Страница 2 из 5
Поскольку одной из важнейших форм межэтнических взаимоотношений была война, это предполагало, подчеркивает В. С. Брежнев, интерес к тем свойствам чужого народа, которые важны с точки зрения ее ведения: название народа; территория, на которой он проживает; численность; антропологические характеристики (рост, сила); язык; привычные занятия; поселения; жилища и т. д. («К примеру, когда Моисей посылает своих разведчиков в землю Ханаан, он наказывает им: “И осмотрите землю, какова она, и народ, живущий на ней, силен ли он или слаб, малочислен ли он или многочисленен? И какова земля, на которой он живет, в шатрах ли он живет или в укреплениях”» [6, с. 59]).
В Пятикнижии (Тора), которое сформировалось в X–VI вв. до н. э., содержатся также сведения о том, как было устроено общество, включая систему родства, описание семейной и родовой общины, обычаев, обрядов, семейных и брачных отношений, одежды, пищи, т. е. всего того, как замечает автор, что могло бы заинтересовать и современного исследователя-этнографа.
По мнению В. С. Брежнева, библейская история народов, т. е. описание их взаимоотношений, генеалогия, по своей степени разработанности не имеет аналогов в истории религии. Центральное место в ней занимает народ Израиля (поскольку в Библии последовательно проводится идея богоизбраности данного народа). Автор отмечает, что «в этой истории затрагивается судьба десятков народов, упоминаются пределы их расселения, даже гибели, но в Пятикнижьи нет такой лаконичной, глубоко философской формулировки, какую предлагает христианство: “от одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию” (Деян. 17: 26). В этом стихе намечены новые, отсутствующие в Пятикнижьи идеи исторического развития отдельных народов: у каждого народа свой путь, своя судьба, ограниченная как во времени, так и в пространстве» [там же, с. 64].
В. С. Брежнев утверждает, что «священные писания хранят бесценный опыт становления и развития собственно межэтнических отношений. Говоря современным языком, в них отражены практически все стороны межнациональных отношений своего времени: бытовые, правовые, морально-этические, культурные, религиозные, политические и многие другие. В каждом из писаний присутствуют “вечные” для подобного рода отношений проблемы, и даны способы их разрешения: положение “пришельца”, “иноземца” внутри более или менее однородного этнического сообщества, характер взаимодействия различных этнокультур, если судьба тем или иным образом сводит народы вместе» [6, с. 70].
В этой связи, на наш взгляд, интерес (как пример древнейшей практики межэтнического взаимодействия) представляют предостережения, приведенные во Второзаконии и связанные с завоеванием чужих земель и народов. Опасность состояла в том, что можно стать такими же, как «они», поверить в «их» богов, утратить свою веру: «Когда Господь, Бог твой, истребит от лица твоего народы, к которым ты идешь, чтобы взять их во владение, и ты, взявши их, поселишься в земле их: Тогда берегись, чтобы не попал в сеть, последуя им, по истреблении их от лица твоего, и не искал богов их, говоря: «как служили народы сии богам своим, так буду и я делать». Не делай так Господу, Богу своему; ибо все, чего гнушается Господь, что ненавидит Он, они делают богам своим» [7, Второзаконие, гл. 12, стихи 29–31].
В качестве примеров заповедей, определяющих взаимоотношения с иноземцами, можно также привести следующие: «Не ешьте никакой мертвечины; иноземцу, который случится в жилищах твоих, отдай ее, или продай ему; ибо ты народ святый у Господа, Бога твоего» [там же, гл. 14, стих 21]; «с иноземца взыскивай, а что будет у брата твоего прости» [там же, гл. 15, стих 3]; или «иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост» [там же, гл. 23, стих 20]. Нельзя избирать царя из иноземцев, следуя обычаям других, обитающих рядом народов: «из среды братьев твоих поставь над собою царя; не можешь поставить над собою царем иноземца, который не брат тебе» [там же, гл. 17, стих 15].
