Страница 17 из 25
Посредством санкционированной сексуальной свободы и прогресса секс-индустрии и контрацепции сексуальность отделилась от репродукции, стала автономной. Этот процесс аналогичен отделению
-------------
(1) Подробнее см. стр.33.
[57]
экономики от производства, политики от управления, науки от исследования, искусства от творчества.
В эпоху Постмодерн любовь и брак все меньше определяются реальными материальными, физиологическими и т.п. - потребностями и все больше становятся производной от образов сексуальности и семьи, создаваемых/конструируемых индивидами, а чаще заимствуемых у масс-медиа.
Физиологические потребности можно удовлетворять без жесткой идентификации/ориентации, без официального принятия обязательств в отношении партнера и потомства. Ныне санкционируется практически любая ориентация сексуального поведения. Сексуальная свобода находит выражения в практике "открытых отношений", "пробного брака" - партнерства/сожительства (cohabitation), гомосексуальных союзах. Брак становится виртуальным. Сейчас около половины всех браков заключаются после устоявшегося партнерства, причем не всегда оно - первое. Если в Европе, сожительство еще в 1960-х гг. было морально рискованным, а в США даже рассматривалось как правонарушение, то к концу столетия "пробный" брак стал рутинной практикой. Порядка четверти неженатых мужчин и незамужних женщин в США и Европе в возрасте 25-40 лет живут совместно с сексуальным партнером. О виртуализации института брака свидетельствует и увеличение числа рождений детей, чьи родители не находятся в браке (табл. 6). Родительство вне брака может быть альтернативой родительству в браке лишь в ситуации, когда институциональное регулирование сексуального поведения становится виртуальным, а не реальным, как это было раньше.
Таблица 6. Доля рождений вне брака, %
Страна Год
1970
1980
1990
1996
США
10.7
18.4
28.0
30.0
Великобритания
8.0
11.5
27.9
34.0
ФРГ
7.2
11.9
15.3
18.0
Составлено по: Иванова Е. И., А. Р. Михеева. Внебрачное материнство в России// Социологические исследования. 1999. No 6; The Economist. 1999. January 23-29.
Материальные потребности современный человек может удовлетворять без ведения общего хозяйства, без кооперации с родственниками, без взращивания смены. Система социального обеспечения, эта воплощенная модернизация интимности, свела общественный институт родства к нуклеарной семье минимальному объекту опеки и регулирования. Теперь даже это минимизированное родство виртуализируется. В 1994 г. в США 25% всех детей в возрасте до 18 лет воспитывалось матерями-одиночками. Еще более показательна статистика домохозяйств, вообще не имеющих "кормильца", то есть рабо
[58]
тающих взрослых (табл. 7). Стабильное существование неполных семей означает, что исполнение социальных ролей заботливых родителей, воспитывающих, взращивающих детей, становится виртуальным. В отсутствие реальных родительских функций, рассеянных между педагогами, чиновниками системы welfare, социальными работниками и т.п., родительство становится симулякром - образом материнства/отцовства, не имеющим референтов в реальности.
Таблица 7. Доля домохозяйств с детьми и без работающих взрослых, 1996 г.
Страна
Доля в общем числе домохозяйств с детьми, %
США
12
Великобритания
19
ФРГ
8
Составлено по: The Economist. 1999. September 25-October 1.
Виртуализация семейных отношений очевидна в гомосексуальных семьях, фактически терпимых и претендующих на легализацию. В гомосексуальных союзах со всей очевидностью симулируются брачное поведение и супружество, исполнение поло-возрастных ролей, характерные для институционального строя, предполагающего существование лишь гетеросексуалов.
Еще более виртуальными представляются неполные семьи, функционирующие "с замещением": "предельный случай" виртуальной семьи - союзы "Эго + PC", когда эмоции, получаемые в коммуникации с образами, генерируемыми на дисплее, компенсируют отсутствие одного из классических партнеров - отца (мужа), матери (жены), ребенка. В интимной сфере отчуждение человеческой сущности в виртуальную реальность может принимать и более изощренные формы киберпротезирования реальных сексуальности и семейных отношений'. На рубеже XX-XXI вв. на базе сети Internet происходит консолидация этих отчужденных форм в виде глобальной сферы виртуального секса.
