еще одни, который Пирс дает мне вместо поломанного. И третий.
- До завтра, молодой человек, - адвокат делает вид, что не замечает этого, просто взяв свой бланк и сам вписывая туда все, что нужно. – Вы еще многому удивитесь в нашей работе, когда закончите университет. Ее реалии так же отличаются от ваших теперешних представлений, как художественная книга от жизни.
- Юлий Соломонович? Неужели вам самому наплевать? Как вы со всем этим миритесь? Как живете?
- Мое мастерство иногда помогает спасти кому-то жизнь, - он снова разводит руками. – Это ведь тоже немаловажно, не так ли? По крайней мере, ради одного этого стоит выгребать всю остальную клоаку.
Ну, да. Примерно то же я услышал и от Гарина. Но это, блядь, еще та ломка, понимать, сколького ты сделать не сможешь! Даже не представляю, как с таким можно смириться!
- Куда бы вы не отправились после окончания учебы, молодой человек, всегда должны помнить, - за каждой бумажкой стоит чья-то судьба. А сами вы не Господь Бог и не всесильный волшебник. Вам придется научиться с этим жить, - говорит он мне на прощанье, крепко пожимая руку.
Я выхожу на воздух, пошатываясь. Перед глазами – просто красная пелена. Злость и ощущение себя абсолютным, совершеннейшим НИКЕМ от бессилия. Вот оно, - самое, наверное, страшное, в жизни, чувство. Хочется крушить все вокруг, но, бля, ничего это не даст, ничего не изменит! Ты все так же останешься маленькой букашкой, не способной ни хрена в этой жизни изменить! Реальность снова дала по морде, и так жестко, что хочется выть.
t Со всей силы херачу ногой, а после и кулаком по ближайшей стене. Но легче не становится! Меня как будто оглушило, в ушах только пульсация и звон. Мерзкое, отвратительное чувство слабости. Чем, бля, мы тогда все лучше вон того мусора под ногами, который катится по земле ветром?
Сделать хотя бы что-то, - такой у Пирса и Гарина принцип. Ну, да, это, кажется, только и остается. Но этого мало! Мать же вашу, как же этого мало по сравнению с тем, сколько всего сделать невозможно!
В таком раздрае домой к Кате возвращаться вообще невозможно! Даже если ничего ей не скажу, она все поймет, - рожа у меня сейчас явно неслабо перекошена, да и она далеко не дура. И соврать ей не смогу, - знаю я себя. Не повернется язык сказать, что все будет хорошо, просто не выдавлю из себя этих слов. А сказать ей сейчас правду… Какую? Ту, которая мне самому так дала под дых, что я, здоровый мужик, совсем раздавлен? Это для меня Руслан просто жертва, а для Кати – родной брат, единственный близкий человек! Да эта правда ее же убьет сейчас на хрен!
Нет, нельзя ей ничего говорить. Совсем нельзя! Мало ей пережить пришлось до этого! Добьет ее эта правда, вот просто станет последней каплей! И я даже не знаю, что с малышкой тогда будет! И что же, мать вашу, мне теперь делать???
Пройдусь пешком, - решаю. Может, хотя бы сам успокоюсь. А дальше… Посмотрим. Может, Катя к тому времени уже уляжется спать…
Снова сжимаю кулаки, стоит только увидеть перед глазами ее лицо. Вот за что одному человеку столько? Такой милой, нежной девочке! Сломается она, не выдержит. Да и кто бы не сломался? Даже представлять не хочу, что было бы со мной на ее месте! Сдох бы, стопудово!
Не разбираю дороги, ноги сами плетутся по улицам, перестающим быть знакомыми. Но ни хера не становится лучше, - наоборот, злость и это поганое бессилие все сильнее раздирают на части. Захожу в первый попавшийся бар и заказываю рюмку водки на стойке. Теперь понимаю, почему Забарский с Нобиным ее пьют. Не сладкий и не вкусный напиток. Потому что дерьмо, с которым приходится сталкиваться и мириться тоже совсем не сладко. И эта горечь вполне совпадает со вкусом.
На третьей рюмке понимаю, что как-то вообще выпадаю из реальности. И не от выпитого, а, может, от того, что из этой реальности на самом деле хочется выпасть. Сбежать в какую-то другую, где все на самом деле весело и просто. Где мы с друзьями беззаботно просто учимся, периодически развлекаясь и накидываясь с сочными подружками на одну ночь. Где нет всего этого дерьма с его чернухой. Может, послать все подальше и попроситься к парням юморить? Может, совсем не ту я выбрал для себя профессию в этой жизни? Для нее нужно быть непробиваемым, а мне это совсем не удается. Нужно научиться плевать на остальных, на их жизни и еще при этом не чувствовать себя дерьмом! А что? Реально, может, пока не поздно, стоит развернуться на сто восемдесят градусов? И забыть все то, о чем я узнал за эти дни, как страшный сон?