Что же касается пришельцев, тех людей, которые решили остаться жить вместе с вами, то к ним следует относиться более чем благосклонно: «Когда поселится пришелец в земле вашей, не притесняйте его. Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской» [там же, Левит, гл. 19, стихи 33–34].
Как констатирует В. С. Брежнев, христианство провозглашает равенство всех людей перед Богом, независимо от того, к какому этносу они принадлежат. Тем самым оно становится фактором интеграции, поскольку «подталкивает народы к отказу от этнической замкнутости и ограниченности, к союзу на более широком основании – единой для многих народов религии» [6, с. 73]. Подтверждение тому – цитаты из Деяний, где апостол Павел говорит о равенстве людей, о том, что Бог ему открыл, что нельзя какого-либо человека считать «скверным или нечистым» и что в любом народе те люди, которые боятся Бога и поступают по правде, – приятны Ему.
Таким образом, первые религиозные книги (прежде всего Библия) содержат не только обширные историко-этнографические сведения, но через описание взаимоотношений человека и Бога, межэтнических отношений, войн, страданий, заповедей как руководящих принципов жизни людей являют собой неиссякаемый источник понимания психологии людей, их страстей, мотивов поведения и проблем, связанных в том числе и с принадлежностью к определенному этносу.
1.1.2. Геродот и Гиппократ о характерах людей и их связи с климатом и местностью
С появлением людей, профессионально занимающихся историей, а также с расширением возможности путешествовать, посещать разные страны и вступать во взаимоотношения с представителями разных народов возникают первые письменные свидетельства, отражающие, с разной степенью достоверности, впечатления путешественников о нравах, обычаях Других, их жизнеустройстве.
Т. Г. Стефаненко отмечает, что «крупицы этнопсихологических знаний разбросаны в трудах античных авторов – философов и историков: Геродота, Гиппократа, Тацита, Плиния Старшего, Страбона» [33, с. 35]. К этому списку можно еще добавить Диодора Сицилийского, о котором пойдет речь ниже, в разделе 1.1.5.
В ряде работ древних писателей наиболее четко проявляется идея «географического детерминизма» – объяснение различий в характере народов на основе особенностей климата и местонахождения (рельефа) той страны, в которой они обитают.
Так, «отец медицины» Гиппократ (V в. до н. э.) полагал, что все различия между народами, в том числе их поведение и нравы, в основном связаны с природой и климатом страны. В сочинении «О воздухе, воде и суше» он, в частности, замечает: «Азия весьма много отличается от Европы как природою всего того, что производится из земли, так и природою людей, ибо все в Азии рождается более красивым и более великим, и самая страна мягче другой, и нравы людей приветливее и спокойнее. И причиною всего этого служит умеренность времен года, так как страна расположена в середине восхода солнца к востоку и дальше отодвинута от холода» [13, с. 292]. В то же время, несмотря на все благоприятные условия, «мужественный дух, выносливость к труду и смелость не могут рождаться в такой природе», поскольку «по необходимости берет верх наслаждение» [там же, с. 293]. Народы различных стран, согласно Гиппократу, различаются между собой «как вследствие перемен времен года, так и по местности». Он приводит простую аналогию: какова земля – таковы и люди, обитающие на ней. «Относительно земли дело обстоит так же, как и относительно людей. В самом деле, где времена года производят весьма большие и частые перемены, там и местность является весьма дикой и весьма неравномерной, и в ней ты можешь найти весьма многие и заросшие горы, а также поля и луга. Но где времена года не слишком разнообразны, там и страна эта бывает весьма равномерна. Так же дело обстоит и по отношению к людям, если кто обратит внимание на это. Действительно, есть некоторые натуры, похожие на места гористые, лесистые и водянистые, а другие – на места голые и безводные; некоторые носят натуру лугов и озер, а некоторые подходят к природе равнины и мест обнаженных и сухих, ибо времена года, которые разнообразят природу внешних образов, различаются между собою; и если между собою они окажутся многоразличными, то произведут разнообразные и многочисленные формы людей» [там же, с. 293–294].