Неполные, "пробные", дислокальные, гомосексуальные семьи объединяет то, что в них симулируются супружество, родительство, родство по типу нуклеарной семьи. Новые семейные формы не являются "продуктами распада" семейных устоев. Они - стабильные формы симуляции. Симулируется нуклеарная семья с ее репродуктивными, психорелаксационными функциями, а также функциями легитимации секса и первичной социализации детей. В эпоху Модерн, в условиях культурно санкционированных и технически и финансово обеспеченных сексуальной свободы и социальной защиты, семья функционирует в качестве постоянного и социально призна
-------------
(1) См., например, раздел "Киберсекс" в книге А. Бюля "Виртуальное общество" (Buhl А. Die virtuelle Gesellschaft...).
[59]
ваемого союза разнополых эго, нацеленного на материальную и эмоциональную взаимопомощь и "воспроизводство" потомства. Семенные отношения формируются и поддерживаются по соображениям достижения статуса, материального благополучия, общественного одобрения и т.п. Виртуальные же семьи эпохи Постмодерн поддерживаются не соображениями выгоды или подчинения окружающим, а аффективными "мы"-образами, сконструированной гармонией иденгичностей. В виртуальных семьях образ, идея семьи явно преобладает над реальными отношениями. Виртуальные партнеры и виртуальные роли замещают недостаток или отсутствие реальных. Мы живем в эпоху семьи образов и образов семьи. Базовые компоненты брачно-семейных практик Модерна (любви/заботы) сексуальность, супружество, родительство - симулируются. Институты - брак, родство (по нуклеарному типу), воспитание - виртуализируются.
x x x
Фрагментарное описание разрозненных тенденции в пяти избранных для анализа институциональных сферах обнаруживает радующую истинного ценителя социологической информации монотонность. Однообразие это позволяет сделать обобщающий вывод: ориентация практик не на вещи, а на образы оборачивается симуляцией социальных институтов, поскольку следование социальным ролям становится виртуальным. Институты сами становятся образами, превращаются в своего рода виртуальную реальность.
[60]
* ЧАСТЬ III *
РЕАЛЬНОЕ - ВИРТУАЛЬНОЕ: ПАРАДИГМА ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА
ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ: МЕТАФОРА СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА
Если экономический, политический, научный или иной успех больше зависит от образов, чем от реальных поступков и вещей, если образ более действенен, чем реальность, то можно сделать вывод, что социальные институты - рынок, корпорация, государство, политические партии, университет и т.д., перестают быть социальной реальностью и становятся реальностью виртуальной. Социальные институты как совокупности норм, регулирующих взаимодействие людей в той или иной сфере жизнедеятельности и превращающих это взаимодействие в систему социальных ролей, на протяжении XIX и большей части XX в. существовали автономно от индивидов, представляли собой "социальную реальность": есть система норм, с которыми необходимо считаться, статус индивида однозначно привязан к той или иной социальной роли - предпринимателя, работника, партийного лидера, избирателя, преподавателя, студента. Теперь же, когда следование нормам и исполнение ролей может быть виртуальным, социальные институты, теряя свою власть над индивидом, становятся образом, включаемым в игру образов.
Институты виртуализируются. Их нынешнее существование вполне адекватно описывается тремя характеристиками виртуальной реальности: нематериальность воздействия, условность параметров, эфемерность. Эффект следования институциональным нормам достигается за счет образов - симуляций реальных вещей и поступков; образы стилизуются в зависимости от того, как трактуется участниками взаимодействия институциональная принадлежность ситуации взаимодействия; выбор (и борьба за право выбора) институциональной принадлежности превращает каждый отдельный институт в периодически "включаемую" и "выключаемую" среду/контекст взаимодействия.