Страница 16 из 17
Наших новых друзей на месте не оказалось, видимо они отправились в монастырскую лавку, поэтому нам никто не помешал привести себя в порядок, разобрать вещи и подготовиться к вечерней службе. Понеже азъ есмъ готовился к причастию, необходимо было вычитать все молитвенные правила. Дима решил присоединиться к нашим друзьям, и, оставшись в одиночестве, I’m раскрыл молитвослов и целиком ушёл в «пищу, пребывающую в жизнь вечную».
В растворённое окно проникал напоённый ароматом цветов и морской стихии свежий майский ветер. А соловьиные трели, как пение ангелов, не смолкали ни на секунду.
Под такой аккомпанемент и молитва проникала в душу с неимоверной лёгкостью и сразу находила отклик в истосковавшемся сердце. Помимо воли на память пришли слова, сказанные кем-то из великих: «Афон – это, может быть, и не совсем рай, но из того, что создано на этой грешной земле, к Раю ближе всего. Аскетический рай». Разве тут поспоришь?
Сколько времени продолжалось моё пребывание в раю, сказать невозможно: это самое время как будто остановилось. «Включил» его мой юный друг, без стука, но со скрипом растворив дверь. По блеску в его глазах и учащённому дыханию можно было подумать, что он долго гнался и, наконец, поймал Птицу счастья. Но всё оказалось гораздо прозаичнее: просто келья находится в пятом этаже.
Немного отдышавшись, Димон произнёс сокровенное:
– Чем занят? – тяга к «китайским» вопросам, видимо, никогда в нём не угаснет.
– Яко свиния лежит в калу, такмо и азъ греху служу, – последовавшая за этим минута молчания явно указала на то, что мой ответ ввёл собеседника в ступор.
– Я гляжу, ты здорово в роль вживаешься, – наконец промолвил благочестивый, но гордый, параллельно развязывая лямки на своём рюкзаке.
– Да како возможеши воззрети на мя или приступити ко мне, аки псу смердящему?
– С тобой всё ясно. А я хотел предложить тебе вместе по берегу прогуляться…
– Ступай, дитя мое, аки баклуши побивати на бреге морском. Но не опоздай ко службе.
Дима сложил в свой безразмерный рюкзак приобретённые в монастырской лавке святыньки и безмолвно, по-английски покинул келию. Азъ же многогрешный тотчас вернулся к прерванному занятию. Перейдя к «Последованию ко Святому причащению» и, дочитав до тропаря дня, вспомнил, что ныне празднуется память великомученика и Победоносца Георгия.
Будучи в паломнической поездке по Каппадокии, I’m побывал на родине святого и приложился к его мощам. На Руси он особо почитаем, даже высшая воинская награда была учреждена в память святого Георгия. Его безстрашие и любовь ко Христу служили примером для русского воинства. Георгиевский кавалер был не просто почитаем в народе, обладатель заветной награды получал пожизненную пенсию и мог безбедно просуществовать остаток дней.
Почти все мои предки, прошедшие через горнило Крымской, Русско-турецкой, Русско-японской или Первой мiровой войны удостоились этой высокой награды. А прадед таки вообще стал полным Георгиевским кавалером, за что был удостоен дворянского титула.
К сожалению, ненадолго. «Красное колесо» не оставило от дворянского рода камня на камне, зато предки пополнили сонм новомучеников и исповедников российских.
Покончив с чтением, азъ великогрешный принялся писать поминальные записки, не забыв указать всех безвинно убиенных. А взгляд всё равно манило открытое окно, серебряная гладь Эгейского моря, низкие свинцовые облака, закрывавшие противоположный берег и удалявшие из афонского эфира какофонию пляжных звуков Ситонии. Одинокий парус, бороздивший воды залива, невольно ассоциировался с застёжкой «молния», как бы окутывая тварный мiръ непроницаемой оболочкой. Ибо ничто не должно нарушать гармонию Божьего мiра.
И всё равно, сколько ни отмахивайся от воспоминаний, они всё равно, словно зубная боль, вновь и вновь, «как пепел Клааса» стучали в моё израненное сердце. Почему?
Терпение, мой дорогой читатель. Следующая глава приоткроет завесу тайны, которая не даёт покоя не только мне многогрешному, но и многим моим соотечественникам, которые пытливо ищут и, как правило, чаще не находят ответы на животрепещущие вопросы. А «ларчик просто открывался»… Если очень захотеть его открыть и правильно подобрать ключик.
Глава VI
«Исповедь на заданную тему»
Известно ли тебе, дорогой читатель, что не приведи, Господи, даровать свинье рогов, а холопу барства? Если известно, и ты согласен с этим убеждением на все сто пудов, то ты самый продвинутый человек на земле! Ну, а ежели согласен лишь отчасти, то не дай Бог тебе столкнуться где-нибудь когда-нибудь по жизни или по службе с подобным хамом.
Во Священном Писании чёрным по белому сказано, что следует «отдавать кесарево кесарю, а Божие Богу» [Мф.22;21]. К сожалению, в Нём не сказано, что получать следует кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево. Жаль. Было бы поучительно. А то большевики, взяв на вооружение доктрину, что Бога нет, отвергли и Слово Божие. То есть каждому «садись на коня и возьми сам всё, что ты хочешь, если ты храбрый и сильный». То есть, каждому не по труду, не по заслугам и даже не по потребностям, а кто сколько сумеет награбить.
В христианской России труд всегда был почитаем, равно как и человек труда. Не берусь судить, Божиим ли промыслом, или по какому другому совпадению, но на трудовой копейке во все времена чеканился образ Георгия Победоносца. Отсюда, собственно, и пошло название «копейка», поскольку святой копьём попереши змия лукавого – «отца лжи и порока».
В советские времена образ Святого Георгия канул в Лету: на копейках стали чеканить герб СССР. Не стану утомлять читателя всеми теми пошлостями, что «посвящены» серпу и молоту, но то, что отношение к труду, как, впрочем, и к человеку труда резко изменилось, не отрицают даже апологеты комунизма. Рабский труд из-под палки «во имя светлых идеалов комунизма» стал настолько одиозным, что получать «на халяву» стало, чуть ли не доблестью.
Воровство вообще стало государственной религией. Лозунг «грабь награбленное» не только не изжит, более того: о том, чтобы отнять и поделить, судачат на всех перекрёстках.
После октябрьского переворота 1917 года встал вопрос о создании новой бюрократии, новой элиты. А где её взять? «Сколь обезьяну не ряди в шелка, она останется обезьяной. Сеньорой надо родиться!» КомуНИЗтическая элита рождалась в халупах и подвалах, а порой была «зачата за три рубля на чердаке». Холопами рождались, холопами и оставались до гробовой доски. Вот только получали вожделенное барство, шикарные апартаменты и красивую жизнь.
Газета «Правда» публиковала только советскую хронику, светской не публиковала. О том, как жили партейные бонзы и вся советская номенклатура, мы знаем лишь по рассказам очевидцев, да разве что из просочившихся в демократическую прессу отдельных публикаций.
Например, найденные в подвале особняка Л. П. Берии скелеты тысячи изнасилованных и убитых им женщин, наглядно свидетельствуют о моральном облике вождей первой страны социализма. Кто верой и правдой прислуживал этим «свиньям в ермолке», либо хранили обет молчания, в соответствии с подпиской о неразглашении, либо рассказывали только в тесном кругу. За утечку язык вырывали вместе с головой. Поэтому слуги были несловоохотливы.
И лишь те, кому выпала «честь» случайно соприкоснуться с «хозяевами жизни», могли рассказать много интересного. Им уголовная ответственность не грозила, вот только парадокс: слушать их как раз никто и не хотел! Настолько чудовищной была правда, рассказанная ими, и так контрастировала с официальной пропагандой, что поверить в неё советские люди просто не могли! Даже считали рассказчиков, чуть ли не врагами народа, «сдавали» компетентным органам, а те отправляли их в психушки, чаще на кичу, а то и сразу в мiръ иной.